Удел безруких (СИ) - Бобров Михаил Григорьевич. Страница 4

И “железная леди”, не испугавшаяся выслать семьдесят советских дипломатов, просто так утрется? Да ладно! Маргаритка наша Тэтчер скорее тактическим ядерным зарядом приложит — что даже для корабля Тумана, кстати, не подарок. А уж как мне земляне-то спасибо скажут…

Может, логичнее наоборот: идальго напугать покрепче, чтобы они даже не высаживали никого и вовсе не начинали чертову колбасу?

— Сеньор лейтенант, я готов принять лицо, уполномоченное вашим правительством для переговоров. Запомните пароль: два, ноль, четыре, восемь, три, ноль. Повторите.

— Двести четыре восемьсот тридцать?

— Именно. Прилетайте хоть завтра, только пилота берите настоящего. Вертолет я приму вот прямо сюда, на крышу ангара, где вы сейчас находитесь. Не смею задерживать, желаю успешно вернуться в порт.

Нет, все-таки выучка у них отменная. Лейтенант всего лишь двинул горизонтально ладонью — вмиг вся восьмерка ссыпалась по своим лесенкам в катер. Я подождал, пока спустится сам лейтенант, который капитан — и развоплотил фальшборт в тех местах, где на нем висели четыре кошки. Якоря, понятное дело, упали вниз.

Ну а чего они ждали? Сопли на борту терпеть?

— … Разумеется, нет! Никоим образом сего вытерпеть невозможно!

Ангар освещен целой потолочной панелью, вполне привычным бело-золотым светом. Непривычные тут самолеты, по случаю переговоров сдвинутые к стенам — сверкающие, гладкие, маленькие, без четко выделенных крыльев. Аккурат реквизит к следующим “Звездным Войнам”. А еще непривычно полное отсутствие разметки, маячков, дверей, приставных лесенок — всего того, что помогает обслуживать самолеты людям.

Людей в гулком ангаре всего двое, и расположились они за округлым тонконогим столиком, на столь же хрупких стульях в стиле какой-то там супермодной дизайнерской коллекции. Первый переговорщик — личный посланник диктатора Аргентины, генерала Леопольдо Фортунато Галтьери Кастельи… Длинно? А у посланника имен еще больше. Сеньор происходит аккурат из фильма про викторианскую эпоху. Благородная седина, скупые и точные жесты, даже негодование выражает с тщательно взвешенной сдержанностью. И не скажешь, что горячий идальго. Где там дуэли разрешены, если оба участника записаны донорами органов? А, в Парагвае. Так ведь от Аргентины, считай, через дорогу.

Второй переговорщик — моряк с загадочного линкора. Молодой мужчина ростом самую малость выше среднего, с неоплывшей еще фигурой, с необветренным пока лицом. Разумеется, лихо сидящий черный морской мундир, конечно же, сверкающие туфли, без сомнения, золотые полосы на рукаве — даже адмиральский завиток в наличии. Только глаза собеседника не молодые совсем. Темно-синие, мрачные и нечеловечески спокойные.

И вот седой идальго показывает высшую степень ярости: на спичечный коробок приподнимает над столом сухие сильные кисти, в которых легко представить шпагу. Но жест настолько выверенный, что никакая итальянская экспрессия рядом не лежала.

— Англия захватила Гибралтар. Англия отобрала у нас Мальвинские острова! Неужели она полагает, что это можно стерпеть?!… Кстати, сеньор, вы так и не представились, — выговорившись, аргентинец опускает кисти на столик, — а воспитанные люди представляются.

— Значит, я не воспитанный.

Собеседник растягивает губы в неприятной улыбке:

— Или не человек. Понимайте, как вам больше понравится.

Идальго возмущенно кривит рот, но собеседник поднимает правую ладонь:

— Вам нужны мои пушки, а не мое имя. Признаем это и сократим путь к взаимопониманию.

Столь же быстро, как злился, аргентинец обращается в слух. О, истинный дипломат умеет слушать! А еще дипломат умеет рыть могилу ножом и вилкой — и седой идальго решительно поднимает стопочку с кристально-чистой русской водкой:

— Прозит!

Моряк выпивает свою не изменившись в лице. На закуску, разумеется, икра — ну, а каких застольных изысков ждать от большевиков? Что серпом и молотом есть заставят?

Моряк не делает никакого жеста или знака — но столик между сидящими озаряется, превращается в экран. И посланник президента видит прямо вокруг собственного блюдечка с икрой черно-белый фильм. Вот корабли… Флаг с полосками — Аргентина. Высадка. Морские пехотинцы. Дом губернатора, Порт-Стенли. Аргентинский флаг. Минные поля против английского десанта: тысячи, десятки тысяч мин. Затем — искаженное ненавистью лицо Тетчер. А, это ее речь в парламенте. Посланник превосходно понимает английский: дряхлый британский лев поднимается с лежанки. Корабли. Корабли. Аргентинские самолеты, хвосты ракет. Горящий эсминец, или как он там называется. Еще что-то горит, в клубах жирного дыма бьется английский флаг… А вот эти же самолеты на полосе — и султаны разрывов прямо между ними! Полосу обстреливают, и теперь уже горят аргентинские штурмовики. Вот английские пехотинцы высаживаются на берег. И вот снова вместо аргентинского флага британский. Тысячи аргентинских пленных, собственными ногами разминирующие те поля, что сами же и ставили в начале коротенького фильма… Минута или две — но посланник взмок, прикладывает ко лбу и шее надушенный платок.

— Вы из будущего? Это хроника?

Моряк прикрывает глаза:

— Частично. Фильм смонтирован из кусков реальных лент на основе прогноза. У меня тут, скажу не хвастаясь, лучший на планете вычислительный центр. Все произойдет именно так.

— Ах, прогноз… Еще далеко не реальность! Синоптикам, знаете ли, компьютеры не помогают… У англичан больше нет линкоров. А их авианосцы — мобилизованные сухогрузы. Им просто нечем дотянуться на другой конец земного шара. Спецслужбы? Войска спецназначения? Они есть и у нас, и хотя бы поэтому мы знаем — кинжалом войны не выиграть. Сеньор, даже русское кей-джи-би полагает, что победит Аргентина.

— Сеньор. Я не стану полагаться на вероятности либо гадать об исходе войны. Как только ваша страна попытается высадить войска на Фолкленды, я просто разнесу ваш конвой с дистанции сорока-пятидесяти миль, и тем самым не позволю войне начаться. Задавлю ее в зародыше. Пусть вам расскажет… Хотя бы тот шустрый капитан, что вчера прикидывался тут лейтенантом — какова дальность у восемнадцатидюймовок. Видите эти самолеты вокруг?

Сеньор оглядывается. Четыре сверкающих гибрида летающей тарелки и болида “Формулы-1”.

— Так вот, это даже не ударная авиация.

— Корректировщики?

Моряк утвердительно кивает, поднимая стопку в свою очередь:

— Ваше здоровье.

Дипломат выпивает, не поперхнувшись.

— С дистанции пятьдесят миль вам нечем даже заметить меня, а не то, чтобы потопить, — моряк вполне искренне улыбается.

— Кстати, как и англичанам. Но предположим, что вам удалось взять Фолкленды, и я не стал мешать ни одной из воюющих сторон. Что дальше? Чей ход следующий?

Дураки в дипломатах долго не живут; сеньор все понимает мгновенно:

— Гринго?

— Именно. Они уже заблокировали покупку вами тяжелых ракет “воздух-корабль”… Как их там? “Exocet”, кажется. Вы заказали французам две дюжины, а успели получить всего пять единиц. Нет, штаты помогут не вам. Рейган поможет англичанам.

— Сеньор… Вы так осведомлены. Вы оперируете подробностями, тайными даже для меня. Вы — секретный проект советов? Или вы все-таки из будущего? Из настолько далекого, где наши тайны уже не тайны? Получается, там — коммунизм?

Моряк улыбается и дипломат понимает, что не получит ответа.

— Сеньор. Позволите ли вы мне спросить… — дипломат изображает колебания. Моряк едва заметно вздыхает — пожалуй, менее опытный переговорщик не уловил бы:

— Да, у вас в стране сейчас народные возмущения. Ваш лидер, Фортунато, захватил власть всего лишь в декабре, не прошло еще и полугода. Но почему Галтьери возомнил, что захват Порт-Стэнли ему поможет? Напротив, операция “Rosario” поможет англичанам, предоставив им роскошную возможность для справедливой оборонительной войны. Гринго задушат вас международным осуждением через ООН — как Южную Африку. Гринго дадут англичанам все, что те попросят, и дадут охотно, ибо в кредит, — моряк подмигивает. Идальго морщится, а моряк добавляет: