Магия чувств (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 17
– Да, ваше величество, туда уже отправлен отряд стражи.
– Замечательно. Потом доложите, что они там нашли.
Его величество Эрик не собирался натравливать стражу на мага разума, даже если они встретятся. Максимум – передать приглашение. А вот выяснить что-то о методах его работы, о самом маге…
Это важно. И нужно.
К примеру, маг земли может растить урожай или добывать алмазы. Маг воды может вытащить корабль, а может утопить. Зная цели мага, можно найти к нему подход.
А его величеству нужен был маг разума, очень нужен…
В порту было шумно, людно, суматошно, в общем – ничего нового. Кто-то грузит корабль, кто-то кричит, кто-то ругается, кто-то выгружает товары…
Суета и суматоха, но достаточно организованные.
Мне надо было в канцелярию, туда я и отправилась. Найти ее было достаточно просто, белое двухэтажное здание было украшено гербом Раденора и флагом в цветах королевства, закрепленным на крыше. Чтобы из любого места порта не промахнулись.
А вот в самой канцелярии со мной общаться явно не желали.
Чиновники всячески демонстрировали, что они тут делом заняты, а я явилась, отвлекаю их, под ногами путаюсь… девушка, не пошли бы вы по своим делам в другое место?
Но главное они мне сказали.
И я отправилась в таможенный отдел.
Там регистрировались все приплывающие корабли. Процедура была одна и для всех, хоть ты дипломат, хоть ты торговец, хоть пират, скромно именующийся «вольным капитаном». Корабль – на карантинную стоянку. На пять дней, обязательно.
За это время корабль посещает маг, проверяя на магические воздействия и таможенники, описывая привезенный товар и назначая пошлину за ввезенное добро.
По истечении пяти дней корабль переходит в погрузочно-разгрузочный док. Там груз отправляется на склад или сразу к купцу, который его заказывал, или… тут тоже много вариантов.
Потом стоянка, которая, кстати, оплачивается капитаном, погрузка или новый фрахт… и опять. Карантин, на всякий случай, на те же пять дней, чтобы не выпускать из порта заведомо больных людей. В море-то ни мага, ни толкового лекаря, помочь некому будет, ну и таможня…
Порядки в Раденоре драконовские, но люди сильно не ворчат. Его величество таких ворчащих не понимает и может разъяснить свою позицию. К примеру, запретом на посещение Алетара.
Что важно для меня – ведутся записи на все корабли, которые есть в порту.
– «Буревестник»? – посмотрел на меня таможенник.
– Да.
– Есть такой… Дайте посмотреть… ага. «Буревестник». На карантине.
– Прибыл – или отплывает? – деловито спросила я.
– Отплывает с грузом зерна через три дня. Два дня он уже на карантине.
– А где он стоит?
Я без зазрения совести пользовалась своей бляхой расследователя и правом задавать вопросы. Может, мне это для дела нужно.
Чиновник помялся, но ответил.
– Третий док, шестой квадрат.
Что это такое, я выудила из его разума. И даже примерное место расположения и внешний вид «Буревестника».
– Благодарю вас.
– Вы хотите побеседовать с кем-то с корабля?
– Я убедилась, что они не могли быть на месте преступления. Этого достаточно, – махнула я рукой. – Благодарю вас…
Сильно я на разум не воздействовала. Ни к чему. Но вот отвести глаза, чуть потереть эту встречу… чтобы человек отвечал не: «Меня недавно расспрашивала Шайна Истар, и ей это было важно», а, к примеру: «Да, кажется, меня кто-то спрашивал… сто лет назад, или упоминалось о корабле…» Но так, мимоходом, словно это и неважно было. И не нужно.
Третий док, шестой квадрат.
Уже темнело, когда я добралась домой. И под негодующим взглядом Корса принялась жевать кашу. Больше дома все равно ничего не было.
– Ну и где тебя весь день носило?
– Лучше спроси, где меня будет носить ночью, – ухмыльнулась я.
– Где?
– Пойду узнавать, что случилось с нашими родителями.
– Шани? Ну-ка рассказывай, – не хуже клеща в попу, вцепился в меня братец. Пришлось объясняться.
– Я не знаю, на какой корабль сели родители, но знаю, что трей Сирант хорошо заплатил капитану «Буревестника» за двоих людей. Мужчину и женщину. Я знаю, что «Буревестник» шел в Раденор. А мамы с папой до сих пор здесь нет…
Корс побледнел, словно я его мелом посыпала.
– И ты мне только сейчас об этом говоришь?
– А когда мне надо было сказать? – Я искренне не понимала возмущения брата. – Это же не факты, так, подозрения.
– У тебя? Простые подозрения?
– У меня, – вздохнула я. – Знаешь, магия разума решает далеко не все проблемы. Даже половину не решает…
Корс смотрел все так же обиженно, и я не удержалась. Притянула братца к себе, чмокнула в макушку, потерлась щекой о непокорные вихры.
– Солнышко, ну что я могла сказать? Вот если сегодня все выяснится, тогда мы поговорим уже всерьез. А пока… подозрения к делу не пришьешь.
– Ты уже говоришь, как расследователи.
– Мне нравится эта работа.
– Правда?
– Да, – и я не лгала. – Она жестокая, грязная, кровавая, но для меня – в самый раз. Мне нравится останавливать подонков и негодяев. Мне это нравится. А что не всегда получается – дайте опыта набраться. Я буду стараться. Я буду очень стараться – и я справлюсь. Я обещаю.
Корс не хотел отпускать меня одну.
Но… куда ему со мной? Как маг разума, я могу вывернуться там, где мы вляпаемся вместе. С треском и блеском.
Довод разума был принят, и братик нехотя отпустил меня.
Я завернулась в длинный кожаный плащ и вышла из дома.
Темнота. Ночь, кое-где горят масляные фонари, скорее подчеркивая темноту, чем рассеивая ее. Я иду по улицам Алетара и слушаю город.
Ветер приносит мне обрывки чужих мыслей, чужих слов, радости и боли, печалей и улыбок… я не должна ни во что вмешиваться, но я живая. Здесь и сейчас я чувствую себя, как моллюск, которого вытащили из надежной раковины, и когда из одного дома на меня несется волна боли, я не выдерживаю.
Оттуда не кричат, не шумят, двери и ставни надежно сдерживают внутри шум, но не боль, нет, не боль. А болью от домика просто тянет.
Еще вчера я прошла бы мимо. Что поменялось сегодня?
Что?
Я не знаю. Но делаю три шага.
Мокрая трава в палисаднике хлещет по плащу, бронзовое тяжелое кольцо уверено ложится в руку. И я стучу в дверь.
Открывают мне не сразу.
А когда открывают…
Здоровенный мужик стоит на пороге. Он пьян от собственной безнаказанности, от злой силы, от удовлетворенной ярости… на меня словно волна накатывает. Как сегодня, на берегу.
Я вижу все в его разуме.
Богатая семья, жена – из семьи бедной, выдали замуж, чтобы с голоду вовсе не помереть, год все было хорошо, как затяжелела, так мужик сына ждал, продолжателя. А получил девку.
Как тут жену не поучить?
Да и непослушлива она, не услужлива, сапог не снимет, ноги мужу не вымоет, а он ведь благодетель, он ее из нищеты, почитай, с помойки вытащил…
Ну и учить стал.
То кулаками, то плеткой, а как девчонка ребенка скинула, так и считай, каждый день. Мысль, что это по его вине произошло…
А сейчас-то и вовсе…
Ребенок, он ведь лезет везде, не понимая. Вот и скинула малышка вазу, доброй тещей подаренную. Папаша за ремень, жена его за руки хватать, вот и получила. И за дочь, и за себя…
Получила бы полной мерой, но тут я постучала.
– Тебе чего надо, девка?
Я улыбаюсь. И знаю, что сейчас из моих глаз смотрит смерть.
– Ничего. Уже – ничего.
Я не отнимаю у него жизнь. Это слишком легко, выжечь разум, убить…
Вместо этого я вытаскиваю из его разума самое худшее детское воспоминание.
Все негодяи когда-то были маленькими, все… и этот – тоже. Когда-то он мучил щенка. Мальчишки поймали его за этим делом и сильно поколотили. Так, что он кровавые сопли месяц размазывал.
Жаль, урок пошел не впрок.
Сейчас я верну ему эту боль. Эту беспомощность, это отчаяние жертвы…