Танцы на цепях (СИ) - Саверен Рэйв. Страница 18

У Лиль потрясающая скорость, раз она повсюду успела.

От осознания, что ее бегство – лишь случайная прихоть непостоянной удачи, похолодело в груди. Если бы Май просто вырвалась и упала в воду, то, скорее всего, уже стала бы добычей змеи. Отсеченная конечность сбила иномирянку с толку, и, исцелившись, рассвирепевшая тварь столкнулась с Клаудией.

Женщине повезло куда меньше.

– Мы должны уходить! Где волки?

– Отвлекают ее, – бросила женщина, – если бы не они, то Лиль сожрала бы меня на месте.

– Как-то же вам удалось пройти в прошлый раз, – Май оглядывалась по сторонам, высматривая среди деревьев серебристое змеиное тело. Любой звук казался ей шуршанием чешуи, скользящей по пыльной дороге.

– Удалось, – Клаудия бросила на подопечную испепеляющий взгляд, – со мной не было тебя! Змея не видела меня в магическом тумане, но почему-то сейчас очень резво отыскала.

«Я чую запах…»

Змея нашла их по запаху.

– Укус ядовит? – спросила Май, пытаясь переменить тему. Главное – выйти из леса. И это стало бы невыполнимой задачей, если неизвестный яд оказался бы смертельным.

– Разумеется! – огрызнулась женщина. Она уже увереннее держалась на ногах и почти не прикасалась к дереву, – но тело с этим справится. Тебе не придется тащить меня на себе.

Клаудия достала из нагрудного кармана желтоватую трубочку из люза, в палец длиной. Май показалось, что это свисток, но женщина не стала прикладывать его к губам, а просто сжала в ладони. Кристалл вспыхнул, разогнав облачко стрекоз, завибрировал и через секунду погас.

Время тянулось точно мед, только что покинувший холодный погреб. Май чувствовала, как волосы намокли от пота, а по спине скользят липкие холодные капли. Рука то и дело тянулась к рукояти клинка, но девушка не тешила себя иллюзиями: в открытом бою шансов не было.

Среди деревьев мелькнул волчий бок, но радость оказалась недолгой. Цивка прибежала одна. Широкая грудь ходила ходуном, уши были плотно прижаты к голове.

– А Сэхро?

Клаудия мотнула головой.

– Возможно, взял Лиль на себя. Будем надеяться, что у Цивки хватит сил вывезти двоих.

Тяжело сглотнув, Май осторожно подошла к волку и поймала полный боли взгляд. Была ли Цивка ранена, или это мелькнула тоска по утраченному другу – невозможно определить.

Сидя на широкой волчьей спине, спутницы быстро вернулись к основной тропе. Цивка неслась вперед, будто не чувствовала чужого веса. Пыль летела из-под мощных лап, а деревья сливались в сплошную черную стену. Клаудия, сидевшая впереди, прикоснулась к груди, проверяя застежки куртки и тайный внутренний кармашек.

Пальцы нащупали драгоценную ношу. Несколько бархатистых красных цветков кровавки.

Глава 5. Меч – это ты

Ш’янт с интересом рассматривал узоры, вычерченные на стенах кабинета. Расхаживал взад-вперед по комнате, постукивая каблуками сапог по гладкому деревянному полу.

Во имя мрака, как женщины носят такие тесные тряпки, это же просто невыносимо!

Но рвать платье, чтобы вдохнуть полной грудью, он не стал. Не хотелось слушать возмущенные вопли запертой внутри девчонки – голова и без того напоминала булькающий котелок с кислотой.

Древние отливавшие золотом письмена, искрящиеся при любом прикосновении, обжигали руки и отталкивали, стоило только протянуть ладонь. Едва ли кто-то в этом мире мог прочитать их правильно, но Клаудия, как оказалось, умела удивлять.

Более того, ей удалось окончательно испортить ему настроение.

Письмена блокировали любую попытку выйти из тела. Впрочем, реши он выйти, как девчонка сразу подняла бы вой, позвала на помощь, лишив Ш’янта возможности осмотреться. Стекло – далеко не последняя интересность в крохотном убежище Клаудии.

Стоит найти их все, прежде чем она явится сюда с дэр-ла.

Лучше быть вооруженным информацией, чем встретить врага с пустой головой и руками.

Он подошел к столу и принялся перебирать бумаги.

Скоро девчонка устанет. Придется дать телу уснуть. Никто не знает, когда Клаудия вернется в особняк.

Два, может быть, три дня?

И в комнату без нее никто не заходил, о чем говорил слой пыли на бумагах и мебели. Ш’янт пообещал себе, что как только выяснит все, что хотел, позволит разуму человека взять верх и позвать на помощь.

В конце концов, он в еде не нуждался, а вот девчонка может и не дождаться возвращения цепной дворняги Первородной.

Даже если ее не выпустят из комнаты, то хотя бы будут кормить. Остаться привязанным к мертвецу – сомнительное удовольствие.

На столе были настоящие башни из книг. Какие-то записки, заметки, дневники, новые и уже исписанные от корки до корки. Клаудия серьезно чем-то увлеклась, даже пыталась рисовать.

Поднеся к окну желтоватый лист, Ш’янт пристально вглядывался в переплетение линий.

Когда же он, наконец, рассмотрел весь рисунок целиком, во рту пересохло: в грубо набросанной комнате возвышался прямоугольный постамент, занимавший почти все свободное место. На нем, свернувшись клубком, точно сытая кошка, лежало нечто, лишь отдаленно напоминавшее человека.

Ш’янт помнил Первородную. Невозможно забыть существо, отнявшее у тебя почти все. Если сам он внешне был близок к людям, за исключением нескольких мелких особенностей, то Первая королева не походила на них совершенно.

В ней было куда больше от животного, чем от обычной женщины. Совершенно черные глаза, волосы тяжелые и длинные, будто пропитанные маслом, две пары рук с тонкими, заостренными пальцами. Иглоподобные когти могли одним взмахом оставить врага без кожи. Первородная была высока и тонкокостна. Настоящий гигант среди людей. Малышка среди братьев и сестер.

Ильда – белая королева северо-западного стигая – настоящая скала по сравнению с Первородной. Вот только ни братьям, ни сестрам не достался нрав Пожинающего. И необузданная сила.

На рисунке Первородная спала, но угольные линии неуловимо менялись, стоило свету упасть на них под другим углом. Женщина будто всколыхнулась, тонкие белые одежды чуть сместились, дрогнули сомкнутые веки, губы растянулись ни то в усмешке, ни то в оскале.

Она умела очаровывать и любила править. Если бы не война, то и сейчас все стигаи были бы зажаты в стальном кулаке, а иные дети создателя забились бы в норы, не посмев оспорить ее власть.

Ш’янт основательно испортил королеве праздник. Впрочем, он ни о чем не жалел, и дай ему кто-то выбор – изменить ситуацию или поступить так же, как триста лет назад – он бы, не задумываясь, пришел к Первородной снова. И приходил бы до тех пор, пока ее сердце не лежало бы окровавленным клубком на его ладони.

Отложив рисунок, Ш’янт продолжил осматривать записки и дневники. Среди утомительно скучных попадались и обрывки книги Артумиранс. Он не мог их не узнать, ведь девушка часто писала при нем. Вот только тексты походили больше на бессвязный набор слов. Клаудия, при всем своем высокомерии и самоуверенности, так и не выучила язык Энкула, а все туда же – лезла переводить пророчества.

Еще и трактовала их, как хотелось, а не как надо.

Под дневником нашлась и карта, с настоящим роем пометок. От черных точек и крестиков зарябило в глазах.

Клаудия проделала долгий путь, прежде чем найти дэр-ла, в упорстве ей не откажешь!

Как бы Ш’янт ни пытался выбросить из головы рисунок, но тот все равно вставал перед глазами. Черные линии будто тянулись к нему, приглашали взглянуть на грубый набросок еще раз. Что-то было в этой незамысловатой картине такое, отчего в желудке скручивался снежный ком.

Бросив взгляд на лист, Ш’янт замер. Женщина двигалась. Это не могло быть просто обманом зрения. Всего секунду назад она лежала на постаменте, свернувшись клубком, но вот дернулось плечо, в сторону был отброшен длинный подол юбки, обнажив стройные бедра, а улыбка-оскал стала еще шире.

Тебе кажется…

Стоило ему чуть наклониться вперед, как бумага натянулась, точно тонкий шелк, и когтистая рука сомкнулась на горле. От неожиданности Ш’янт даже не успел вздохнуть, а лицо Первородной превратилось в маску дикого зверя, вышедшего на охоту. Острые зубы разошлись, обнажив угольный провал рта, в котором метался раздвоенный алый язык.