Ваше благородие (СИ) - Северюхин Олег Васильевич. Страница 5

— Фантазёр вы, — засмеялась хозяйка, — давайте чай пить.

После чаепития оставалось примерно два часа личного времени до отхода ко сну. В России тогда ложились очень рано, кроме аристократов, ездивших туда-сюда с визитами и богемной части населения, просыпавшихся сразу после полудня. Остальные вставали очень рано и шли по своим рабочим местам.

Телевизора не было, радио не было, компьютеров и интернета тоже не было. Хотя, в моё время интернета и компьютеров в СССР не было в помине. В мире были, а в СССР не было. Были громоздкие электронно-вычислительные машины, площадью с огромную пятикомнатную квартиру, которые работали на перфокартах и машины чуть поменьше, работавшие на перфолентах. Главными там были перфораторы, которые пробивали дырочки в перфокартах и перфолентах. Мир, как всегда, скаканул вперёд нас лет на тридцать, а мы все кричали, что это мы самые первые, потому что не с чем было сравнивать, так как никто не мог выехать за границу, на страже которой стойко стояли советские пограничники, для которых "Границы СССР священны и неприкосновенны".

Марфа Никаноровна, убрав со стола, сидела и лампы и что-то вязала крючком, то ли новую салфетку, то ли кружевные манжеты, то ли воротник для платья сестры милосердия.

Я взял гитару и тихо перебирал струны, наслаждаясь их звучанием и ясно видимой вибрацией в зависимости от силы нажатия. И вдруг мне на память пришла шуточная песня о новобранце на войне.

— Я тут вспомнил одну шуточную песню про медиков и войну, — сказал я, — только она шуточная и поэтому её нужно воспринимать с юмором.

И я запел:

— Что такое Студебеккер? — спросила хозяйка.

— Это американская автомашина, на войне просто незаменима, — сказал я, задумавшись.

Надо поменьше рассказывать людям о том, чего ещё нет у них. Страна православная, в переводе с латинского — ортодоксальная, попы там занимают важное значение и являются государственными служащими идеологического направления. Правящий Синод вообще контролирует деятельность армии, флота, министерств просвещения, юстиции. Есть даже ведомство православного вероисповедания, осуществляющие дискриминацию представителей других конфессий. Я всегда интересовался вопросами истории и имею отдалённое представление, о нравах и порядках дореволюционной России.

— Вы знаете, — сказала Марфа Никаноровна, — мне кажется, что вы человек военный. Военные мотивы постоянно проскальзывают в вашей речи, а офицерская выправка так и прёт. Вы только не обижайтесь на это. Вам нужно будет поступить на военную службу, и вы сразу найдёте себя, возможно, что и вспомните всё, что забыли.

— Да уж, — сказал я, — был такой мудрец Козьма Прутков, так он по поводу военной службы говорил так:

Если хочешь быть красивым, поступи в гусары. Не всякому человеку даже гусарский мундир к лицу. Так что, это палка о двух концах. Человек военный связан присягой, уставами, традициями, распорядком дня, судьбами подчинённых людей. Тут нужно крепко подумать.

— Вам мундир будет к лицу, — сказала хозяйка и стала убирать вязание в корзинку.

Кукушка в часах прокуковала десять раз.

Закончился первый день на свободе.

Глава 7

Проснулся я достаточно рано. Привык спать по восемь часов, вот внутренний будильник и разбудил.

Был седьмой час. Зажёг лампу, стоящую на столе. Оделся, негоже в трусах бегать перед женщиной, сдающей тебе квартиру.

Марфа Никаноровна уже встала и растапливала русскую печь.

— Хлеб я не пеку, покупаю в булочной, а вот для обогрева печка хороша, — разъяснила она мне. — Когда дрова прогорят, кочергой нужно порошить уголья, чтобы они стали мелкими и дождаться, чтобы над ними погасли синенькие огоньки. Это угарный газ, могущий привести к смерти человека. После того, как угольки перестанут светиться, нужно закрыть вьюшку в трубе над печкой. Понятно?

— Так точно, — сказал я и попытался щёлкнуть каблуками несуществующих сапог.

Мы обо засмеялись.

— Я, кажется, придумала, как вас одеть, — сказала хозяйка, — посоветуюсь с Иннокентием Петровичем. Думаю, что вам это понравится.

Завтракали свежим молоком с черным хлебом. Молочница приходила ровно в шесть часов. Обедать буду один.

После завтрака Марфа Никаноровна сняла меня мерки при помощи портновского сантиметра, в том числе и размер ноги.

— Сорок второй размер, — сказал я.

— Да, как раз длина стопы двадцать восемь сантиметров, — сказала МН, я так буду называть её, потому долго писать имя и отчество.

— Откуда вы знаете, что двадцать восемь сантиметров это сорок второй размер? — удивился я.

— Это очень просто, — сказала МН. — Французы придумали, а мы поддержали, размер обувной колодки измерять в штихах. Один штих равен двум третям сантиметра. Двадцать восемь сантиметров делим на две трети. Это двадцать восемь умножаем на три и делим на два. В результате получается сорок два. Это и есть размер обуви.

— Здорово, — изумился я. — Вы просто специалист во всех вопросах.

— Да какой там специалист, сказала МН, — просто знаю немного обо всём. Вы не помните, что ваш Козьма Прутков сказал о специалистах?

— Помню, — засмеялся я, — специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя. А я знаю, что эрудированный человек знает всё о немногом и понемногу обо всём.

— Какая-то мудрёная формулировка про эрудитов, — сказала МН, — я пошла в присутствие, а вы тут осваивайтесь.

Я остался один. Чем заниматься дома, когда ты один и нет никаких средств массовой коммуникации? Никто тебе не позвонит, никто не обгадит тебя в соцсетях, никто не сообщит о событиях, которые только что произошли в мире. В моем 1985 году тоже не было соцсетей, но, худо-бедно, было радио и телевидение, да ещё у меня была работа и к девяти часам я тоже должен был идти в присутствие с ненормированным рабочим днём, который волей лизоблюдов превращался в рабочий день без нормы. А тут ещё перед моим исчезновением центральный комитет коммунистической партии принял постановление о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Представляю, во что выльется эта борьба. Как бы кровушкой не захлебнулись от этой борьбы.

Ладно, начнём день, а потом что-нибудь придумаем. Утро начинается с рассвета и утро офицера начинается с бритья.

Я взял тёплую воду, полотенце и пошёл в комнату бриться. В чашечке приготовил пену, намазал помазком лицо, это элементарно, а потом взял клинковую бритву, которая долго была в использовании и её лезвие от заточки напоминало дугу. Меня как-то брили опасной бритвой, но та бритва была современной и в неё вставлялись половинки лезвий безопасной бритвы. В каком-то кино я видел, что опасную бритву заправляют на кожаном ремне, благо такой был в комплекте, который остался от отца МН.

Подправив на ремне опасную бритву, я приступил к процессу бритья. Натянув кожу на левой щеке, я начал сбривать выросшую за полтора суток щетину. Бритва скрипела, но сбривала волоски бороды. Потихоньку я начал приноравливаться, но в трёх местах легонько порезался. Проведя рукой по лицу, я установил, что что осталось немало огрехов, как у косаря, который спустя рукава косил выделенную ему делянку. Ладно, для первого раза сойдёт.

Поискав перевязочные материалы, я нашёл газету "Губернские ведомости" за прошедший год. Оторвав три полоски бумаги, я приложил их к местам порезов. Толстая пористая бумага прилипла и остановила кровотечение. Старый приём. Мой отец тоже брился опасной бритвой "Золинген", которую он привёз из заграничной экскурсии в Германию в 1945 году, и когда были порезы после бритья, то он их заклеивал либо папиросной, либо газетной бумагой. Век живи, век учись.