Ваше благородие (СИ) - Северюхин Олег Васильевич. Страница 44

Мой доклад не остался без внимания. Полковник Иноземцев стал генерал-майором и руководителем научно-технического отдела, а мне был присвоен чин штабс-капитана с назначением на должность старшего консультанта в этом отделе и выделен отдельный кабинет.

С МН мы отпраздновали моё повышение.

— За будущего генерала, — засмеялась жена и сказала, — никогда не думала, что смогу стать генеральшей.

МН устроилась младшим врачом-интерном в Мариинскую больницу и стала готовиться к экзамену на врача. В свободное время мы гуляли по городу, ходили в театры и вообще старались быть в курсе светской жизни столицы.

Мой кабинет стал быстро заполняться технической документацией с прожектами всего и вся, а изобретатели осаждали мой кабинет. Пришлось взять технического помощника старшего писаря Терентьева Христофора Ивановича, который делал опись прожектов, и я по этой описи разбирался, что первостепенно, а что маловажно.

Проект царь-танка забраковали окончательно и в нынешней истории уже не будет встречи конструктора с ЕИВ и их игрушек с деревянной моделью танка. Зато я познакомился с профессором Жуковским лично.

Его превосходительство действительный статский советник Жуковский Николай Егорович по приезду в Петербург пожаловали ко мне в кабинет лично при полном параде в вицмундире со звездой ордена Станислава первой степени и орденом Святого Владимира третьей степени на шее.

— Милостивый государь, — грозно начал он, — прошу объясниться по поводу того оскорбления, которое вы нанесли мне на заседании ВУК с разбором проекта царь-танка.

Вот они круги по воде. Прав был Козьма Прутков, когда сказал своё незабвенное: бросая в воду кирпичи, считайте круги ими производимые, иначе ваше занятие будет пустым времяпровождением. У меня ещё на следующую неделю назначена встреча с полковником Фёдоровым, изобретателем автомата.

Я быстро встал, предложил профессору Жуковскому стул и отправил помощника в буфет за двумя стаканами хорошего чая с бутербродами. В буфете меня знали и никогда и ни в чём не отказывали, зная мою щепетильности в уплате всех долгов.

— Ваше превосходительство, — сказал я, — искренне рад личной встрече Вами и поверьте мне, я никогда не допускал оскорбительных высказываний в адрес светила российской науки и родоначальника аэродинамики, которая ещё принесёт такую славу, о которой не догадываются наши современники. Авиация — это освоение безбрежного воздушного океана, и я верю, что скоро аэропланы всех систем будут бороздить небо, перевозя пассажиров и грузы и во всём этом будет чувствоваться рука профессора Жуковского и его учеников.

А тут и помощник мой поспел с подносиком с чаем и записочкой со стоимостью всего на нём.

— Ваше превосходительство, — начал я, но был остановлен профессором, — господин штабс-капитан, называйте меня просто по имени-отчеству. — Хорошо, Николай Егорович, грядёт большая война, в которой будут участвовать почти все страны мира. Если нам удастся избежать её, то это будет благом, а если избежать не удастся, то нам нужно воевать, чтобы победить решительным ударом и натиском наших войск. А для этого потребуется помощь авиации. Военной авиации. Что вы скажете по поводу аэродинамики вот такой формы самолёта-истребителя и бомбардировщика, — и я нарисовал самолёт, который можно было бы назвать и "Лавочкиным", "Яковлевым", "Фоккером", "Мессершмиттом", "Харрикейном" и "Аэрокоброй".

— Так-так, позвольте взглянуть, — и Жуковский взял мой листок бумаги. — Интересная компоновка летательного аппарата. А какое у него покрытие?

— Покрытие может быть любым, — сказал я, — от пропитанного лаком перкаля до тонкого листового алюминия. А вот это вид самолёта с фронта, а это сверху, — и я быстро нарисовал схему. Для специалиста это сразу понятно, в чём тут дело. — Инженеры Микулин и Стечкин специалисты по двигателям и могли бы создать двигатели для этих самолётов, которые будут развивать скорость до шестисот километров в час.

— Э, батенька, — погрозил мне пальцем профессор, — таких скоростей человечество достигнет не раньше, чем через сто лет, но попробовать нужно.

— Николай Егорович, — спросил я, — а вы не рассматривали вопрос подъёмной силы несущего винта для создания летательного аппарата вертикального взлёта и посадки.

— Как это подъёмной силы несущего винта? — спросил профессор. — У винта есть тянущая и толкающая способность.

— Правильно, — согласился я, — при горизонтальном полете так и происходит. Но когда летательный аппарат летит вертикально вверх, то включается подъёмная сила винта, создающая разрежение воздуха сверху и уплотнение воздуха снизу. Лопасть винта — это то же самое крыло. Представьте, что у летательного аппарата нет крыльев, но сверху на валу мотора установлены четыре крыла-лопасти, создающие подъёмную силу и поднимающие аппарат в воздух, — и я нарисовал схему вертолёта.

— Так, всё, хватит, — сказал профессор, — мне на сегодня достаточно информации. Мне нужно всё обдумать. Эти бумаги я забираю с собой, — и он сгрёб все мои рисунки. — В воскресенье прошу в семь часов после полудни с супругой пожаловать на обед, вот моя визитка.

Он повернулся и пошёл к двери, не прощаясь, но у двери остановился и сказал:

— Хотите работать со мной главным специалистом по идеям?

— Спасибо, профессор, вы работаете в Москве, а я уж лучше у себя в Петербурге, здесь столько много идей и я иногда чувствую себя таким неграмотным, что приходится обращаться за консультациями к светилам науки.

Глава 43

"Обед" — наиболее почётный вид приёма. Проводится в промежутке между 19.00 и 21.00. Форма одежды — парадная (фрак, смокинг, вечерние платья). Меню: холодные закуски — только по одному рыбному или мясному блюду и овощные салаты. Затем подают бульон с гренками, затем какое-либо мясное блюдо. Могут быть два горячих кушанья, одно из них рыбное. Обед заканчивается десертом. До этого убирают всю посуду, которая была предназначена для предыдущей еды. В заключение подаётся чай, кофе.

Вопрос за вечерним платьем для МН. Оказалось, что в багаже было и вечернее платье. Конечно, оно не было вечерним, но длинным и моя мастерица украсила его кружевами, на шею надела тонкую золотую цепочку и получилось вечернее платье. Мне легче. Парадная форма она для всех случаев жизни, но надеть эполеты приятно. Я был не в форме Главного штаба, а в форме присвоенной мне указом армейской пехоты. Помните у Пушкина: "Предмет, избранный ею, был бедный армейский прапорщик, находившийся в отпуску в своей деревне". Правда, я уже не прапорщик, прапорщиком мне так и не пришлось побыть, зауряд-прапорщик — это всё равно не прапорщик, но уже штабс-капитан и женатый.

День, назначенный для торжественного ужина, приходился на Рождество. Все ходили друг к другу в гости, поздравляли с праздником и веселились, как могли.

С приглашениями нужно быть поосторожнее. Здесь принцип дипломатический. Ты прибыл с визитом к начальнику. Ответного визита к тебе не будет. Тоже и со званым ужином к начальнику. А вот с приглашениями тебе равных, то на приглашение через какое-то время нужно отвечать взаимным приглашением. А для того, чтобы раздавать приглашения, нужно иметь условия для приёма гостей. Нам пока рано принимать приглашения и звать к себе гостей. Это не провинциальный город, где нравы попроще.

Приём у профессора Жуковского был блестящим. В его просторной квартире в Петербурге собралось четырнадцать человек, то есть семь пар гостей. Вполне достаточно. Среди гостей блестел я своими золотыми эполетами и сверкал серебром эполет полковник Отдельного корпуса жандармов Петровас Сергей Васильевич. Мне его представили, как человека, охраняющего тайны воздухоплавания.

Меня представили, как блестящего инженера-теоретика, а, возможно, и практика, почему-то избравшего себе поприщем канцелярскую работу в ВУК Главного штаба.

Мою жену ввели в женское общество, а мужчины удалились в библиотеку для поглощения аперитива (слабоалкогольный напиток, подаваемый перед едой и вызывающий аппетит, слюноотделение и улучшающее пищеварение) и табачного дыма, извлекаемого из горящих папирос и сигар.