Жена в придачу, или самый главный приз (СИ) - Матлак Ирина. Страница 76

Проиграв в погоне за хвостом, Плакс разочарованно тявкнул и, упав на меховой зад, жалобно заскулил. Вот кто здесь настоящий страдалец!

Оставить любимца без внимания Чука, конечно, не мог. Забыв о нуждающейся в заботе подопечной, подбежал к ненаглядному песику и принялся с ним сюсюкаться. Я же была так удивлена его откровениями насчет бабушки и кислой капусты, что даже забыла съязвить.

— Ну, так где радость победы? — приведя Плакса в чувство, вернулся ко мне великий стилист.

— Сдохло в зародыше.

Состояние мое было довольно странным. Просто эту самую победу никак не могла до конца осознать и, соответственно, удовлетворения от нее пока не испытывала. Зато испытывала ломоту во всем теле, болезненность в мышцах и щипание кожи от многочисленных кремов — даже выпитые эликсиры не могли до конца избавить от последствий поединка.

Страдаю я крайне редко и только по серьезным поводам, в жалости никогда не нуждаюсь, а капризы — это вообще не про меня. Но вот сейчас показных страдашек захотелось прям невтерпеж. От Плакса заразилась, не иначе.

Вдобавок, от недавно пережитого внутренне меня до сих пор трясло, и весь бой казался каким-то нереальным, далеким сном.

— Ты теперь в четвертьфинале, детка, — в интонации Чуки впервые улавливались одобрение и похвала, радость от которых мгновенно перечеркнул следующий вопрос: — Надеюсь, ты помнишь, что теперь в числе таких же счастливчиков отправишься в императорский дворец на бал, устроенный в вашу честь?

Страдашек захотелось с удвоенной, нет — с утроенной силой!

— Когда там этот бал? — вдобавок к моим мучениям под ложечкой неприятно засосало.

— Через четыре дня, — добил Чука и проворчал: — Катастрофически мало времени на подготовку…было бы, если бы у тебя, детка, не имелось меня.

Уже через пару минут он опустил спинку кресла и велел мне лечь на живот. Протяжно вздохнув, я выполнила требуемое и заскулила почти как Плакс, когда на мою спину вылили еще одну порцию масла и принялись ее разминать.

— Ты еще и массажист? — буркнула я, закрыв глаза.

— У меня много талантов, — невозмутимо констатировал Чука. — Можешь гордиться тем, что сейчас тот редкий случай, когда я применяю этот.

Массажировать Чука умел, это факт. Мне даже удалось полностью расслабиться, растворяясь в охватившей тело и разум неге. Я уже давно не испытывала скованности, находясь перед ним полуодетой, и воспринимала его точно так же, как он — меня. Я для него — модель, то есть не женщина. Он для меня — стилист, то есть не мужчина.

Слуха коснулся легкий шорох и короткое «гав!» Плакса, руки на моей спине замерли, а затем продолжили свое движение.

Сильные пальцы то надавливали до легкой боли, то превращались в легкие перышки, невесомо ласкающие кожу. Вычерчивая только им ведомый узор, все больше и больше расслабляли, погружали в мир удовольствия, вызывая желание уже не скулить, а мурчать, как довольный разнеженный кот. Каждая клеточка тела, незаметно для меня, наполнялась теплом, в животе рождалось мучительно-сладкое томление, выливающееся в неконтролируемую мелкую дрожь. Закрытые глаза только усиливали ощущения, а ладони все скользили по моей спине, втирая масло и заставляя мое дыхание делаться прерывистым и частым.

Это уже не походило на обычный массаж. Понимание, что происходит что-то не то, совпало с улавливанием защекотавшего обоняние аромата сандала. А в следующее мгновение ладони остановились на моих лопатках, шею обдало горячим дыханием, за которым последовало прикосновение губ, подобное электрическому разряду.

Распахнув глаза, я встрепенулась, прижала к груди халат, на котором лежала и, резко сев, обнаружила рядом с собой не Чуку. Стилист испарился, прихватив своего питомца, а надо мной нависал, сверкая темными глазами, Олдер Дирр.

— Леди Саагар, где же ваше хваленое красноречие? — нарушил затянувшееся молчание ироничный голос, отдающий хрипотцой.

Взбудораженная и растерянная, я не нашла ничего лучше, чем спросить:

— Т-ты куда дел моего стилиста?

Собственный голос прозвучал непривычно низко, и я, неотрывно вглядываясь в лицо нависшего надо мной мага, машинально облизала пересохшие губы. Этот жест тут же привлек его внимание, и остановившийся на моих губах взгляд стал практически осязаем. Аромат сандала окутал меня дурманящим облаком, вытеснив все прочие запахи.

— Ты хотела сказать — доморощенного массажиста? — в тон Олдера затесались недовольно-предостерегающие нотки. — Сегодня его услуги больше не потребуются.

— Что значит, не потребуются? — чрезмерная близость Олдера плохо влияла на скорость моего мышления. — Кто мне собраться поможет? А тунику, на которой тысяча миллионов крючков кто застегнет?

Легко преодолев вялое сопротивление, маг вынудил меня снова лечь и, положив ладони мне на спину, вкрадчиво ответил:

— Я застегну, — руки медленно двинулись вдоль позвоночника, а следующие слова пощекотали щеку: — Всю тысячу миллионов.

Новая волна дрожи накрыла с макушки до пят, и такая реакция не могла остаться незамеченной. Не отходи я сейчас после боя, не пребывай в таком заторможенном состоянии, обязательно бы возмутилась его наглостью, но сейчас сил противиться не было никаких. Да и откуда им взяться, если мне безумно хотелось, чтобы эти руки не останавливались, чтобы сильные уверенные прикосновения продолжали покрывать покалывающую кожу, чтобы аромат сандала не исчезал…

— Держу пари, ты сдашься уже на первом десятке, — сдавленно выдохнула я, подразумевая крючки и чувствуя, как внутреннее пламя обращается тягучей, разливающейся по телу лавой.

— Не в моих привычках отступать, — показалось, что его ответ касался не только платья.

А потом я забыла и о тунике, и о не слишком активных попытках противиться происходящему, став сосредоточением множества оттенков чувств. Все они сливались в единое целое, вынуждали до боли прикусывать губу, чтобы сдерживать рвущийся наружу стон. Руки Олдера тем временем переместились со спины на плечи, затем предплечья, кончики пальцев нежно очертили оставленную лассо царапину. К сандалу добавился незнакомый пряный аромат, и в считанные секунды боль неожиданно ушла.

— Действенная мазь, — проронил Олдер, и по его голосу я поняла, что в своих чувствах не одинока.

«Наверное, кайрийская», — озвучить предположение вслух так и не рискнула.

Но когда мои волосы отвели в сторону, открывая шею, коснулись ее, обвели овал лица, сдержать прерывистого вздоха все-таки не удалось. Никогда мне не приходилось ощущать себя настолько беспомощной, открытой перед кем-то, но в то же время с восторгом понимать, что это я заставляю чужой голос звучать так хрипло, что из-за меня сбивается чужое дыхание, и слегка подрагивают руки…

— Черт, — резануло слух сдавленное ругательство.

На короткий миг разгоряченной коже спины стало холодно, а затем ее накрыла мягкая ткань. Меня словно выдернули из райского мира, но разочарование успело задеть меня лишь мимолетно, потому как уже через секунду в дверь комнаты постучали.

— Леди Саагар, — позвала Имира, принадлежащая к администрации комплекса. — Ваш выход через тридцать минут, в зале ожидания необходимо быть через двадцать пять. Вы готовы?

Каких же усилий стоило понять, чего от меня хотят, а, поняв, ровно ответить:

— Через двадцать пять минут буду.

Когда удаляющиеся шаги возвестили о ее уходе, я кое-как поднялась и, не глядя на Олдера, попросила:

— Отвернись.

Он повиновался на удивление легко. И это сыграло ему на пользу, потому что я была раздосадована, зла и совершенно не могла привести растрепавшиеся чувства в какой-никакой порядок.

Прихватив нижнюю рубашку и чулки, удалилась в ванную, где переоделась и долгое время стояла, опершись на умывальник и смотря в зеркало. Собственное лицо казалось чужим — слишком яркий, лихорадочный румянец и просто сумасшедший блеск глаз, которые словно увеличились в размере. Жаль, макияж мешал умыться холодной водой и смыть все это безобразие.