Серое братство (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 79

— Да продлятся дни Отца нашего Всеблагого! — воскликнул Аршак. — Все в добром здравии. Только животные немного утомились.

— С чем же ты пожаловал? — Схоор с любопытством мальчишки окинул сгрудившийся возле ворот караван, словно ожидая необычного подарка. — Я не вижу рабов. Сколько бихуров [30] привел ты в мой дворец?

— Не гневайся, всемогущий! — затрепетал Аршак. — Меня сбил с толку лукавый Фаль-Адени. Он ухитрился продать мне всего лишь двух бихуров, уверяя, что те стоят целой армии.

— Действительно, лукавый, — усмехнулся правитель. — Если бы я не знал топчи Адени, то срубил бы твою голову. Но сейчас я заинтересован, что за товар ты вез из Ахайи за четыреста динариев!

Схоор захохотал, ему подхалимски вторили придворные. Он вскочил на ноги и стремительно двинулся в нашу сторону. Вокруг внезапно наступила тишина, вся дворцовая площадь упала на колени, пряча лица в землю. Охрана со свирепым видом взирала по сторонам. Правитель Адирияха с непрекращающимся любопытством уставился на нас, словно на диковинных зверей, перебегая взглядом с одного на другого.

— Аршак! — воскликнул Схоор, не поворачивая головы. Словно знал, что верный помощник стоит рядом, затаив дыхание. — Ты проверял их способности, испытывал в бою, чтобы привести их ко мне и передать в дар?

— Нет, — помертвел Аршак. — Но кроме рабов у меня много ценного товара…

— Ты потратил большие деньги, но привел только двух бихуров! А у меня на носу поход на Шаураф, где сидит проклятый Эр-риях — Кровавая Секира! У него только всадников триста тысяч! А ты привез двух бихуров, по которым не скажешь, что они умеют махать мечами! Где были твои глаза?

Не понимая ни слова из развернувшегося перед нами разговора, я догадался, что хозяин вот этого великолепного дворца очень сильно рассердился на парня, что доставил нас в Каратеп. У несчастного на висках выступили капельки пота, нижняя часть лица перекосилась как от зубной боли. Я звякнул цепями, разминая кисти рук. Мастер продолжал стоять не шелохнувшись.

Схоор перевел дух, лицо его неожиданно смягчилось.

— Что два, что двести — это не решает мои затруднения и печали. По донесениям соглядатаев и лазутчиков, из Шаурафа и Хашана выступили пятьсот тысяч копий. Через пять дней они соединятся в Долине Ветров, и если выберутся в междуречье — мы их не сдержим. Я до сих пор доверяю тебе, Аршак. У тебя в запасе не больше десяти восходов солнца, чтобы вывести армию в междуречье и остановить Эр-рияха. Собери всех полководцев в один кулак, и дайте этому обжоре хорошую кость, сожрав которую, он сдохнет.

— Нас в десять раз меньше! — Аршак упал на колени, — но я добуду победу или умру на поле боя!

— Сделай милость, исполни то, что сейчас сказал. Твое поражение меня не очень обрадует, скажем, совсем не обрадует. Это будет второй ошибкой. Так что встань, определи место бихурам. Они тоже есть хотят. Прикрепи к котлу, назначь командиров. Кому, кстати, хочешь отдать несчастных?

— К Басаге. Он давно мечтает заполучить к себе ваграмцев. У него к ним особая страсть.

— Басага — редкостная сволочь, — вскинул брови Схоор, — но я уважаю его мнение. Тысяча его бойцов могут выиграть войну. Ладно, уведи их отсюда. Некогда мне проверять их способности. Сегодня они сдохнут, или завтра — не важно. Если Аршак добудет мне победу — прощу ему глупые траты хозяйских денег. А подарки можешь отнести в мою сокровищницу.

— Спасибо, господин! — Аршак вспыхнул от радости, рявкнул охранникам, чтобы убрали с глаз долой бихуров.

Теперь нам предстояло познакомиться с неким Басагой. Этот парень оказался не чета Аршаку, начинавшему отращивать живот на непыльной службе правителя Ахайи. Он был высок, мускулист; его пронзительный взгляд пронзал нас с нескрываемым подозрением. Гладко выбритая голова блестела на солнце. Запястья рук обхватывали кожаные ремни с металлическими заклепками. На ногах у него были легкие сандалии, на коленях — плотные щитки из бычьей кожи. Басага постоянно вытирал ладонью макушку, пока мы молча созерцали друг друга. Вдоволь налюбовавшись нашим неприглядным видом, он широко расставил ноги и терпеливо ждал, когда Аршак соизволит открыть рот, чтобы рассказать, для чего к нему привели двух тупоголовых бихуров. Которых он откровенно презирал за врожденную трусость, нежелание завоевать в бою свободу и постоянную ненависть к тому, кто учит их защищать себя. Сколько раз он заявлял Схоору, чтобы ему не поставляли рабов. Толку все равно не будет. Басага знал: в первом же бою большинство из них гибнет жалко и бездарно, даже не прихватив на тот свет хоть одного врага. Так зачем тратить силы на обучение мяса махать мечом? Его тысяча вышколена, научена действовать по обстоятельствам, и даже в одиночку. Вошедшие в раж «стервятники», как их любовно называл Схоор, могли выиграть безнадежно проигранную битву. В «стервятники» принимали редко, и то после длительной проверки, порой длящейся годами. Разумеется, об этом мы и не могли знать, молча гадая, о чем думает Басага.

— Это что, Аршак? — бесцеремонно ткнул пальцем в нашу сторону тысячник. — Очередное мясо?

— Их повелел привести к тебе в тысячу сам Схоор, — пожал плечами Аршак и сделал знак стражникам, чтобы те сняли с нас колодки. — Сам знаешь: веление господина не принято обсуждать. Верно?

— Нет. Я сам определяю, где их место. В первых рядах.

— Это твое решение, и ты за них отвечаешь. Забирай бихуров, и делай все, что захочешь. Они твои по милости Схоора.

Аршак торопливо развернулся и пошел между каменных казарм, явно не желая больше разговаривать с тысячником, которого откровенно недолюбливал.

Басага все так же стоял с широко расставленными ногами, и гримаса отвращения уже не сходила с его лица. Наконец открыл рот. Я понял, что он задал вопрос, на каком языке мы говорим.

— Ваграм, — ответил я.

— Уже легче, — буркнул Басага на этом же языке, пусть и не идеальном, но все-таки понятном. — Вы поняли, куда попали? Скорее всего, вам не дожить до следующего года. Схоору захотелось повоевать. Что мне делать с вами, ваграмские собаки?

— Накормить, помыть, вооружить, — вмешался в разговор Мастер, к моему удивлению, тоже на языке Лации. Откуда он его знает? Еще одна заноза впилась в душу. Как долго от меня будут скрывать истину?

Мастер продолжал:

— Мы не можем второй день оставаться голодными.

Этот работорговец почему-то забыл о нас, как только увидел крышу дворца.

Басага усмехнулся:

— Другие требуют оплаты за полгода вперед. Какая наглость! Не забывайте, что вы рабы, моя собственность с этого дня и до тех пор, пока сам не решу, свободны вы или нет!

Я переглянулся с Мастером. Басага начинал нам нравиться. Не было в нем той гнильцы, которая откровенно делает из человека раба своих прихотей. Этот же мог пойти с восторгом на врага, имея в руках лишь один нож. Только так вкус победы ощущается острее.

— Хватит торчать на моих глазах! — рявкнул Басага, переходя от созерцания к действиям. — Ступайте в казарму из белого камня, вон ту! Найдете сотника Хлыста. Он будет вашим непосредственным командиром. Бегом!

Как-то сразу подчинившись властному голосу Басаги, мы резво побежали в указанном направлении. На ходу переговаривались.

— Как тебе этот тип? — спросил Мастер.

— Хорош с виду. Но в ногах слабоват. Слишком широко расставляет их.

— Если ткнуть в точку солнца — сразу упадет. Не выдержит.

— Он не даст даже приблизиться к нему. Опытный, хоть и с недостатками.

— Ладно, Философ, увидим, на что способны его ребята. Надо держаться вместе. Слишком мало времени, чтобы вырваться отсюда. Муфазар проживет и без нас, а Егерь ждать не будет.

Площадка перед казармой оказалось пустой. Увязая по щиколотки в песке, мы подошли к указанному строению и стали вглядываться через окна, заделанные решетками, вовнутрь. Видимо, вся тысяча Басаги ушли на учения. Но нет, в дверях показался полуголый парень с татуировкой в виде огромного орла, раскинувшего крылья во весь живот.