Танцы на цепях (СИ) - Саверен Рэйв. Страница 10

Иномирцев сложно убить, их раны исчезают в считаные секунды, но и тут люди преуспели в борьбе с врагом. Люз использовали не только как украшение, но и как оружие. Ш’янту доводилось видеть, в каких жестоких муках умирали соплеменники, чьи раны были нанесены этим минералом.  Ни одному человеку он бы не пожелал подобной агонии.

Вышагивая по улице, он совершенно не волновался, что кто-то заметит чужое присутствие. Взгляды людей, тех, кого закат не загнал в безопасный полумрак родного дома, скользили мимо. Они ежились, беспокойно оглядывались, даже замечали непонятную тень, ощущали, как холодок страха прокатывался по позвоночнику. Их носы щекотал сладковатый запах.

Так могла пахнуть жимолость, размятая в кулаке. В глазах прохожих, стоило им только приблизиться на расстояние вытянутой руки, замирала томительная тоска и растерянность, будто они забыли, зачем и куда шли.

Завтра никто бы не вспомнил о вечерних волнениях.

Стоило сделать еще двадцать шагов, как внимание привлек гулкий хлопок металла о дерево: ветер трепал резную деревянную вывеску местного трактира. Даже в белокаменном чистом раю вино текло рекой. Качество Ш’янт оценить не мог, а вот вывеска привлекла внимание.

На темном древесном полотне крохотная фея восседала на спине мохнатого волка и, размахивая остроконечной шляпой, неслась куда-то вперед, в неизвестность. Лицо феи озаряла счастливая улыбка, а вот волк явно грустил. Кисть художника наградила зверя таким тоскливым взглядом, что кто угодно вздрогнул бы, думая о судьбе несчастного животного. Впрочем, посетители не обращали внимания ни на странную вывеску, ни на название «Синяя кобыла».

Что-то в момент создания этого шедевра пошло не так.

Скользнув мимо разномастной толпы, вывалившейся прямо на белые камни дороги, Ш’янт рассмотрел трехэтажный особняк, густо украшенный колоннами, двумя эркерами и громоздкими витиеватыми карнизами.

Две статуи встречали посетителя у главного входа. Массивные белые гиганты доставали макушками до крыши и изображали Пожинающего и его дочь, держащимися за руки на уровне второго этажа. Иронично, учитывая, что они так никогда и не встретились.

Ш’янт даже не спрятался в тень, когда к двери мимо него поспешила юная послушница. В руках она держала объемный сверток темной бумаги, щеки раскраснелись от бега, а из тугой косы выбилась светлая прядка.

Она успела почувствовать, что кто-то коснулся ее сознания, и тотчас оказалась зажата в самом тесном и темном уголке, связанная по рукам и ногам невидимыми путами, совершенно лишенная возможности управлять телом.

Иномирец повел плечами, привыкая к крохотному телу. При всей своей молодости девушке немного не хватало гибкости.

– Мрак тебя раздери, – пробормотал он и замер, прислушиваясь к высокому голосу, – эх, что есть, то есть.

– С вами все в порядке?

Замерев на месте, Ш’янт медленно повернул голову и снова выругался, на этот раз про себя.

Два стражника медленно шли в его сторону, играючи покачивая алебардами. На лицах обоих застыла ни то улыбка, ни то оскал. С такими мордами их должны были выставить из стражи еще вчера! Если бы не Ш’янт сейчас управлял девчонкой, то юная особа непременно испугалась до полусмерти. От одного взгляда на каменные физиономии, будто вырубленные из одного куска гранита, могли коленки подогнуться.

Хлопнув ресницами, Ш’янт улыбнулся так, что растаял бы даже святой. Накрутив на палец тугой светлый локон, он закусил пухлую губу.

– Да, все в полном порядке, – пролепетал иномирец, – такая неуклюжая последнее время, просто кошмар!

Один из стражников медленно наклонился и поднял сверток. Впервые на его лице мелькнуло что-то похожее на человеческое чувство. Протянув ношу Ш’янту, он отступил назад, будто испугался чего-то.

– Вы из Следа?

– Да, милорд.

– Вам не следует находиться на улице в столь поздний час.

– Но разве улицы нашей прекрасной столицы небезопасны?

Ш’янт бросил наивный взгляд из-под пушистых ресниц и легкий румянец залил щеки. Тело оказалось податливым, а разум гибким. Одно удовольствие управлять таким экземпляром.

– Я не исключаю такой возможности. Улицы любого города небезопасны с приходом сумерек.

Каменное изваяние. Где их вообще таких взяли?

– Благодарю за заботу, милорд! Больше такого не повторится.

Сдержанно кивнув, стражники прошли мимо. Даже не обернулись, чтобы посмотреть на юную послушницу. Что-то в них вызывало подозрение, но времени было в обрез. Кто знает, вдруг Граци правда оставит его здесь одного, как только истекут три часа.

Ш’янт медленно поднялся по ступенькам ко входу и коснулся двери.

***

Когда Клаудия и Май добрались до Глизе – первого крупного города на пути в столицу – девочка уже молила о скорейшем избавлении: нещадно ныла напряженная спина, а руки приросли к волчьему загривку. Разжать одеревеневшие пальцы могло только чудо.

Глизе был велик только на первый взгляд. На деле же он пыжился и прихорашивался, выдвигая вперед внушительные стены, так и эдак притягивал взгляд разноцветными лентами, расписанными охрой домами, напоминавшими праздничные пряники, и поблескивал многочисленными витринами.

Но стоило чуть продвинуться вглубь, пройти по узким улочкам, вдохнуть запахи пота, рыбы, луковой шелухи и нагретого солнцем камня, как наносной лоск истончался и трескался, облетал под ноги горькой пылью.

Город разжился только одной гостиницей, почти всегда набитой до отказа. Торговцы жили в ней неделями, оставались на весь сезон весенних праздников и убирались в родные края только ближе к середине лета, когда наступало душное затишье.

Клаудия не волновалась, ведь мешочек со сциловыми пластинками был способен купить не только комнату на двоих, но и все остальное, вплоть до горячей воды, чистых простыней и плотного ужина. Ей не терпелось отмыться и поесть. Живот давно крутила болезненная голодная судорога, но время поджимало.

Всю дорогу из головы не шла та остекленевшая травинка. Во имя Первородной, как хорошо, что она успела остановить девчонку! Иначе весь план бы полетел мраку под хвост. Но даже не это тревожило, а само присутствие ломкоты. Болезнь ширилась. Проклятая кровь двигалась слишком быстро: разносилась птицами, неосторожными животными и насекомыми. Сколько еще есть времени у людей, прежде чем зараза расползется?

– Разрывов может быть больше, чем один.

Голос богини звучал глухо и раздраженно.

Несмотря на то, что голова была забита под завязку, Клаудия поглядывала на дорогу, чтобы не проворонить тот момент, когда волков стоило отпустить. Нельзя было показываться на них у ворот или в городе. Стражники священных зверей не жаловали.

Клаудия остановила Цивку и спешилась, приказав Май сделать тоже самое. Та недоуменно передернула плечами, но спрашивать ничего не стала.

Волки подчинились короткому приказу и через несколько секунд скрылись за изгибом дороги. Когда придет время, они откликнутся на зов Клаудии, чтобы забрать путников и двинуться дальше.

Какое-то время они шагали по дороге в полнейшей тишине. Май осматривалась по сторонам, что-то бормотала под нос и иногда касалась пальцами лямок дорожного мешка. Шаг ее был легким, стремительным, будто в теле накопилась целая прорва силы, которую хотелось потратить.

Стертые богиней горести пока не омрачали ее разум, но Клаудия не забывала, что рано или поздно плотина чувств прорвется. И к этому моменту она рассчитывала добраться до поместья и упрятать Май за высокими стенами. В тренировках скорбь испариться быстрее, а Базель легко выбьет мысли о гибели матери и неизвестном будущем из белокурой девчонки.

Та даже не помыслит о побеге.

О мести, возможно. О борьбе с болезнью.

Именно эти стремления стоило вложить в нее.

Ворота города быстро приближались, уже можно было рассмотреть, как желающие войти и выйти превратились в два тонких ручейка. Один наполнял город торговцами и путешественниками, второй вымывал из него тех, кто отдохнул и решил покинуть гостеприимные стены.