Плохое поведение (СИ) - Шатен Галина. Страница 39

Откидываю одеяло, подтянувшись и надев тренировочные штаны, осторожно открываю дверь своей комнаты. Внизу на кухне слышна возня и приглушенные голоса. Мама, наверняка вовсю старается с завтраком. Тихо по коридору иду в другой край. Останавливаюсь у ее двери. Едва слышно стучу и сразу же приоткрываю дверь. Она еще спит. Ее волосы разметались по подушки. Каролина спит на животе, обняв одеяло и закинув на него ногу. Я не собираюсь стоять и как последний придурок смотреть на нее. Эта песня не про меня. Закрываю дверь и, прикрыв глаза, выдыхаю. Я собираюсь, как последний придурок, организовать ей волшебное утро. С каких пор в моей голове появились такие слова как «волшебный»?

— Доброе утро, — говорю, когда захожу в кухню. Мама вместе с Леной готовят пирожки. Запах стоит такой, что слюня начинает течь.

— Доброе, сынок, — мама поднимает глаза от кастрюли, — как спалось?

— Здесь всегда спится хорошо.

— Вещи девочки, поглажены и сложены у нее возле кровати на стуле. Думаю, она заметит.

— Отлично. Ма, ты не против, если я у тебя украду пару тройку пирожков?

— Зачем? Они и так на столе будут.

— Мы с Линой уедем домой в обед, хочу успеть показать ей окрестности. Позавтракаем в поле.

— Ага, конечно, окрестности, — фыркает Лена.

Мама бросает быстрый взгляд на нее и вновь возвращает внимание на меня.

— Что у тебя с этим милым дитём?

— В каком смысле?

— Ты решил жениться?

Даже Лена перестает раскатывать тесто и смотрит на меня. А я растягиваю губы в улыбке и обнимаю одной рукой плечи мамы.

— Если я решу жениться, ма, то буду крепко стоять на своих двоих. Разве, похоже, чтоб я стоял? Вот и я о том же. Волноваться не о чем. Мы просто друзья с… «этим милым дитём».

— Я не волнуюсь о женитьбе, как процессе. Я хочу, чтоб та кого ты выберешь, будет правильной для тебя.

— Так и будет, — уверенно проговариваю.

— Весь в отца, — качает мама головой, и дергает плечом, — убери руку, мешаешь.

— Не уберу пока не получу свои пирожки, — наклоняюсь к маминой щеке и трусь об нее своей утреней щетиной.

— Бери, ради Бога, только отстань от меня, — уклоняет лицо мама.

Когда делаю шаг от матери, она останавливает меня взглядом.

— Сынок, надеюсь, большой город не очернил твое сердце и ты помнишь, что мужчина всегда должен оставаться таковым. Особенно в присутствии женщины. И в двойне особенно подавленной и разбитой.

Как и всегда от мамы никогда ничего не скроется, особенно, если это человеческие эмоции.

— У нее умерла бабушка, — медленно проговариваю, — я не виноват.

— Это печально, прощаться с близкими. Но мы знаем, что за смертью — жизнь, — мама слегка прищуривается, — обижать раненных еще больший грех.

— Кто кого, — бормочу и выхожу из кухни. Затем бегом поднимаюсь по лестнице и на этот раз стучу в дверь громче.

— Да?

Захожу в комнату и улыбаюсь ее заспанному хмурому лицу. Но при виде меня, ее межбровная морщинка распрямляется и Каролина улыбается. И мне нравится, что причина я. Рукой проводит по волосам и откидывает их назад.

— Доброе утро, — говорю, прислонившись спиной к косяку, и дверь закрывается.

— Доброе утро, Захар.

Могу поклясться, она смотрит выжидательно, словно ждет от меня утреннего поцелуя. Или мне бы хотелось, чтоб она ждала именно его? Что за черт?

— Как на счет небольшого путешествия?

— Это ты о чем? — снова хмурится. Хмыкаю. Мне, пожалуй, впервые в жизни кто-то так нравится с утра.

— Приду за тобой через пятнадцать минут, — вместо ответа говорю, — твои вещи на стуле.

Каролина поворачивает голову и смотрит на свое платье, тихонько выдыхает и опускает глаза.

— Большое…

— Ладно, — прерываю ее, — буду через пятнадцать минут.

Еще раз оглядываю девушку, такую непривычно лохматую и простую, но чертовски притягательную и выхожу. Набираю номер Ярика, пока спускаюсь. Каролине должно запомниться это утро. Ей должен запомниться я, прежде чем мы вернемся обратно. Прежде, чем каждый попадет в свой мир.

Возвращаюсь домой, когда все потихоньку начинают собираться к завтраку, и на кухне уже гул голосов. Но я сворачиваю к лестнице, откуда на меня налетает тело.

— Осторожнее, — придерживаю брата за плечи. Олег резко высвобождается.

— А, приехал, — протягивает и оглядывает с ног до головы.

— Я вижу, ты прям светишься, как рад, — замечаю, внимательно его оглядывая. Что-то в нем изменилось. И мне это не нравится. Маша вчера говорила, что он начал водится не с той компанией.

— Ага, — он уже собирается меня обойти, но ловлю его локоть, заставляя недоуменно посмотреть на меня.

— С соколинскими связался?

Соколинские ребята из села Сокольники, ничем хорошим не славились. Это именно те люди, которых стоит обходить стороной, но, как известно мальчиков в переходном возрасте, так и тянет на приключения в этом духе. И Олег последнее время тусуется именно с ними.

— Отвали от меня! — пытается высвободиться парень. Не обращая внимания, наклоняюсь к нему и принюхиваюсь.

— Ты курить решил? — даю парню здорового леща.

— Ой! Отпусти! Придурок!

— Ага, сейчас. Еще одно движение и будешь отвечать перед отцом.

Брат на мгновенье замирает.

— Ты не скажешь ему.

— Поспорим? — поднимаю брови и отпускаю его руку. — Ты с ними вчера был, поэтому на ужин не пришел? Крутым стал? В жизни сильно помогло?

— Не твое дело!

— Они не твоя компания. И сигареты брось. Это не круто.

— Тебя забыл спросить, папочка номер два! — фыркает парень, — иди чикни свою телку, заждалась наверно…Ой!

Снова отхватывает у меня леща. Даже делает шаг на меня и замахивается. Перехватываю его руку.

— Короче. Суть вот в чем, малой. Ты покидаешь свою шайку-лейку, бросаешь курить, и все счастливы. Но если я узнаю, а я узнаю, что ты продолжаешь свою шарманку, я лично приеду и по голову в землю закопаю. По очереди. Тебя и дружков твоих долбоящеров. Ясно?

— Ясно, — передразнивает меня парень. Я его отпускаю, и уже в следующее мгновенье его глаза загораются любопытством и он кивает наверх, — а она красивая?

— Иди отсюда, красивая, — протягиваю. Олег хмыкает в ответ и отправляется по своему первоначальному маршруту — в столовую.

— Куда ты меня ведешь? — спрашивает заинтригованно Каролина, когда мы идем по дорожке к воротам.

— Завтракать.

— Я вроде слышала голоса в столовой, — осторожно замечает она, заставляя на нее оглянуться.

— Завтрак в столовой скучно, — открываю калитку и пропускаю девушку вперед, — знакомься это — Злата, она нас повезет.

Каролина замирает, оглядывая необычную лошадь перед собой. Норикийская красотка. Ее темное тело красиво сочетается с золотой гривой и хвостом. Гордость Ярика, их у него две.

— На, покорми ее, — протягиваю девушке сахар. Каролина словно завороженная смотрит на то, как лошадь угощается лакомством. Затем девушка поворачивает голову и смотрит на меня глазами полного восторга.

— Я таких красивых не видела! Можно, можно ее погладить?

— Конечно, — отзываюсь. Черт. Я готов вывести всех лошадей, что разводит Ярик, лишь бы она еще раз так взглянула на меня. Она медленно протягивает руку к голове животного и начинает ее гладить. Злата довольно дружелюбна, поэтому позволяет себя ласкать. Хотя кто откажет такой девушке?

— Ну, ладно, — проговариваю, — как на счет покататься? Не забыла, как в седле держаться?

Первым взбираюсь на лошадь, и помогаю девушке, усаживая ее впереди, к себе боком.

— Так я еще никогда не ездила верхом, — признается Каролина, отдергивая подол задравшегося платья.

— Я буду тебя держать, — обещаю и мягко отстраняю ее ладонь и рукой касаюсь ее кожи выше колена. Придерживаю, чтоб не упала, конечно же.

— Не думаю, что это поможет, — ей не скрыть легкую дрожь в голосе. Довольно улыбаюсь, я явно заставляю ее нервничать.

— Поможет, — уверяю и второй рукой дергаю вожжи. Злата начинает неторопливым шагом идти. Каролина отворачивает лицо, чтоб смотреть прямо, предоставляя мне обзор на свою нежную шею.