Рассказ Хода Хана - Говард Роберт Ирвин. Страница 7

На привалах зулусов учили пользоваться винтовками, так как они никогда не держали подобного оружия в руках; только некоторым из них приходилось стрелять из кремневых ружей, заряжаемых с дула.

Кроме того, Эль Борак и мы, афганцы, учили их искусству стрельбы, а зулусы, в свою очередь, учили нас пользоваться копьем, щитом и дубинками. Я забыл сказать, что после сражения с матабеле Эль Борак приказал нам взять пятьдесят брошенных ими щитов. Щиты были продолговатые, из бычьей кожи, сухой и твердой, натянутой на очень крепкую деревянную раму. Они выдерживали удары копий и дротиков, могли остановить и боевой топор, и ружейную пулю. Мы учились сражаться со щитом, как воины в старые времена. Сначала щиты казались нам слишком громоздкими, но когда мы научились ими пользоваться, поняли, что они очень удобны. Мы все были хорошо вооружены отличными винтовками и большим запасом патронов.

Туземцы, которых мы встречали, в большинстве своем относились к нам дружелюбно, но даже самые воинственные оказались слишком слабы, чтобы напасть на нас. Гордон всегда хорошо обращался с чернокожими и ни в чем не обманывал. Многие из них никогда раньше не видели белого человека.

На протяжении всего пути мы избегали дорог, проторенных ловцами рабов, потому что Гордон хотел сохранить нашу экспедицию в тайне, насколько это было возможно, особенно от всяких чиновников. Вскоре мы подошли к реке, которую Эль Борак называл Замбези. Она была намного больше Лимпопо. Местные племена, живущие по берегам, назывались батеке. [14] Они перевезли нас на другой берег в длинных неуклюжих лодках, сделанных из выдолбленных стволов. Эти батеке натирают свои тела каким-то маслом и ходят голыми, не надевая даже набедренных повязок. Они миролюбивы и живут посевами. Как мужчины, так и женщины курят очень крепкий табак, который выращивают тут же. Женщины коротко стригут волосы, а мужчины, наоборот, отращивают и заплетают в косы. У них есть несуразный обычай приветствовать важных гостей, таких, как вождь или белый человек. Они ложатся на спину и, дрыгая ногами в воздухе, шлепают себя по бедрам и кричат: «Кина бомба!» Они не особенно воинственны, но иногда ссорятся с маколала, многие из которых живут по берегам Замбези.

Переплыв Замбези, мы продолжили свой путь на северо-запад. Гордон не знал языков племен, живущих по ту сторону Замбези, поэтому убедил одного батеке пойти с нами в качестве переводчика.

Джунгли стали гуще. В некоторых местах нам приходилось прорубать себе дорогу. Там жило коварное племя баньаи. Со всех сторон мы слышали грохот их барабанов. Они несколько раз нападали на нас, но мы успешно отбивались. Через несколько дней пути Эль Борак сказал, что мы теперь не на британской территории, а в Бельгийском Конго.

Отряд сделал уже несколько переходов в Конго, когда меня, Ормузд Шаха и Сумундру послали вперед разведать дорогу. Вдруг мы услышали хруст веток и остановились. Затем все стихло. Через некоторое время из джунглей вышло какое-то существо, о котором я подумал, что это сам шайтан или Иблис, клянусь бородой Пророка!

Оно шло на задних ногах, как человек, но такого человека не могло быть! Тело покрывала длинная густая рыжеватая шерсть, огромные руки свисали ниже колен, а лицо его походило на дьявольскую маску.

Какое-то время мы стояли в изумлении, неспособные от неожиданности ни говорить, ни двигаться. Потом чудовище с ужасным воплем бросилось на нас. Оно оказалось очень проворным для своего веса. Оракзай поднял было ружье, но прежде чем успел выстрелить, чудовище вырвало винтовку из рук Ормузд Шаха и сжало в своих громадных лапах и, клянусь Пророком, приклад сломался, а дуло согнулось, как соломинка. Затем чудовище бросилось на человека и, несмотря на всю силу оракзая, разорвало бы его, как ребенка, если бы Сумундра не вонзил в него свой ассагай. [15] С ужасным воплем чудовище отпустило Ормузд Шаха и повернулось к зулусу, но в это время я ударил его саблей. Оно оказалось настолько сильным, что я вынужден был ударить его дважды.

Мы поволокли чудовище в лагерь, чтобы показать его Гордону и остальным, и нам пришлось приложить все силы – такое оно было тяжелое.

Когда мы притащили тушу на стоянку, поднялась настоящая паника, но Гордон сказал нам, что это всего лишь гигантская обезьяна, которая называется горилла. И добавил, что в джунглях Конго они часто встречаются. В дальнейшем мы не раз видели этих огромных обезьян, но больше они на нас не нападали.

Джунгли были очень густые и душные. В воздухе витал запах разлагающихся растений, деревья вздымались ввысь, их ветви переплетались между собой, пропуская лишь малую толику солнечных лучей. По земле ползали всякие гады, в болотах барахтались крокодилы и скользили змеи. Нет, это не место для горца, хотя никто из нас не заболел. Наверное, благодаря тем травам, которые Гордон раздал нам и приказал жевать. Я не представляю, что это за травы, но Эль Борак, хотя и не был знахарем, знал много таких вещей, ведь едва ли найдется такое место на земле, где он не побывал.

Племена, живущие в джунглях, были совсем дикие, голые и свирепые, многие из них оказались каннибалами. Однажды они устроили засаду в зарослях, но наши разведчики обнаружили затаившихся людоедов. Мы обошли их, напали с тыла и многих убили.

Никому из нас не нравились джунгли – ни афганцам, которые выросли в высоких горах Гималаев, ни зулусам, чьей родиной была саванна.

Эль Борак избегал, насколько возможно, особенно густых зарослей, но все-таки часто приходилось прорубать тропу такой ширины, чтобы могли пройти один или два человека. Мы видели слонов, правда, не очень много, однако с отличными бивнями. Гордон не позволил их убивать.

– Мы не должны нагружаться слоновой костью, – сказал он, – ведь мы понесем на себе столько золота, сколько сможем унести.

Мы стали лагерем рядом с большой деревней, и туземцы пришли на нас посмотреть. Они были похожи на тех острозубых каннибалов, что уже встречались на нашем пути, и казались более нахальными, чем другие чернокожие. Батеке-переводчик сказал, что они из могущественного племени, которое уничтожило или поработило все соседние народы. Вскоре появился их царь, окруженный воинами с копьями и щитами, одетый в обезьяньи шкуры и украшенный перьями попугаев.

Надменный и очень толстый, обрюзгший от распутного образа жизни, он хвалился своей мудростью и храбростью, доблестью своих воинов, большими запасами слоновой кости и женами, которых у него было двести и еще сорок. Потом потребовал у Эль Борака двадцать винтовок, патроны к ним и ром. Гордон посмеялся над ним.

– Вы пришли сюда, чтобы украсть мою слоновую кость, – сказал царь, придя в ярость. – Я убью вас и съем.

Тогда все его воины бросились на нас, но тут же убежали к себе в деревню при первом же нашем выстреле, а Гордон прыгнул на царя и взял его в плен. Яр Али и Багхила Хан хотели убить толстяка, а потом отдать его голову соплеменникам, но Гордон не позволил. Итак, мы держали его в заложниках, и каннибалы не посмели напасть на нас, хотя из деревни доносился грохот их тамтамов. А воины каннибалов танцевали и издавали военные кличи всю ночь.

На следующее утро мы выступили и повели с собой царя, благодаря чему каннибалы не напали на нас на марше. Потом мы позволили ему уйти. Маколала сперва его раздели, а затем побили, громко крича и таская за волосы. Несмотря на толщину, царь помчался в деревню, как будто его преследовали все львы Конго. Мы выходили и к другим деревням, но остальные туземцы были либо не слишком воинственными, либо не слишком сильными, чтобы нападать на нас.

Как-то набрели на реку в джунглях, и никто из сафари не знал, что это была за река. Нарекли ее Чангаан – так назвал ее один из зулусов, увидевший воду первым. У реки были пологие берега, и текла она с севера на запад по направлению к реке Конго.

По берегам Чангаан жили племена, и у них Эль Борак купил три лодки. Это были боевые каноэ, сорока футов в длину, низко сидящие в воде, имеющие толстое дно и очень крепкие.