Хорошая адептка - мертвая адептка (СИ) - Маркова Анастасия. Страница 8

Он тут же разжал пальцы, которые все еще были сомкнуты на моем запястье, и отошел на приличное расстояние.

— Лорд Эванс, это весьма похоже на похищение! — ляпнула первое, что пришло на ум, мгновенно пожалев о сказанном.

— Неужели? — темная бровь ректора немного приподнялась, а губы изогнулись в легкой усмешке. Судя по реакции Винсента, мои слова не задели его, а наоборот, рассмешили.

— В самом деле, — пробурчала в ответ и отвела в сторону взгляд, испытывая неловкость.

— Кухня в твоем полном распоряжении, — проговорил он после затянувшегося молчания и указал на дверь, словно я не знала, где она находилась. Сам же развернулся, намереваясь куда-то уйти.

— Что я там забыла? — возмущенно воскликнула, хотя сама уже обо всем догадалась. — По-вашему, место женщины только на кухне?

— Заметь, Эмилия, это твои слова. У меня и в мыслях ничего подобного не было, — на какое-то время Винсент растерялся под моим напором. Я же довольно потирала ручки. Будешь знать, Веня, в следующий раз, чем чревато использование моего труда в корыстных целях! Еще не один седой волос появится на твоей голове благодаря мне. — Приготовишь печенье, мы посидим в гостиной, попьем чаю, и на этом твоя отработка закончится. Думаю, впредь у тебя не возникнет желания устраивать в общежитии подобное веселье. Не так ли?

— А если придет моя тетя? — ехидным голоском поинтересовалась у него, надеясь, что он раздумает и перенесет меня обратно.

— Не придет, — с полной уверенностью заявил ректор. — Да и воспитание нерадивых адепток — мои заботы. Хочешь остаться у меня на ночь? — этот внезапный вопрос, произнесенным с легкой хрипотцой, моментально стер улыбку с моего лица, зато она появилась на его. Похоже, мужчина раскусил мои намерения доконать его и решил отыграться.

— Размечтались, лорд Эванс! — возмущенно фыркнула я, задрав подбородок. Таким образом надеялась спрятать смущение, поскольку от его двусмысленного намека меня бросило в жар.

«Ну и наглец! Еще чего! На ночь у него останусь! И как такое могло ему на ум взбрести?» — ругалась я в сердцах.

— Тогда советую тебе поторопиться. До ее наступления осталось не так уж и много времени, — с усмешкой вымолвил глава академии и, не говоря больше ни слова, поднялся на второй этаж.

Я сжала руки в кулаки до побелевших костяшек и смотрела вслед Винсенту до тех пор, пока он не скрылся из виду, а затем, гордо расправив плечи, словно шла не на отработку, а невесть куда, направилась в кухню.

Вот чего мне стоит испечь ему печенье? Вся работа займет не больше часа, однако внутри поднялась волна негодования. Может, подсыпать соли вместо сахара? Нет, не выход. Мне же самой потом придется есть его. Вдруг заставит еще одну порцию делать? Так точно до утра можно засидеться у него. Ладно, на скорую руку сляпаю чего-нибудь и покину дом, забыв навсегда об этом случае.

К сожалению, одну мужчина меня не оставил. Не успела я достать большую миску, как в помещении появился ректор, уже успевший сменить стильный костюм на домашние брюки и черную майку. Казалось, вместе с исчезновением строгой одежды изменился и он сам. Стал, что ли, более расслабленным. Он уселся рядом со столом на высокий табурет, оперся спиной о стену и начал пристально наблюдать за моими действиями, подсказывая, где у него что расположено. Правда, и сам часто поднимался, чтобы подать мне то изюм, то соду. Хоть кухня и была просторной, сложилось впечатление, что пространство сузилось до немыслимых размеров, поскольку мы не могли разминуться в ней без столкновений.

Царившее изначально в помещении напряжение постепенно исчезло, сменившись более дружеской обстановкой. Самым забавным показалось то, что Винсент, словно мальчишка, таскал у меня из-под рук цукаты. За это ужасно хотелось отругать его. И каждый раз, стоило повернуться к нему и открыть рот, чтобы возмутиться его поведением, мысленно останавливала себя, напоминая, кем он является. А ректор с озорной улыбкой тянулся за очередной горсткой сладостей.

Закончив возиться с тестом, вздохнула с облегчением, ведь впереди маячила свобода. Дело осталось за малым — всего-то дождаться готовности печенья.

— Ты всегда такая забавная, когда занимаешься выпечкой? — полушепот главы академии заставил меня вздрогнуть.

Он неторопливо поднялся с табурета, подошел ко мне и провел костяшками пальцев по левой щеке, на которой, скорее всего, остался след от муки. Эти касания были мимолетными, едва ощутимыми, но от них по телу пробежала дрожь. Я застыла, пораженная собственной реакцией. Встрепенувшись, собиралась метнуться к раковине, однако встретилась с загадочным взглядом Винсента. Неужели заметил?

Мы неотрывно смотрели друг на друга, словно завороженные, а затем какая-то неведомая сила стала сближать наши лица. Сердце принялось отбивать ритм мелодии, знакомой только ему одному, и это безумно пугало.

Я опомнилась в тот момент, когда до губ Винсента оставались считанные сантиметры, а наше участившееся дыхание уже смешалось. Следовало немедленно что-то предпринять. Недолго думая, провела испачканным в муке указательным пальцем ему по носу. Золотисто-карие глаза ректора мгновенно расширились от изумления. Мужчина явно не ожидал от меня подобного подвоха. Я ощутила, как мои губы медленно расплывались в довольной усмешке. Белая полоса, которая тянулась от переносицы до самого кончика носа, все-таки заставила меня заливисто рассмеяться, ведь ректор выглядел так забавно.

— Даже так? — в бархатном голосе послышались коварные нотки.

Я не успела унести ноги от расправы, как ректор опустил руку в бумажный пакет с мукой и вывел пальцами на моей правой щеке какой-то замысловатый рисунок. При этом в глазах Винсента плясали задорные огоньки.

— Ах… — я едва не задохнулась от возмущения. Ну все, Веня, сейчас я тебе устрою! Однако планам не суждено было сбыться. Ректор перехватил мое запястье и развернул на все сто восемьдесят градусов, даже не позволив мне приблизиться к муке. Я оказалась прижатой спиной к его мускулистой груди. — Отпустите! — тут же потребовала я и тщетно попыталась вырваться.

— Только если пообещаешь, что не будешь мстить, — он понизил голос до завораживающего шепота, заставил меня затаить дыхание и прислушаться к нему. Его губы почти касались моей ушной раковины, а выдыхаемый воздух щекотал ее, вызывая мурашки во всем теле, сбивая с толку. Хотелось откинуть голову назад, положить ему на плечо, ощутить теплые губы на шее…

Я забилась в крепких мужских руках, хотя сама толком не понимала, чего хочу больше: остаться в этих сладостных объятиях или все же вырваться. Ректор не стал меня удерживать и выпустил, но в силу своего характера тут же попыталась добраться к этому ненавистному пакету. Это было моей роковой ошибкой. Он в очередной раз перехватил руки и развел их в стороны, не позволяя мне дотронуться до него. Ему не составляло труда удерживать меня на расстоянии от себя. Вскоре я все же выдохлась и сдалась, в мольбе посмотрев в золотисто-карие глаза, которые стремительно начали темнеть. Я не была провидицей, но и так понимала, что сейчас произойдет.

«Эми, нет!» — закричал внутренний голос, однако я решила заглушить его, позабыть о здравом смысле и поддаться мгновению. Винсент, видимо, увидел это в моем взгляде и не стал терять времени даром. Он склонился надо мной, и наши губы все же соприкоснулись.

Это был легкий, едва ощутимый поцелуй, но с привкусом цедры апельсина. Ректор быстро отстранился, буквально на мгновение, чтобы заглянуть в глаза. Заметив мой ничем не завуалированный интерес, побуждающий продолжить, снова припал к губам на этот раз в более решительном и требовательном поцелуе. Сильные руки оставили мои запястья в покое и легли на лопатки, чтобы покрепче прижать к мускулистому телу. Они скользили по спине, сдавливали меня в объятиях, дарили блаженство, заставляя напрочь позабыть обо всем. Мои пальцы сами потянулись к иссиня-черным волосам и зарылись в них, притягивая к себе его еще ближе.

В какой-то момент Винсент подался вперед, заставив меня сделать шаг назад. Затем еще и еще, пока не уперлась спиной в стену. Я отвечала на поцелуй со всей страстью, а моя совесть тем временем предательски молчала. Ничего не имело значения, кроме его рук, мужественного тела и настойчивых губ. Кровь превратилась в раскаленную магму, обжигала вены, заставляла сердце биться с неистовой скоростью. Весь жар собирался внизу живота. И желание погасить его стало нестерпимым.