Невезуха (СИ) - Лосев Владимир. Страница 44

Это оказалась худшая ночь в моей жизни. Мы даже не успели отыскать место, где бы нам удалось устроиться. И уж тем более не смогли найти дрова, чтобы развести огонь, который, как известно, отпугивает диких зверей. А когда мы кое-как устроились в углу, образованном разрушенной стеной и упавшей каменной балкой, это место хоть давало иллюзию защищённости, то солнышко зашло, и мы оказались в непроглядном мраке, и почти тут же услышали далекий жуткий вой.

Я полез в рюкзак, вытащил автомат, разгрузку, надел все на себя и приготовился к отражению звериного нападения, а то, что оно произойдет, как-то не сомневался. Уж если Мия была уверена, что с нами что-то произойдет, то значит так и будет. Вой постепенно приближался. Я всматривался до рези в глазах в темноту, но ничего не видел. Совсем ничего. К сожалению, в рюкзаке я не нашел ни одного фонарика, а ночное зрение мое куда-то пропало.

Мия тихо дышала за моей спиной. Она вообще по моим понятиям вела себя странно, совсем не так, как должна вести себя настоящая женщина. Она не мешала, не говорила ничего под руку, просто стояла за моей спиной и ждала, чем все закончится, ну и, наверное, верила в то, что я справлюсь со всеми проблемами. А что еще нужно, чтобы мужик чувствовал себя мужиком?

Вой оборвался возле развалин, а потом крепость наводнили тени. Скажете, так не бывает, света нет, а тени есть? Я тоже так думал раньше. Оказывается, бывает и такое, и не только такое. Впрочем, эти тени мог придумать мой мозг. Подсознание у нормального человека темный лес, чего там только не находится в трудную минуту. Один мой знакомый с пеной у рта доказывал, что подсознание не что иное, как память доставшаяся нам от наших предков, а они были ребята крепкие и умные, если могли выживать без какой-либо технической цивилизации. Теней вокруг с каждым мгновением становилось больше, и они начали издавать рычание, примерно такое, какое издают собаки или шакалы, когда окружают свою добычу.

Не знаю, что было больше в этом рыке, предвкушения от предстоящей вкусной еды, злобы или просто предупреждение добыче, чтобы не дергалась, но мне от этого рыка стало так страшно, как никогда до этого в жизни, а повидал я все-таки уже немало.

И вот в этом момент я просто закрыл глаза, чтобы не пялиться в темноту, не обращать внимания на эти тени, и чтобы просто отдохнуть, а затем совершил самый глупый поступок в моей жизни, начал стрелять. Как вы считаете, можно ли попасть в цель с закрытыми глазами? Правильно, нет. А я стрелял без промаха. Почему я так решил, а после каждого выстрела слышался жалобный вой и крик. Даже не знаю, что во мне такое проснулось, но я четко ощущал, где там в темноте находится мой враг. Я превратился в своего рода локатор, который четко ловит цели. С закрытыми глазами я видел смутные белесые пятна, который появлялись со стороны главного входа, и стрелял в них. Знающие люди говорят, что именно так видят экстрасенсы ауру разных живых существ.

Ночь заполнилась стонами, ревом боли и криками непонятных зверей. Я стрелял вперед, стрелял вверх, где над головой тоже закружились белесые пятна. В зенитной стрельбе мои успехи оказались значительно скромнее, все-таки попасть в быстро летящую и постоянно меняющую свое местоположение цель достаточно тяжело, даже видя ее. Потом в какой-то момент у меня стала кружиться голова, и я перестал вообще что-то видеть. Тогда сзади меня встала Мия, приложила свои руки к моим вискам, и мир сразу изменился, как будто включилось дополнительное зрение. Неожиданно вокруг я стал видеть множество красочных линий вверху и внизу, замечал потоки багровой энергии, вытекающей из-под земли и поднимающейся вверх. Да и сами небеса не оказались пустыми, там горели фиолетовые огни от невидимых звезд, перекрываемые ярко-желтыми всполохами от летающих агрессивных существ.

Когда мой мозг привык, я стал различать четкие контуры нападающих на нас существ, теперь я видел, что эти твари похожи на огромных диких кошек, глаза их горели в темноте яростными кровавыми огоньками, а зубы сверкали как сварочные огни. И от увиденного мне стало еще страшнее. Почему-то взрывающиеся иглы не убивали это зверье с первого раза, на каждую кошку приходилось выпускать не меньше десятка пуль, а количество патронов у меня было далеко не бесконечным. Когда я ощупал разгрузку, то понял, что у меня осталось всего пара обойм на сотню игл, а учитывая темп моей стрельбы, закончатся они минут через пять, а дальше придется сражаться холодным оружием.

Пара обойм скоро кончились, я отбросил бесполезный автомат в сторону и выхватил нож, сделал шаг вперед, пропустил мимо лица лапу с огромными острыми когтями и ударил эту тварь в шею. Потом еще раз и еще. Но, увы, убить мне так ее и не удалось, эти твари оказались настолько огромны, что я никак не мог зацепить их жизненно важные органы. Пришлось бить по глазам, но тут тоже не сразу стало получаться. Кошки еще и были очень быстры и умны. Они наносили удар и отскакивали.

Я очень боялся за Мию. Это же заложено в нас, мы, мужчины, защитники, сам умирай, но женщина должна жить. А я ее даже не видел. Как только вырвался вперед с ножом, так и потерял девушку из виду. Я мог только надеяться, что она куда-то спряталась и спаслась. Правда, зрение, которое она мне подарила, у меня осталось.

Твари все никак не кончались, хоть я уже убил штук тридцать. Но ведь были еще и те, что летали над головой, эти стали пикировать на меня сразу, как у меня кончились патроны, с большим трудом я отбивался от них, хоть ран и порезов на мне было столько, что казалось непонятным, как я все еще оставался жив. Летучие твари били меня по голове жесткими кожистыми крыльями и рвали когтями, срывая кожу с лица и плеч. И после каждого такого нападения сил у меня оставалось все меньше, они просто уходили из меня с каждой потерянной каплей крови.

Когда я устал, окончательно отчаялся и приготовился к смерти, на небо выползла серая луна, осветила слабым колеблющимся светом развалины, и твари словно по команде исчезли. Я повернулся к углу, который защищал, но Мию не увидел. Сделал пару шагов, но тут адреналин схлынул, и навались жуткая слабость, перед глазами все завертелось, и я рухнул на колени, а потом упал вперед, мордой об твердый камень. Но мне уже было не больно, мне было хорошо. Жизнь хороша, когда ешь не спеша, но смерть лучше. Потому что смерть — это точка, дальше ничего. А еще смерть хороша тем, что, когда она приходит, ты вдруг понимаешь, как все было глупо. Стоило ли так пытаться выжить, если все равно умер? С такой благостной мыслью я и исчез из этого мира.

Глава пятнадцатая

Боже, каким болезненным было возвращение обратно в этом мир!!! Наверное, так себя чувствует маленький ребенок, когда из теплого, нежного, безопасного чрева матери выползает на свет божий, где холодно, где вокруг чужие люди, которые хватают тебя жесткими грубыми руками, переворачивают вниз головой и бьют с размаха по пятой точке, а потом громко и радостно смеются, когда ребенок начинает плакать. Кошмар! И нафиг я родился вообще? Кому я тут еще нужен?

Я лежал на чем-то мягком и теплом, что было хорошо, а вот все остальное было плохо. Если одним словом попытаться рассказать о моем нынешнем состоянии, то звучать это будет так — боль. Нет, не так — БОЛЬ!!! Она была везде и повсюду, она грызла меня изнутри и снаружи, она закрывала мои глаза кровавым туманом, поэтому я ничего не видел, она билась о стенки моего черепа, поэтому я не мог думать. Она убивала меня…

— Ты очнулся? — услышал я мягкий голос Мии. — Я думала, что умер. Ты не дышал, твое сердце не билось. Я так рада, что ты вернулся ко мне, мне так плохо без тебя, любимый.

"А я не очень рад, что вернулся на этот свет", — хотел пробурчать я, но из моего пересохшего горла вырвался только непонятный хрип, и тут же в мои губы ткнулось что-то твердое, а потом в мой пересохший рот потекла прекрасная прохладная вода. Она прокатилась по моему горлу, упала в мой небольшой желудок, вызвав в нем болезненный спазм, который выгнул мое тело так, что затрещал весь позвоночник, этого нового испытания мое сознание не выдержало и покинуло мое тело. Ну и правильно. Что хорошего жить с такой болью? Уж лучше умереть, ну, хотя бы частично, или еще лучше просто не осознавать происходящее.