Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 43

Можно ли удивить человека, получившего только вчера право на жизнь, чем-то еще более ценным и приятным? Да и какая награда сравнится с самой дорогой — жизнью? Когда смерть уже дышала в затылок? Я думал, что отвык удивляться, получив самое большое потрясение. До сего момента…

Нас ждали три человека. Королеву-мать я узнал сразу, потому что из женщин она была единственной в этом зале. Двое других были мужчины. Один — старик с длинными седыми волосами, бледным лицом, что бывает с теми, кто редко появляется на солнце, тем более таком жарком, как в Одеме. Второй выглядел посвежее, но и ему было уже около пятидесяти. Он больше всех привлек мое внимание, так же, как я — его. Мы обменялись быстрыми взглядами, прощупывая друг друга. Жизнь его проходила явно не среди дворцовой роскоши.

— Королева Лация с помилованным! — громко объявил наше появление неожиданно откуда вынырнувший глашатай с большой тростью в руке. Ею он так стукнул по мраморному полу, что эхо еще долго гуляло под широкими сводами зала. Королева-мать поморщилась, но тут же взяла себя в руки.

— Это и есть тот самый знаменитый шпион по имени Гай? — с плохо скрываемой насмешкой спросила она. Для нее я казался жалкой букашкой. — У тебя всегда было в порядке с чувством юмора, дочь моя. Такую головушку рубить грех…

Лации это не понравилось.

— Я старалась быть справедливой, но старые законы уже не дают того эффекта, что было раньше. Я пошла на заведомое нарушение законов, чтобы спасти человека.

— Это из-за новых обстоятельств. Не появись веская причина, ты бы не побежала на площадь самолично объявлять амнистию.

Н-да, мамаша клевала больно.

— Не сердись, дочь моя, — попыталась сгладить резкость в своих словах королева-мать. — Раз ты посчитала нужным поступить именно так — значит, так оно и должно быть.

Она подошла настолько близко ко мне, что я ощутил сладковатый запах душистой воды. Я поспешно склонил голову, стараясь не смотреть в ее лицо.

— Ты нашла изъян в железном строю законов и воспользовалась им. Что ж, я бы поступила так же.

Лация предпочла промолчать. Правильно. С взрослыми и умудренными жизнью людьми лучше не спорить. Королева-мать едва слышно хмыкнула и пошла обратно, и ее голос рассыпался по залу:

— Итак, господа, я свое любопытство утолила, а посему не хочу больше сдерживать любопытство ваше. Я удаляюсь с королевой, а вы можете разговаривать хоть до бесконечности. Нашему гостю уже не нужно никуда торопиться. Да и вы, энн Ральер, сгораете от нетерпения.

Дамы исчезли в боковой двери. Незаметно удалился и Григ, и остальные лица, которые меня совершенно не интересовали. Седоволосый старик быстро подошел ко мне и представился:

— Я — Ральер, бывший министр финансов, чей пост занял жирный мешок с салом Артус. Ныне я нахожусь в отставке, и времени у меня тоже достаточно, как заметила энни Женнис. А этот господин — мой хороший товарищ. Его зовут Абилард. Граф Абилард. Мы услышали про невероятное появление твое у нас в Одеме. Твое имя ведь Гай, не так ли?

— Совершенно верно, — кивнул я.

— Не называли тебя как-нибудь иначе?

— Никогда, — я насторожился. Не называть же себя Философом! — Всю свою жизнь был Гаем.

— Кто твои родители?

— Не знаю, господа, не знаю! Меня воспитала бабка, и я даже не уверен, родная она мне или нет.

— Как зовут ее?

— Брюнхильда, — я решил, что скрывать абсолютно все бессмысленно, да и не нужно. Хуже от таких «секретных» сведений не будет, а союзников и хороших знакомых в чужой стране иметь не мешает.

— Странное имя, — пробормотал Ральер. — Скажи, Гай, а в твоей жизни не появлялись люди, которые могли повлиять на твои мысли, решения? Которые словно бы невзначай толкнули тебя на тот путь, о котором ты и не подозревал? Ну, хотел стать лекарем, а стал воином?

Абилард проницательно глядел на меня, отчего становилось не по себе. Он что-то подозревал. И не случайно находится здесь. Не с ним ли связано мое спасение? Ральер слишком осторожно подбирался к вопросу, который хотел задать мне. Я облегчил его страдания.

— Господа, я воин Ордена Серого Братства, который действует в Пафлагонии. И мое появление в Одеме связано с некоторыми проблемами, возникшими там. Не считайте меня слишком наивным, что я вот так сразу открыл свое истинное лицо. Подозреваю, что обо мне уже многое известно.

— У тебя есть татуировка?

— Да.

— Покажи, — потребовал до сих пор молчавший Абилард.

Странный какой-то разговор. Не знаю, плакать или смеяться в такой ситуации. Делать нечего — я обнажил свое плечо и продемонстрировал татуировку этим людям. Абилард отошел в сторону, наклонил голову и внимательно осмотрел ее, после чего сделал жест, от которого у меня забилось сердце. Егерь не забыл меня. Значит, Ордену я не безразличен. И словно камень свалился с плеч. Теперь я не один. Абилард был из наших.

— Мальчик, ты знаешь, кем ты являешься? — чересчур торжественно спросил Ральер.

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Если вы объясните мне, кто я: уже принц или еще бедняк — буду весьма вам благодарен.

— Гай Вадигор, Наследный принц рода Вадигоров, последний, кто еще может восстановить поруганную честь и славу!

И слегка сбавил неуместную в данный момент торжественность:

— Ты должен знать, что настоящее твое имя тебе должны были дать родители.

4

«Тоскливо и безрадостно стало в Пафлагонии. Войска Белой Розы как саранча расползлись по Андальским землям и уже к началу зимы 2432 года перевалили через отроги гор тайными и охотничьими тропами, обрушились на совершенно деморализованные отряды Дома Перьона, не встречая никакого сопротивления. Отряды Красной Розы отступили до самой Готы, тем самым подвергая большой опасности Дом Гоччи, чьи отряды держали оборону по Тунсу. Все ждали удара в направлении города Тунс, а случилось самое худшее…»

Егерь с нарастающим раздражением ходил по двору лесного монастыря, где жили воины Серого Братства — так называемый Схрон. Тайная обитель спряталась между Розеттой, Рингом и Глинтом, в непроходимых лесах между реками, защищенная еще и глубокими оврагами, где денно и нощно несли службу свои дозоры. Впрочем, не особо надеясь на все естественные преграды, братья соорудили по всем сторонам света хитроумные ловушки, засеки, капканы.

Егерь старательно прикинул оставшиеся силы Ордена. У ростовщиков Берга находилось три тысячи золотых реалов Братства на крайние нужды: подкуп высших чинов, засылка шпионов в далекие миссии, на прочие немаловажные расходы. Из людского состава в Братстве состояло на данный момент две сотни бойцов, находящихся сейчас в базовом лагере неподалеку от Схрона. Командирский состав насчитывал двадцать человек, да еще десяток шпионов в разных сторонах Континента. Егерь прикинул и добавил сюда и элиту Братства — тайный сыск: Поэта, Колотушку, Мастера, Беркута, Стрекота, Дышло и Кита, работающих, не покладая рук. Отрабатывали деньги герцога Линда. Себя Егерь не стал считать, как и еще трех фарогаров, стоящих на предпоследней ступени Ордена. А сколько еще Тайных сокрыто от него самого? Не узнать.

Он сознательно не думал о Гае. Его предположения о том, что парень жив, не подтверждались. Но и о смерти его не было слышно. Оставалась надежда на Стража, до сих пор не давшего вестей. Знатные воины поверили Егерю, дав ему возможность действовать сообразно ситуации и своих сил. Планы Братства простирались настолько далеко, что отступить от задуманного уже не представлялось возможным. Егерь играл с огнем. Узнай Линд о происходящем за его спиной — Братство станет изгоем на Континенте, его затравят всеми способами. А способов этих у никчемной знати тысячи и еще триста. Мысли не ложились стройными рядами, норовя разбежаться по закоулкам памяти, и Егерь сжал голову, чтобы остановить их бег. В таком состоянии его и увидела Брюнхильда. Она сурово смотрела на сидящего на бревне Егеря и опиралась на свою клюку. Как она вошла в ворота — Егерь не понял. Охрана проспала, что ли?