Самый мрачный рассвет (СИ) - Мартинес Али. Страница 34

Мои лёгкие сжались, а сердце увеличилось в размерах. Он был прав. Мы могли бы не торопиться. Я сидела неподвижно, пока мир вращался вокруг меня в течение десяти лет. Там не было правила, что мы должны были бросаться в омут с головой. Возможно, тихая прогулка, где мы бы оба выбрались на свет, была именно тем, что нам нужно.

И это был Портер. Я бы не возражала против дополнительного времени, проведённого с ним, потому что он будет рядом со мной на каждом мучительном этапе.

Я всё ещё цеплялась за его шею, когда ощутила, как мой первый палец соскользнул со скалы.

Всего доля секунды на осознание и я произнесла.

— Хорошо, детка.

Внезапно он отрывается от моих губ и ставит меня на ноги. Кончиком пальца Портер проводит по моим волосам, заправляя прядь за ухо, а затем прижался своим лбом к моему.

— Сегодня вечером. Я приду к тебе. Будет поздно, и я не смогу остаться надолго, но я не собираюсь больше ждать ни одной ночи, чтобы начать всё с тобой.

Я прикусила его нижнюю губу.

— Я пришлю тебе адрес.

Он улыбнулся классической улыбкой Портера Риза, чмокнул в лоб и отпустил.

А потом сразу же взял меня за руку и переплёл наши пальцы.

Его тепло затопило мой организм, и я хихикнула, когда он повёл меня к двери.

— Что тут смешного? — спросил он, держась за дверную ручку.

Я подняла наши сплетенные пальцы в воздух.

— Просто у тебя есть привычка держаться за руки.

Портер приподнял бровь.

— Тебя это беспокоит?

— Нет. Нисколько. Я имею в виду, сначала меня это напугало, но теперь мне это нравится. Как и ты.

Он ухмыльнулся и потянул наши соединённые руки, прижимая меня к своей груди и держа их за спиной. Наклонив голову, он прикоснулся своими губами к моим.

— Тебя трудно понять, Шарлотта. Но твои руки всегда говорят мне правду. — Его голос стал низким и хриплым. — Ты крепко держишь меня, когда нервничаешь или волнуешься. Нежно сжимаешь, когда бываешь милой. И ты отдёргиваешь их, когда пытаешься спрятаться. — Он уткнулся своим лицом в моё и выдохнул: — Сегодня вечером мы выясним, что делают твои руки, когда я заставляю тебя кончить.

— Господи, Портер, — выдохнула я и крепко сжала его руку.

Он убрал наши сцепленные руки из-за спины и поднял их в воздух, многозначительно коснувшись подбородком моей мёртвой хватки.

— Я предполагаю, что именно это они и делают, когда ты возбуждена.

Я рассмеялась и покачала головой.

— К твоему сведению: Это не слишком привлекательно, когда ты так высокомерен.

Он ухмыльнулся, ну… высокомерно.

— Я вижу, что ты по-прежнему лжёшь себе.

Я закатила глаза, но не смогла сдержать смех, вырвавшийся из моего рта.

Его улыбка стала шире, когда он открыл дверь и вышел в коридор. Не сводя с меня горящего взгляда, Портер вытянул руку и держал меня, пока расстояние между нами не заставило его отступить.

Такой. Офигенный. Портер.

Я подошла к двери и опёрлась плечом о косяк, чтобы насладиться зрелищем его ухода.

А потом моё сердце замерло, когда я увидела Риту, стоящую у стола медсестёр, Ханна слева от нее, а Трэвис справа, и полный извинения взгляд подруги остановился на мне.

Я резко втянула воздух, наблюдая, как Портер спешит к ним. Он обнял их обоих за шеи, прежде чем прижать к своим бёдрам.

— Ладно, мелочь пузатая. Давайте выбираться отсюда.

Инстинкт велел мне отвернуться. Но я смотрела, не в силах сделать этого.

Ханна хихикнула, глядя на отца, а Трэвис с трудом сдержал улыбку и вырвался из рук Портера.

— Пап, прекрати, — пожаловался он. Внезапно его тёмные глаза остановились на мне, и всё мое тело дёрнулось от неожиданности.

— Привет, — произнес Трэвис, поднимая руку, чтобы помахать мне.

У меня скрутило в животе, но я каким-то образом сумела ответить тем же.

Портер пристально посмотрел на меня, беспокойство в его глазах было таким ощутимым, что я почувствовала, как оно давит на меня.

— Трэв, выходите, — приказал он, и дети побежали, а Портер подошёл прямо ко мне.

— Я в порядке, — заверила я, заставляя себя улыбнуться, прежде чем он смог вымолвить хоть слово.

Он взял меня за подбородок, его большой палец прошелся по моим губам, когда он отругал.

— Правило номер три, милая.

Никакого притворства.

Я накрыла его руку своей и повернула голову, чтобы поцеловать его ладонь.

— Правило номер два, Портер.

Никаких осуждений.

Он вздохнул и опустил руку. Наклонившись вперёд, чтобы коснуться своими губами моих волос, он прошептал:

— Сегодня вечером.

Мой желудок затрепетал, когда я кивнула и прошептала.

— Я оставлю свет выключенным для тебя.

В последний раз, улыбнувшись и подмигнув, он побежал, чтобы догнать своих детей.

А потом он исчез.

До вечера.

— Давай, Шарлотта, — прорычал Портер мне на ухо.

Мои руки были закинуты за голову, наши пальцы переплеты, ноги широко разведены, пока он входил в меня, сильно и быстро.

— Я близко, детка, — выдохнула я.

Портер даже не поздоровался, когда пришел ко мне ночью. Если, конечно, не считать того, что он стянул с меня лифчик (опять же, через голову) и впился голодным ртом в мой сосок. В таком случае, возможно, это было лучшее приветствие, которое я когда-либо знала.

Его талантливые пальцы были в моих трусиках, прежде чем я успела снять с него рубашку.

Хотя, как я предположила, это то, что ты получаешь, когда открываешь дверь в половине двенадцатого ночи в несколько символических кружевных вещичках и туфлях на шпильке, которые даже я должна была признать — чертовски сексуальные. Для этого потребовалась ещё одна поездка в торговый центр после работы, ещё одна укладка в парикмахерской и, да, ещё один забег к стойке с косметикой МАС. Но, учитывая реакцию Портера, это стоило каждого пенни.

Я кончила ему на руку ещё до того, как мы выбрались из гостиной.

А потом я снова кончила ему в рот ещё до того, как мы добрались до кровати.

А теперь я собираюсь кончить на его член, к счастью, на мягком матрасе, но это было единственное, что в нём было мягким.

Мои щёки горели от щетины Портера, а грудь болела от его постоянного внимания.

Хотя нам обоим нравилась темнота, в ту ночь этот вариант был неприемлем для Портера. Моя квартира, вероятно, выглядела как взлетно-посадочная полоса аэропорта, ведущая в спальню. Когда мы врезались в стены и опрокинули несколько картинных рам, украшавших мою квартиру, Портер включил все лампы, какие только смог найти.

Он был великолепным мужчиной, так что я не жаловалась на то, что могла наблюдать за его прессом, когда он двигал бёдрами с каждым толчком. И я не жаловалась на то, как напрягалась его спина, пока он пировал у меня между ног. И уж точно, чёрт побери, я не собиралась жаловаться на то, что стала свидетельницей неописуемой красоты Портера Риза, теряющегося во мне.

— Такая чертовски идеальная, — прорычал он, его взгляд был таким горячим, что от холодного воздуха моя кожа покрылась мурашками. Отпустив мои руки, он подхватил мои ноги под коленями и приподнял их.

Портер глубоко проник, и я застонала, когда оргазм пронзил меня. Всё мое тело содрогнулось. Пальцы ног скрутило, желудок стянуло, сердцевина сжалась, пальцы на руках покалывало, дыхание стало прерывистым.

— Вот так, — похвалил он, ускоряясь.

Я ещё плыла по волнам удовольствия, когда почувствовала, как напряглось его тело, и напряженный шёпот, смутно звучащий, как моё имя, сорвался с его губ.

Такой чертовски красивый.

Портер опустил мои ноги обратно на кровать, и его тело расслабилось, когда он вышел из меня.

Я лежала под его тяжёлым, но невероятно успокаивающим весом, молча водя пальцами вверх и вниз по его спине в течение некоторого времени.

Когда я уже начала думать, что он заснул, Портер поднял голову, и нежная улыбка тронула его губы.

— Привет.

Я усмехнулась.

— И тебе привет.