Три желания (СИ) - Цезарь Юлия. Страница 13

— А какие вампиры у вас? — зацепился за эту тему Луи. Естественно он не хотел говорить о своем прошлом. Все, что он чувствовал, вспоминая свою жизнь: стыд, горечь, вину. У него была длинная жизнь, наполненная кровью и смертью, и лишь одно мгновение, когда он был по-настоящему счастлив. А затем тьма и пустота.

Значит, о нем до сих пор не забыли? Молодым джиннам рассказывают истории о нем — наверное, Луи должен гордиться. Но он чувствовал лишь отвращение. А теперь его нашли, и он не знал, что хуже: оказаться в плену у врага или попасть обратно к своим. Луи не хотел ни того, ни другого. Но и умирать он тоже не желал. На что он надеялся? Ради чего жил все это время один в пустом пыльном замке? На эти вопросы он не мог дать ответы.

— Расскажи, какие вампиры в твоём мире, а я скажу, что из этого совпадает с нашим, — слабо улыбнулся Луи, выныривая из своих мыслей. Они грозили утащить его в самую бездну, но он не хотел им поддаваться. Слишком часто он бывал на том дне.

— Нет, ты не понял, — уже радостнее улыбнулась Вуди, тоже, если честно, не желая говорить о чем-то плохом. — В нашем мире нет ни магии, ни каких-то подобных тебе или Бартимеусу. У нас есть только люди. Вместо магии — наука, физика и другие учения. Но такие, как вы, у нас есть в книгах. — Вуди уж не стала ничего говорить про фильмы. — И каждый придумывал вампиров на свой лад. Без крови вампиры слабеют и умирают — это почти везде. Чаще всего они очень красивые, но бывает, их описывают как уродцев. А ещё они… не умеют себя сдерживать? Наверное, так будет правильнее. Если брать такие кровавые книжки, то там, конечно, вампиры, это зло. В женских же романах вампиры — это красивые, но дикие звери. А когда они кусают, то вместо боли ты чувствуешь эйфорию. Как с некоторыми кровососущими животными. Типа в слюне есть подобие яда, которое не позволяет жертве удрать, либо обезболивающее, либо еще чего… Вот, этот момент взяли и в книгах с вампирами написали. И женщина, получая укус от вампира, если сам вампир не желает принести вред, вместо страха и боли, испытывает удовольствие и желание… но это не везде… От жанра книги зависит.

И вот сейчас она превратилась в ту увлеченную болтушку, которая, видя заинтересованность собеседника, не могла остановиться. Говорила, жестикулировала… И не заметила даже, когда она села на кровать к Луи и рассказывала уже будучи с ним так близко. За этими разговорами плохое даже немного позабылось.

— Ну… Как-то вот так, — в конце улыбнулась она и махнула головой, мол, рассказывай. — Что из этого правда по вашему миру?

— Кресты и святые колья… Глупости какие, — фыркнул Луи. Во время разговора он окончательно отвлекся от потребностей тела и мог нормально думать и говорить без желания впиться в горло собеседнику. — Среди нас много по-настоящему верующих. А колья… Да, нас можно убить колом, но он должен быть большой, чтобы у вампира не было ни шанса отрегенерировать. — Луи показал примерный диаметр кола, который нужно вонзить в грудь вампиру, чтобы его убить. — Правда, я сомневаюсь, что с таким бревном у кого-то есть шанс подобраться к вампиру на расстояние удара. Куда действеннее меч и отрубание головы. Что же касается остального… Чеснок мы не едим, ну, потому что просто не едим. А укусы… Я не знаю, что чувствует жертва, никогда не спрашивал.

«‎А Анна никогда не поднимала эту тему»‎. При мысли о ней Луи поник, и улыбка пропала с его лица. Единственной, кто выжил после его укуса, была Анна. Пить кровь вампиров — дурной тон, поэтому Анна была человеком. Человеком, который изменил всю его жизнь.

Тряхнув головой, Луи развеял ее образ в мыслях и снова посмотрел на Вуди. Правда улыбка была немного грустной.

— Мы спокойно можем находиться на улице в светлое время суток, но предпочитаем бодрствовать ночью, — продолжил он рассказывать. — Только низшая каста, кровососы, могут получить ожоги от солнца. И мы не красивые, мы — монстры в ночи.

Он замолчал. Давно ему не приходилось столько говорить, даже в горле пересохло. Или это все ещё отголоски жажды, с которой почему-то именно сейчас ему трудно справиться? Взгляд Луи опять упал на шею Вуди и ее открытые плечики. Она сидит так рядом — бери и кусай, даже тянуться сильно не придется. А потом заодно спросит, что она почувствовала. Если не осушит ее досуха.

Чтобы отвлечься от нехороших мыслей, Луи переключился на платье и стал разглядывать его. Темное, но ткань не выглядела громоздкой. Джинны всегда одевались легко, наверное, это потому что они теплые и похожи на солнышко. Вампиры же были холодными, потому и одежда их всегда отличалась плотными тканями и холодными цветами. Чтобы проверить свою теорию, он аккуратно коснулся подола — и правда тонкая.

— Такая одежда тебе явно привычнее, — улыбнулась Вуди, следя за его пальцами. После чего вовсе себя осмотрела. Утром она в главной комнате Барти крутилась, наверное, полчаса. Уж больно непривычно было на себе такое платье видеть. Оно ей нравилось. Уж до чего платья не любила, но в этих краях было жарко, а в нём так комфортно, а темный шелк приятно ласкал кожу ножек. — Мне оно так понравилось. Выпрошу его у Бартимеуса вечером, когда домой отправлюсь. Ему-то оно ни к чему.

Вуди взглянула на Луи и еще раз перемотала его слова в голове. Значит, всё не очень-то похоже. Кроме одного — вампир, этакий главный герой, ненавидящий свою природу и считающий себя монстром. Хоть что-то было своё, банальное, в этом мире, а то Вуди уже совсем стала пугаться.

— А вообще, расстроил ты меня, — сдерживая улыбку, она попыталась состроить грустное лицо. — Думала, если нападешь, хоть буду от тебя своим единственным серебряным пирсингом отбиваться. — И показала язык, в центре которого был маленький серебряный шарик.

— Облизывать меня собралась? — с абсолютно серьезным выражением лица спросил Луи. Его рука так и осталась придерживать платье где-то на уровне коленки Вуди, но он словно забыл о ней, разглядывая это «‎оружие»‎. Было какое-то странное желание коснуться этого шарика и проверить, действительно ли он серебряный. — Ты странная.

Он усмехнулся и убрал руку от платья. Вуди казалась ему забавной. Она совсем не походила ни на вампиров, ни на джиннов, ни даже на людей их мира. Со всеми этими железками на лице, которые она назвала пирсингом, со своим телефоном, в котором нет ни капли магии, но он настолько удивительный!

— Значит, эти штуки у тебя на лице называются пирсингом? — уточнил Луи и вытянул руку, чтобы потрогать тот, что над бровью. Но она ведь была ему совсем незнакомкой, а он, хоть и отшельничал много лет, еще не забыл о правилах приличия. Рука вернулась на место, так и не прикоснувшись. — Получается, вечером ты отправляешься домой, значит ли это, что ты уже загадала все свои желания?

Вуди даже немного обиделась на его первые слова. Причем тут облизывать? Она бы сняла и стала бы в него бросаться. Да и странной её не называли еще со средней школы! Обидно было такое слышать!

Но отчего-то злиться на него долго не могла. Наверное, она просто не забывала напоминать себе, что Луи из другого мира. И мир этот немного забит под средневековье. Конечно, ему всё это будет касаться странным.

Его руке она улыбнулась и была готова вновь ощутить этот холод, который в этот жаркий полдень был лишь свежим глотков воздуха, но, видимо, как и она сама, он вспомнил об их неблизких отношениях. Вот только Вуди была не против, и нарушая все рамки приличия и границы, она села чуть ближе к нему и вытянула шею.

— Можешь потрогать, если хочешь, — сказала она, попутно снимая один гвоздь и показывая его уже на своей ладони. — Это делают для украшения. А насчет дома… Я всё-таки надеюсь, что это случится сегодня. У меня есть два желания. — Уж не стала уточнять, на что и кого она потратила первое. — Одно я на всякий случай оставлю на то, чтобы Бартимеус вернул меня домой. А то мало ли… А вот второе… Я думала загадать удачливость. Но… — Это было странно. Вуди, кажется, хотела всего, но при этом не хотела ничего. Удача казалась ей самым оптимальным вариантом, но… — А что бы ты пожелал?