Китайская бирюза (СИ) - Стожкова Нина. Страница 26

– Скорее всего, он бы окончательно связался с криминалом и плохо кончил, – вернул Петр жену на землю. – Помнишь, он все про какого-то Карася бубнил? Так вот, милая моя, от таких «карасей» далеко не уплывешь…

– Ну, это был бы его выбор. Он бы и ответил за него. А сейчас то, что еще недавно было веселым парнишкой ё, лежит в пекинском криминальном морге на железном столе, и его еще вчера крепкое и тренированное тело изучают китайские патологоанатомы. Боюсь, что никто и никогда в этой лицемерной стране, где все белые априори враги, не ответит за его убийство.

– Убийство? – тревожно переспросил Петр. – Ты в этом уверена? Я хоть врач, и то не возьмусь, не имея на руках протокол вскрытия, судить, естественная это смерть или насильственная. Диагностика, милая моя, это не только наука, но и искусство!

– Смерть всегда – вещь неестественная, – тихо сказала Лина. – какое уж тут искусство…

– И тем не менее… Внезапная остановка сердца бывает даже у спортсменов. Вспомни молодого хоккеиста Черепанова… Или «Динамита» – Владимира Турчинского. Или веселого бородатого матерщинника Романа Трахтенберга… У кардиологов даже термин такой есть: внезапная коронарная недостаточность. Особенно типична подобная смерть для молодых мужчин, которых все считают абсолютно здоровыми.

– Ну, Вован явно не был атлетом и тем более – не изнурял себя спортивными тренировками, – возразила Лина. – И еще. Почему его сердце остановилось именно в тот момент, когда Борясик вышел из здания рынка?

– Простое совпадение, – пожал Петр плечами, – в жизни и не такое бывает…

– Ох, не верю я, Петя, в «простые совпадения» … Выяснить бы, кто звонил нам сегодня утром – многое стало бы ясно, – задумчиво сказала Лина. Она порылась в сумочке, достала визитку с иероглифами и принялась сосредоточенно набирать на мобильном телефоне длинный номер.

– Куда ты звонишь? Зачем? – забеспокоился Петр.

– Петь, не мешай, а! – попросила Лина. В телефонной трубке уже слышались длинные гудки. Глядя на Лину в эту секунду, любой сторонний наблюдатель подумал бы, что женщина набирает московский номер. Решительное выражение ее лица говорило о том, что в эту минуту любые разумные аргументы мужа бессмысленны. Разве кто-то способен остановить лавину, когда она стремительно несется с горы, набирая скорость и сметая все на своем пути?

– Полиция? – закричала Лина, когда гудки прекратились, а в трубке что-то щелкнуло. – Господин полицейский, помните, вы дали мне визитку на рынке? Я знаю, вы понимаете по-русски. Не вешайте трубку, пожалуйста. Мне очень надо выяснить у вас одну вещь…

В трубке раздалось какое-то шуршание, треск, и внезапно на другом конце провода ей ответили на едва узнаваемом, однако на ее родном языке:

– Капитан полиции У Сяо слусает…

В то утро Кристиан решил не брать такси, чтобы немного пройтись пешком.

«Кой черт принесло сюда с утра всю эту маргинальную шатию-братию? – в который раз размышлял он с раздражением. – Не хватало еще, чтобы меня здесь эта сладкая парочка увидела. Ну, помер этот провинциальный дурачок Вован – так полиция и без этих самодеятельных «пинкертонов» во всем разберется. Зачем нашим восторженным отечественным идиотам лезть, как обычно, на рожон?.. В Китае, что ли, своих придурков мало? И вообще… Эта напористая дамочка все больше раздражает меня. Энтузиастка Лина! Лина-перезрелая малина… Ей бы где-нибудь в профкоме в советские времена заседать. Еще расскажет полиции обо мне то, что надо и что не надо… Нет, все-таки это паранойя, Костя, – внезапно обратился он к самому себе и остановился посреди тротуара. – Ну, подумай сам, как эти туповатые жлобы из туристической группы ухитрятся пронюхать про маленькие упаковки с кокаином, которые ты несешь на дне целлофановых пакетов? Да никак! «Дозы» надежно спрятаны за подкладкой дамских сумочек, расшитых драконами и цветами» … Между прочим, в сумки обычно кладут пакетики с гранулами – от излишней влажности. Эти вкладыши от моих «нычек» практически не отличить. Такая вот получается «русская матрешка»!

Эти аляповатые и необычно яркие для наших северных широт шелковые сумочки Кристиан полчаса назад прикупил на рынке у вертлявого китайца. Разумеется, тот представился русским именем Толик. Кстати сказать, привезти из Пекина «кокс» его попросил тоже Толик, только русский. Подающий надежды художник-модернист. Пообещал дать Кристиану в Москве за «дурь» «ну оооочень хорошее лавэ» … Эти денежки были бы сейчас совсем-совсем не лишними. Как назло, после очередного показа на пафосном фэшн-шоу в Москве у стилиста остались одни долги. Большие затраты на шоу не оправдались. Наряды от малоизвестного кутюрье публика покупать не спешила. И тут, как черт из табакерки, выскочил московский Толик. Поначалу Кристиан сомневался в успехе рискованного предприятия, но знакомый уговорил. Оказалось, у Толика на китайской таможне служит свой человек, так что пронести «дурь» вполне реально. В «Домодедово» тоже свой надежный «канал» есть. Проверенный. Правда, риск все-таки остается, и довольно большой. За наркотики «в этой варварской стране» до сих пор публично расстреливают на площадях. Недавно едва не грохнули английского наркокурьера, лишь дипломатические усилия британцев спасли лоха из туманного Альбиона от публичной казни. И все же опасная игра, убеждал Толик, стоит свеч. Особенно для китайцев. В стране, где полтора миллиарда трудолюбивых жителей, завоевать место под солнцем очень непросто. Кристиан где-то читал, что студенты нередко оканчивают здесь жизнь самоубийством – всего лишь из-за того, что не смогли успешно сдать выпускные экзамены в институт, занять достойное место под солнцем и оправдать надежды своих родителей. А тут всего лишь несколько невесомых пакетиков – и «свой человек в Пекине» может долго не думать о хлебе насущном. Потому что в этой загадочной стране, хотя и «победили великие идеи председателя Мао», деньги с каждым годом играют все более и более важную роль…

«И все-таки мне было бы спокойнее, если бы никто из наших тут не ошивался…», – раздраженно подумал Кристиан и наподдал носком дорогого башмака жестяную банку, лежавшую посреди тротуара. Банка запрыгала по асфальту, покатилась и… уперлась в чью-то видавшую виды кроссовку.

– Кристиан, дружище! Отлично, что я вас тут встретил! – услышал он радостный баритон и невольно вздрогнул. Ну вот, получается, сам «накаркал» нежелательную встречу…

Кристиан поднял глаза от кроссовки вверх – и взгляд его уперся в загорелую и синеглазую физиономию. Это был… ну, конечно, вездесущий литератор Башмачков!

– Согласись, старик, вдвоем веселее по Пекину болтаться, – подмигнул он «стилисту». – А то я уже собирался помереть со скуки в этих азиатских «Черемушках». И чего мне врали в туристическом агентстве про «ароматы Востока» и «древнейшую цивилизацию»? На дурачков рассчитывали. А Башмачков не любит дурачков! Вся эта местная, так называемая, экзотика сосредоточена тут только в центре города, на пятачке вокруг площади Тяньаньмэнь. Потому-то там и слоняются обезумевшие от жары стада туристов, а в других местах им делать нечего. Дальше тут все такое серенькое, среднеевропейское, лишенное любых национальных черт… Ну, как в Санкт-Петербурге, где все красоты сгрудились вокруг Невского проспекта, а в глубине – запущенные кварталы облупленных зданий и грязных дворов-колодцев в духе незабвенного Федора Михайловича, там даже дворников нет… Послушайте, – уставился Башмачков на стилиста, словно пораженный блестящей идеей, – а давайте-ка сходим с вами вечером в ночной клуб! Ну, конечно, кое-какие денежки выложить придется. Что ж, нам здесь нужны не только хлеб, но и зрелища. Готовьте юани, коллега! Иначе, уверяю вас, мы тут за неделю со скуки подохнем. Не хотите же вы проторчать все вечера у телека, как большинство наших туристов?

– Клуб? Может быть, вы еще предложите мне бордель имени Председателя Мао? – заорал Кристиан, и лицо его побагровело, а глаза заметали молнии. – Вы вообще-то соображаете, что говорите? В этой стране за проституцию сажают, а за наркотики расстреливают!