Керрая. Одна любовь на троих. Книга 2 (СИ) - Ручей Наталья. Страница 94

Палец Кайла безумно медленно вернулся к поглаживаниям, теперь он был влажным и еще более желанным, и я с удовольствием танцевала в ритме, который он задавал.

— Я уверен, — шепнул Кайл, наблюдая за мной сверкающими от возбуждения глазами, — что за свои чувства надо бороться. Хотя бы для того, чтобы дать женщине, которая тебя не замечает, шанс. Ты так сильно хочешь меня… Ты буквально плавишься от моего пальца, Карамелька, всего лишь от одного пальца, и мне не терпится ввести в тебя хотя бы два, чтобы увидеть, почувствовать, как ты задрожишь…

Но я уже дрожала в его руках, я уже бесстыдно крутилась на нем, и жалела, что брюки мешают более откровенным прикосновениям. Нетерпеливо застонав, я стала надавливать на палец сильнее.

За окном разбушевалась гроза, ветер поднялся такой, что вполне мог снести с домов крыши — мне было все равно. Для меня был только мужчина, который сидел в кресле, внимательно наблюдая за мной; и его палец, который казался магическим; и его шепот, в котором скрывалась вся магия мира.

— Кайл… — простонала я, когда он снова остановился.

Взглянула в его лицо, поцеловала усмешку и, намекая, поерзала. Но вместо того, чтобы исполнить просьбу, он убрал руку и поцеловал меня в уголок губ, успокаивая.

— Иначе я не сдержусь, — объяснил свой поступок.

Так и хотелось спросить: а когда он перестанет сдерживаться, но… Я не смогла произнести этого, только покраснев, уточнила:

— Ты уверен, что то, что со мной происходит… Эти эмоциональные качели — это… ну… из-за лэрда?

— Да, безопасней вернуться к нашему разговору, — он усмехнулся. — Потому что осталось совсем немного, и я не хочу торопиться… Как я уже говорил, он переусердствовал, когда влиял на тебя магией. Думаю, он перестраховывался и пытался защитить вас обоих. Тебя — от себя. Себя — от тебя. Он, как никто, знал, как это больно, безуметь по тому, кто недоступен.

Если я еще могла понять, почему он поступал так со мной, то при чем здесь его чувства, его защита от меня, у меня в голове не укладывалось, до тех пор, пока…

— Ты думаешь… — я даже не стала договаривать, настолько мысль показалась абсурдной.

— Это ничего не меняет, и ты моя. Но да, — согласился Кайл. — Я думаю, что ты — его пара, Керрая.

За окном гроза играла молниями, а мы с Кайлом уютно сплелись в единое целое. Он рассказывал о том, что узнал из записей своего отца. Он говорил, а я слушала. И с каждым его словом, я все больше убеждалась, что этот мужчина прав. Прав на все сто. И что женщине иногда действительно стоит дать шанс ответить мужчине взаимностью.

Лэрд отступился, хотя понимал, что мама Кайла — его половинка. Все еще. После ее брака и соединения. И хотя последние несколько сотен лет такое в клане не практиковалось, он мог тоже жениться на ней. Иными словами, у них мог быть тройственный союз. Большая редкость, а потому, скорее всего, на первых порах возникло бы неприятие клана, но лэрд мог на это пойти.

Мог. И рассматривал такой вариант: Кайл нашел его заметки в той книге, которую сегодня принес домой. Но мама Кайла не принимала даже саму мысль об этом, и он не стал ее принуждать. Или точнее будет сказать: не стал за нее бороться? Не знаю. В прошлом иногда не могут разобрать даже те, кто с ним столкнулся.

Но так или иначе, лэрд позволил ей быть счастливой на ее условиях, и остался для нее лишь старшим братом ее мужа. Он выжег свою тягу к ней и блокировал у себя нужду в паре, но, видимо, его чувства были слишком сильны, потому что он не смог принять ее смерть так просто. Ее смерть и смерть своего брата…

Тот трагический случай, о котором мне рассказывал Йаго…

Теперь я узнала подробности, которых не знал даже он. Теперь я поняла то, что замечала, но не могла осознать. Та сущность, то существо, которое я рассмотрела за взглядом лэрда…

Оно было на самом деле. Оно было реальным!

И крылья…

Они тоже были, и действительно просились на волю! И только благодаря моей просьбе они впервые за последние восемнадцать лет снова увидели мир. Они… и та сущность, которая жила в лэрде, которая за много лет с ним сроднилась и стала единым целым. И которую он подавлял, которой запрещал проявляться, которую контролировал безразличием, равнодушием и женщинами, имеющими значение лишь в постели.

Кайл рассказывал, а мои эмоции бушевали, вновь усадив меня на невидимые качели. И я летала от удивления к сожалению, от жалости к раздражению, от неприятия к всепрощению, от согласия к отрицанию. Я остро ощущала чужую боль и отчаяние, рухнувшие надежды, и буквально слышала дикий вой лэрда, когда он почувствовал, что его брат и невестка покинули этот мир.

Сначала почувствовал, а потом и увидел…

И я почти различила слова, которые он произнес, обнимая их, мертвых, но все еще живых для него. Живых… Потому что сердце не понимало, как такое могло случиться? Не с ними, не с теми, кого он любил. Не с братом, которого вырастил сам. И не с женщиной, которая могла стать любимой, если бы так не боялась его любви и неприятия клана… Но все это было неважно, он так хотел, чтобы они были живы, он так мечтал видеть их счастье! А вместо этого видел их смерть и вынужден был впитывать холод и отголоски чужой магии, маскировавшей следы.

Никто не скажет, сколько прошло времени, когда он сумел прийти в себя, подняться и заняться похоронами. Он не мог позволить себе погрузиться в отчаяние, и он спрятал эмоции за безразличием. Он — глава клана, у него был на руках маленький Кайл, и от него зависел весь клан. Он вынудил себя жить, идти дальше, пряча малейшие эмоции за холодом, потому что эмоции — это слабость, а он должен быть сильным. А еще потому, что изнутри его пожирала жажда мести, и если бы маги клана узнали, они бы попытались остановить.

Но он слишком хорошо спрятал эмоции, и о том, что он нашел демона, того самого демона, который убил его семью, никто не знал, пока лэрд не исчез. Однажды ночью он просто пропал, а на столе в комнате его друга, мага Хейвуда, появилось завещание, в котором подтверждалось, что в случае смерти лэрда, все состояние переходит к Кайлу, а так же выдвигалась просьба в ультимативной форме, что опекуном будет Хейвуд.

Мысленно и не раз помянув друга неласковыми словами, маг перебрался в замок, чтобы присматривать за ребенком. А через два дня лэрд вернулся — изодранный в клочья, еле живой, и уже не такой, каким был прежде.

— Крылья?.. — едва слышно шепнула я.

— И крылья, — Кайл согласно кивнул, — и сущность, которая вселилась в него. Лэрд — сильный маг, но даже он не смог убить демона без последствий.

Мы оба погрузились в молчание. Кайл смотрел в окно, а я слушала стук его сердца. Мысли путались, перескакивали с одного на другое, и мне было жаль всех на свете. И родителей Кайла. И Кайла. И лэрда. И демона — да, и его, потому что я помнила слова Йаго: демон не хотел никого убивать, он просто не мог иначе. Ему было трудно сдерживаться, у него только недавно раскрылись крылья, которые, скорее всего, он безумно ждал, а эти крылья заставили замереть, их закрыли, им запретили летать.

Трагическая случайность. Судьба. И уже ничего не исправить. И расплата настигла всех, разве что…

— Как ты думаешь, — встрепенувшись, я посмотрела на Кайла, — если бы Йаго не оставил тогда маячок, лэрд узнал бы о нем?

— Да. Возможно, ему пришлось бы прибегнуть к другим ритуалам, более извращенным и древним, но он бы все равно узнал о мальчишках.

— Мальчишках… — пробормотала я. — То есть, он знал, что их было двое… Но почему он захотел отомстить только Йаго?

— Потому что второй наказал себя сам. Прошло много лет, но… Каждую ночь он видит, как все происходит, во всех подробностях, снова и снова. Каждую ночь он слышит крик моей мамы и смотрит, как она умирает. И каждую ночь он не может найти в себе храбрости хотя бы для того, чтобы оставить следы, как Йаго. Каждую ночь он живет в том Аду, который для себя создал. Он сам себе отомстил.

Я вздохнула — теперь мне стало жаль и этого мальчика. А еще я поняла, почему для Йаго лэрд подготовил именно эту месть. Он забрал у него пару. Меня. Он сделал то же, что сделали с ним. Да, мама Кайла не отвечала лэрду взаимностью, но для него это ничего не меняло.