Должок! (СИ) - Морозова Юлия. Страница 29

- С возвращением, Алиса Романовна. Давайте дождёмся Пашу в машине. А хоть Вы посидите, а я ему помогу.

Такое непринуждённое обращение не вызвало даже секундного сомнения, поэтому я пошла с ним на стоянку. Заволновалась я, когда увидела, к какой машине меня подвели. Не может быть, чтобы Ваня распорядился встречать нас на такси. Я остановилась в раздумье, оглянулась, чтобы задать вопрос, и это последнее, что я помню. Пришла в себя уже в этой квартире. Мой тюремщик молча поставил передо мной стакан с водой и положил пластинку анальгина. Тут только я заметила, что голова, действительно, тяжёлая, и тупая боль отдаёт в затылок. Но решила потерпеть: мало ли что ещё подсунут.

Раз уж меня не обижают, то я решила не закатывать истерик, не задавать вопросов (а смысл?!), пользоваться тем, что дают, и внимательно осматриваться. Но это в первый день. Ещё я попыталась стащить у парня телефон, за что и получила его первую фразу – совет не выёживаться.

На второй день сменила тактику и завалила его вопросами, которые так и остались без ответов. Тогда решила «включить блондинку», стала ныть, что мне не во что переодеться, что полотенце в ванной уже несвежее, что у меня нет зубной пасты и щётки и тому подобное. Сначала он слушал с непроницаемым лицом, потом, видно, надоело, и мне вручили простой карандаш и блокнотик со словами:

- Пиши, что надо.

- На сколько дней? – невинно поинтересовалась я.

- Как пойдёт. Пока дней на пять.

Я быстренько набросала список необходимых вещей, не забыв добавить в него предметы, которые должны были продемонстрировать мою тупость, такие как крем для рук (А что? В тюрьме без него никак!), стиральный порошок определённой марки (даже восклицательный знак около названия поставила), спрей для облегчения расчёсывания волос, дезодорант-антиперспирант (непременно без запаха) и упаковку минеральной воды без газа. Хотела ещё что-нибудь добавить, но решила не переигрывать. Парень, прочитав список, впервые хмыкнул и спросил:

- Это всё?

- А цветные карандаши и альбом не будут наглостью? – жалобно попросила я.

- Зачем?

- Рисовать люблю, – скромно призналась и протянула ему блокнотик с наброском его фигуры, читающей мой список.

- А лицо где? – задумчиво спросил парень.

- А лица у меня не получаются, – виновато поясняю я.

Ещё бы! Я ж не дура совсем, чтобы признаваться, что мне и фоторобот не понадобится: я его портрет и так нарисую по памяти. И того якобы водителя – тоже.

Через пару часов я получила всё точно по списку. За это время успела проверить замки на дверях, окнах и балконе и убедиться, что я с ними не справлюсь. Пейзаж за окном ни о чём мне не сказал: типичный городской дворик вдали от больших узнаваемых улиц. Номер соседнего дома – четыре, но какой мне прок от этого знания, если улица неизвестна. По высоте определила, что нахожусь примерно этаже на пятом, по шуму – что в доме есть лифт. Значит, не пятиэтажка. Да и планировка современная. Короче, я умница, деталей подметила много, да только они мне ничего не дали.

Вывод один: надо «раскручивать» моего тюремщика.

Глава 37

Не знаю, как я не уволил к чертям всю свою службу безопасности разом! Четыре человека! Четыре! И не смогли усмотреть за одной девчонкой! И на что купились? На сумку с взрывным устройством. Естественно, ничего там не было, но отвлечь наблюдателей она сумела. Ну не могли мои люди проигнорировать угрозу и не помочь обеспечивать безопасность пассажиров аэропорта. Может, надо было нанять отморозков, которым похер, что творится вокруг, если за это не платят?!

Камеры, конечно, засняли человека, который увёл с собой Алису, но только со спины. Такое впечатление, что он знал, где они расположены, и специально отворачивался или опускал голову в нужных местах. Значит, этот человек или работает сейчас, или работал недавно в аэропорту. Но разве его опознаешь только по фигуре?! На стоянке он приложил к лицу Синички какую-то ткань, предположительно платок, смоченный эфиром. Таксиста нашли, но он высадил мужчину со спящей девушкой в центре города, а оттуда похититель мог увезти её куда угодно. Фоторобот составить не смогли: таксист больше разглядывал девушку и совершенно не запомнил её спутника. План «перехват» тоже ничего не дал, значит, Алиса ещё в городе.

Я просто уверен, что дело здесь в индийском заказе, но кто из конкурентов организовал эту хрень, неясно. За двое суток так никто и не выдвинул никаких требований. Полиция прослушивает все телефоны, по которым можно со мной связаться, но они молчат. Потихоньку связался с Димкой, но он о сестре ничего не знает, и родители тоже. Попросил не говорить им и держать меня в курсе, если кто-то позвонит с требованиями. Больницу, конечно, я покинул в тот же вечер, когда узнал о похищении, и теперь мой офис превратился в штаб.

Работа шла своим чередом, руководил всем Валерий Николаевич. Синичкин кинотеатр курировала Антонина. А я ничего не мог сделать, и это, бл.., рвало мне душу. Две ночи и два дня моя девочка находится у каких-то сволочей, и неизвестно, как с ней обращаются.

Вероника вместе с Мариной охраняют меня в приёмной. Один раз вызывали «скорую», потому что недосыпание, наложившееся на сотрясение, дало о себе знать. Сейчас я чувствую, что снова готов потерять сознание. Но я должен держаться: вдруг позвонят похитители.

В очередной раз прошу Марину сварить кофе, она переглядывается с Вероникой и, вздохнув, идёт.

- Вань, – нерешительно обращается ко мне Ника, – тебе надо поесть и поспать, иначе опять свалишься. Мы здесь, к семи утра приедет следователь. Я отлучусь на работу и снова к тебе.

Алискина подруга утешает меня, а у самой руки дрожат и губы искусаны, чтобы не заплакать. Глядя на неё, я понял, что значит человек, с которым можно разделить один зонтик: меньше двух месяцев работает и не побоялась отпроситься, чтобы быть рядом, когда это нужно.

Я выпиваю кофе, не чувствуя его настоящего вкуса. Тупо гипнотизирую взглядом телефон, отмечаю про себя, что их теперь два…

…Открываю глаза и вижу, что к девчонкам присоединился следователь. И Матвей Лебедев. И Паша. Все смотрят на меня с ожиданием в глазах. Что случилось? Почему я не помню, как они пришли? Когда? Смотрю на часы на стене: половина шестого вечера. Сука! Я проспал одиннадцать часов! Во рту металлический привкус. Медленно начинаю соображать и перевожу взгляд на Марину.

- Вань, ты ничего не пропустил, – предупреждает мой взрыв Матвей.

- Вы бы ничем не помогли, если бы снова потеряли сознание, – со слезами в голосе оправдывается секретарша.

Я понимаю, что они все правы, но паника, злость от того, что я, бл.., спал, когда моя Синичка заперта в клетке какими-то подонками, мешают мыслить рационально. Вскакиваю с дивана, набирая в лёгкие воздуха, чтобы наорать на этих куриц, которые сговорились меня усыпить, но голову пронзает такая острая боль, что, сжав изо всех сил обеими руками виски, сажусь обратно. Все бросаются ко мне, Ника бросается к сумке со словами: «У меня есть обезболивающее».

В следующую секунду все смотрят на меня, я – на Нику, а Ника – на конверт, который выпал из её сумки. Первым оборачивается следователь и, видя, что девушка наклоняется за конвертом, рявкает:

- Не трожь!

Глава 38

Сегодня я пробую новую тактику сближения с моим тюремщиком. Надо же как-то собирать информацию. Демонстрирую солнечное настроение, распевая вполголоса песни в стиле Никиного будильника. Наверное, «Рамштайн» в исполнении «мелочи» в махровых тапках звучит комично, иначе с чего бы этому хмурому амбалу так умилённо улыбаться? Конечно, при мне он демонстрирует хмурую, безучастную физиономию. Но когда думает, что я не вижу, наблюдает за мной со своеобразной, «амбальей», нежностью, а на телефон, по которому ему дают инструкции, смотрит почти злобно. Мне это на руку: “Стокгольмский синдром” наоборот.

(Стокгольмский синдром — психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними. Впоследствии две женщины из числа заложников обручились с бывшими похитителями. https://www.psychologos.ru/articles/view/stokgolmskiy-sindrom).