Ничья - Сапфир Ясмина. Страница 5

Я соскочила с табуретки и нервно затараторила:

– Я просто не собиралась тут задерживаться. Риг, простите, пожалуйста. Думаю, я пойду.

Не ожидала, но он пропустил сразу же. Послушно отодвинулся и позволил уйти. Я скрылась за дверью подсобки, почти выдохнула, когда нечто прижалось и с силой впечатало в стену. Очень возбужденное, горячее мужское тело, все из литых мускулов сдавило и обездвижило – ни вдохнуть, ни шелохнуться, ни позвать на помощь.

Лельхай приблизил лицо к моему, задышал еще чаще, и возбуждение Урагана запульсировало в районе моего пупка. В глазах блондина оставалось ничтожно мало мыслей и еще меньше понимания. Он замер, тяжело задышал в лицо… И страх резко отпустил, испарился. Как обычно, когда положение становилось отчаянным. В такие минуты меня накрывало желание биться, муж говорил: «У тебя сердце воина». Когда-то очень давно, когда еще умел восхищаться женщиной рядом.

Я стиснула челюсти, собираясь драться до последнего. За себя, за то, чтобы снова увидеть Захара… Адреналин разлился по телу силой и смелостью. Но лельхай резко отпустил меня снова. Сразу окутала непривычная прохлада – настолько горячим оказался мужчина. Не помня себя, я рванула наружу, спиной ощущая взгляд Урагана. Я выскочила из клуба, в полной растерянности.

Тьма обступила, фонари ослепили, тишину прорезал оклик какой-то птицы. В нем слышался то ли смех, то ли предупреждение. Я поежилась, желая очутиться дома: в тепле и комфорте, без всяких острых ощущений.

Сзади хлопнула дверь, я дернулась… и стремительно вошла в собственную спальню…

Ноги подкосились, я рухнула на кровать и уснула.

… Я посещала бар Урагана еще несколько раз, но с владельцем старалась больше не видеться. Для «привратницы ттахов», как назвал меня Лил – альбинос, что предлагал работу и общался, вызывая к себе астрально – это труда не составило.

Я воображала другие миры – и видела. Дальнейшее представлялось лишь делом техники. Небольшое напряжение, энергетический всплеск – будто я выбрасываю из себя нечто невесомое, но очень мощное – и врата в другие реальности распахнуты настежь.

Шаг – и я больше не на Земле.

Про то, что Ураган нередко отлучается на собрания городского совета лельхаев, по делам бизнеса, я узнала из разговоров его ближайших помощниц – близняшек Шелли с Малистой. Мулатки, которым лельхай даровал вечную жизнь – обратил, выражаясь вампирским сленгом из фэнтези – выглядели как статуэтки. Пышные круглые бедра, всегда обтянутые кожаными лосинами, груди размера четвертого, в узких корсетах из бархата, шапки волнистых волос и кукольные личики. Они казались бабочками, что порхают с цветка на цветок, эдакими девушками-праздниками. На самом же деле за внешностью беззаботных красоток без особой цели в жизни скрывались трезвый ум и бульдожья хватка в бизнесе. Они следили за сетью баров Урагана и маленькими женскими ручками жестко натягивали удила, если того требовала ситуация. Самые серьезные проблемы решал Ураган лично. Но зачастую его вмешательства не требовалось. Лельхай подключался к вопросу, исключительно если требовалось задействовать связи, весьма предусмотрительно переложив на помощников работу, что им по силам.

Даар Ри – бармен, наполовину индеец, наполовину японец, эдакий гибрид тезок Брюса Уиллиса с Брюсом Ли, казался недалеким громилой. На самом же деле выступал правой рукой Урагана и здорово дополнял Шелли с Малистой. Там, где женская хитрость и коварство терпели фиаско, побеждали его твердость и трезвый мужской ум. Даар управлял турбизнесом и сетью баров. Туристки любили клубы Урагана, выделяя их среди других баров и ночных заведений лельхаев.

Здесь было относительно безопасно, главное, лишь придерживаться простых правил в общении с проклятыми. Не слишком флиртовать, не одеваться так, словно напрашиваешься и не предлагать себя в качестве донора.

В других подобных заведениях творилось черт знает что, и смертные побаивались заглядывать на огонек.

Ураган и его помощники создали для людей маленький рай в лельхайских владениях, где сообразительные и благоразумные с удовольствием коротали досуг.

Но все это требовало постоянной кропотливой работы. Ни один цветок не цветет, если его не пересаживать, не удобрять и не поливать. Ни один дом не простоит долго, если его не чинить и не подновлять. Естественно, Ураган отлучался. И мне удавалось поймать такие моменты, чтобы посидеть в баре и попить ласкалу – напиток из трав по личному рецепту Даара Ри. Немного терпкий, мятный и освежающий, он помогал сбросить тревоги дня, снимал усталость и тонизировал.

Только что я слушала упреки мужа, что били по сердцу хлестким осенним градом, кислотой разъедали внутренности и разрывали их вакуумом одиночества. Отвечала не хуже – не то чтобы мстила, горькие слова срывались с уст яростными выстрелами.

– Ты мужчина и обязан содержать семью! А ты не делаешь даже половины. Сидишь у меня на шее…

– Я обещал содержать сына, а ты сама по себе.

Каждая такая фраза словно гвозди в меня вбивала, даже не так – вбивала гвозди в гроб моей личности. Кто я? Зачем я? Что нажила за долгие годы, когда выбивалась из сил, содержала семью, работала штатным «решателем» проблем и денежных в том числе. Ребенок льнул к мужу – ну как же, мама ведь вечно работает: то за компьютером, а то где-то еще. А вот папа – он рядом, всегда поможет, подскажет, утешит.

Мал еще, чтобы понимать – папа живет за счет мамы, тянет из нее деньги и жгуты нервов, но для сына – чудесный, милый и ласковый. На маму рычит: «Да нужна ты мне! Отказывайся от сына – и я заберу его к родителям», Захару обещает: «Ты же моя кровиночка, и тебя я не брошу»…

Ребенка обнимает, подбрасывает в воздух, играет с ним, как со штангой, под восторженный детский писк и хихиканье. Жене – скупое «Доброе утро», пустой чайник, потому что она встала и она хозяйка – пусть сама, кто же ей должен? Хмурый взгляд на малейшее недовольство и литры желчи на замечание. «Что, я должен проверять, пустой ли чайник?», «Вот возьми сама и залей!»

Слезы, спрятанные в соседней комнате, мысли о том, что я одна. Совершенно и безвозвратно.

Родители умерли, родственники очень далеко, и мы почти не общаемся. Сын боготворит отца, а мама так, соседка по общежитию. Работа выматывает до последней капли жизненных сил. Работа с людьми – она такая. Берешь с собой позитивный настрой, энергию, жажду помочь, а возвращается с досадой и горечью. Отдаешь тепло, а получаешь холод, делишься добром, а закидывают злом.

Бар Урагана внезапно стал моим убежищем. Даже не знаю почему. К тому моменту я побывала уже во многих мирах. Удивительных и невероятных.

Чего только стоил космический город, заключенный в плотный кокон силового поля, зависший в невесомости. Искусственное солнце вставало ежедневно и уходило в закат ровно через 24 часа, как на Земле. Здания, сродни переплетению тонких каменных нитей, напоминали диковинные техногенные кружева.

Роем причудливых насекомых носились в воздухе пестрые машины.

Лес оборотней выглядел удивительным и вдохновляющим.

Плакучие деревья окаймляли прилесок и полоскали пушистые зеленые локоны в озере. Курчавые кроны смыкались над головой дивным шатром с аппликациями: проблесками неба, солнечными лучиками и облачными шариками.

Но почему-то именно в баре, где неловкого гостя всегда подстерегала опасность, я ощущала себя лучше всего. Возможно, причина тому в крови ттахов, что текла теперь по моим венам, сближала с лельхаями и даже с людьми этого мира.

Это ощущение, привычка переноситься сюда, чтобы подумать, уйти от суровой земной реальности и сыграли со мной злую шутку.

– Попалась! – Он вырос передо мной так, словно телепортировался. Неудивительно при скорости древнего лельхая, но непривычно для простой земной женщины. Я думала, Ураган уехал в город.

– Р-риг? Откуда? – только и смогла выдавить я под прицелом немигающего сапфирового взгляда. Лельхай остановился возле моего барного стула, как тогда, в день нашей первой встречи. Для верности схватил небольшие поручни – и все, я в плену его рук и тела. Бледная кожа Урагана постепенно окрашивалась в розоватый, по щекам растекся яркий румянец. Лельхай глубоко вдохнул, даже не так – втянул воздух с большим усилием, сверкнул глазами и облизал клыки. Они удлинились прямо на глазах. Только что едва виднелись из-под верхней губы, а теперь слегка надавили на нижнюю.