По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина. Страница 2

- Кто дал ей зелье? - заорал он в толпу, разглядывая лица близстоящих к нему рабов, кушинов и шалфейев.

Он обезумел от злости: некто посмел нарушить его чудно подготовленный ритуал. Одурманенная жена ему не интересна - она не издаст ни звука и не придет в сознание, даже если он надумает пытать ее каленым железом, вытягивая последние соки из изувеченного тела. Действие снадобья пройдет не скоро, к этому времени хозяин сойдет с ума от неудовлетворенности, ничья другая плоть не вызывает в нем столько эмоций, как крики собственной жены о пощаде.

От мыслей об округлостях противоположного пола он поморщился, как от кислого яблока. Безобразные твари с дырой вместо души, умеющие только раздвигать ноги.

Хозяин сложил кнут и заправил за пояс, вытащил нож и разрезал веревки. Шалфейя свалилась на землю.

- Представление закончилось!! - взмахнул свободной рукой Ульф, разгоняя ораву стоящих, все еще напряженно жмущихся друг к другу.

Он выругался и перекинул супругу через плечо.

- Я все равно узнаю, кто опоил вас, госпожа! - зловеще пригрозил хозяин, подкидывая ношу, которая начала неприятно надавливать на ключицу. Порванная юбка Лисицы приоткрыла бедра, исполосованные плетью. Те, кто заметили это - отпрянули, как от огня. Толпа редела, с ужасом глядя друг другу в глаза. Поддержка и сострадание глубоко спрятались в их сердцах из-за страха оказаться на месте хозяйки. Каждый был сам за себя в землях великого жреца. Только шалфейи, равнодушно обмахиваясь от жары, разошлись по своим важным делам, им - немногочисленным аристократам, остановившимся в замке Жреца, все эти представления уже порядком поднадоели.

Ульф сдернул с себя ношу, как только оказался в затхлом подвале замка. Он откинул ее на тюфяк, набитый плесневелым сеном, и, ругаясь, запер узкую темницу на засов. Он не пожалеет даже жены, выслуживаясь перед Богами, пусть всем будет видно на ее примере - не стоит перечить священному слову жреца. Лисица вновь и вновь взахлеб отправляла письма отцу, умоляя, чтобы он забрал ее отсюда. Потом, отчаявшись, уже предпринимала попытки к бегству. Только спустя какое-то время она поняла, что все, что покидает замок, проходит проверку, а письма - строжайшую цензуру. А она была его собственностью и не имела права без разрешения и шагу сделать, не говоря уже о самовольных походах за пределы крепости. Хотя иногда ей удавалось ненадолго выбраться из замка. Но она так и не решалась проделать путь к королевским землям, к отцу, в одиночку. На это бы ей вряд ли хватило сил.

Наивная дурочка, выходя замуж, уверила себя, что, приложив некоторые усилия, сможет занять почетное место в замке, став не только женой духовного главы шалфейев, но и его помощницей. Но она ошиблась в неведении, ее пол - это прислужники Нуроса из снов ее супруга, кошмары, от которых он просыпался в детстве в холодном поту. Не зная материнского тепла и ласки, Ульф вырос в холодных стенах закрытой школы, готовящей служителей божественных правителей быть проводниками между высшей расой шалфейев и богами, передавать их расе наставления и желания из мира их будущей жизни.

Ульф поднялся в большой зал, выискивая глазами Карла. В это время он обычно накрывал на стол. Юный кушин вырос как будто из-под земли - неожиданно, заставив его вздрогнуть.

- Вы меня искали, господин?

- Да, - недовольно бросил хозяин, утаскивая его в супружескую спальню по длинным переходам, ведущим в главную башню.

Карл не сопротивлялся, прекрасно осознавая своё предназначение, и безоговорочно приспустил с себя штаны, перегнулся через кресло, когда Ульф почти игриво шлепнул его по спине.

Ульф нетерпеливо разделся. Сейчас он снимет напряжение, нарастающее с того момента, как Лисица впервые оказалась привязанной к позорному столбу. Она так вырывалась, кусалась и кричала, что заглушился шумный приток крови к голове жреца. Кулаком в лицо он оглушил жену, но ненадолго, через несколько минут крики о помощи разрывали ее глотку.

- Только не ори, - предупредил Ульф и крепко стиснул ягодицы юноше, вонзив в него свою напряженную плоть.

Карл зажмурил глаза, сморгнув навернувшуюся слезу, но не пискнул. Он до сих пор не мог привыкнуть к тому, как Жрец использовал его тело. Но, как говорил хозяин, за то, что он не сопротивляется и не хнычет, Кутаро примет его с десятками девственниц в вечнозеленых садах.

За резкими движениями последовало тихое постанывание хозяина, чье лицо расплылось в блаженной усмешке. Конечно, это многим наилучшее времяпрепровождение, чем воспитание неблагодарной супруги. Даже мысль о близости с ней вызывала тошноту, впрочем, как и с самой искусной наложницей. Хотя иногда Ульф довольствовался совсем молоденькими кушинами, когда приходили времена жертвоприношений. Из каждой деревни раз в пять лет родители сами присылали дочь-девственницу из расы кушинов, чтобы жрец пронзил ее своих божественным копьем, измазал девственной кровью алтарь. После этого юных красавиц отправляли в закрытый монастырь, где они проводили остаток жизни, молясь супруге Кутаро - Лантане, чтобы вся их раса после физической смерти попала к ней в услужение и наслаждалась всеми радостями боголепного сада.

Жрец оделся, на его сухом лице заиграла улыбка. Хоть что-то прошло сегодня гладко. Юный кушин не раздражал его и каждый раз исполнял, что требовалось, безропотно и молчаливо. Может быть, однажды, Ульф решит отправить его в священную школу, чтобы подготовить достойного последователя веры, способного так же ненавидеть бесстыдниц вроде его жены, как и он сам, за их грязные мысли и порочащие отверстия.

Наследников у хозяина не было, окружающие недоумевали, почему жена до сих пор не могла забеременеть. Несомненно, разрешись она наследником, Ульф подобрел и перестал бы тиранить рабов и слуг замка?

Время ужина ознаменовалось громким урчанием желудка.

Спустившись вниз, хозяин окинул взглядом трапезный зал, новые гобелены, прибывавшие из крепости Ботл, наконец, придали помещению более уютный вид. А ведь жена ни разу даже не старалась как-нибудь украсить мрачный замок, не проявила ни в чем инициативы. Впрочем, ему было наплевать. На стенах зажгли факелы и стянули шкуры животных с окон. Вечер, как обычно, будет жарким, и духота от обитателей замка, шалфейев, кушинов и рабов, заполнивших позже зал, будет невыносимой.

Хозяин пригладил невидимую складку на одежде и, не удержавшись, ухватил за зад проносящегося мимо каменщика, несшего корзину с лепешками, отпустив в его адрес неприличную шутку. Юный раб испуганно забегал глазами по лицу хозяина, но, поняв, что сейчас самое время сгинуть с глаз долой убежал на кухню. Надо бы увеличить налог, в замке нужны рабы больше, чем нерасторопные шлюхи, умеющие только вертеть округлостями.

К большому сожалению Ульфа, при захвате пленников всем каменщикам, в том числе и мальцам, отрубают головы, чтобы они никогда не нашли дорогу в сады Кутаро. Конкуренция и так велика, еще не хватало, чтобы рабы стояли перед входом в сад. Им прямая дорога в мрачные пещеры Нуроса. Однако, сожаление хозяина было вовсе не по этому поводу, а потому что в рабов обращали противоположный пол, тех тварей, которые, по его мнению, должны были вариться в собственном соку еще при жизни.

Жрец потер макушку, уселся в кресло во главе стола, принимаясь за пищу: сочное мясо молодых телят и поросята, приправленные душистыми специями. По подбородку потек прозрачный жир, когда зубы вцепились в большой кусок. После того, как хозяин первым притронулся к еде, за ним последовали вкусить плоды невероятного труда рабов и слуг многочисленные помощники и воины, принесшие клятву пожизненного служения жрецу. Их миссия была не только в этом. Сменяя друг друга, они отправлялись в крепость Ботл, защищая восточную и северные границы земель Шалфей. Редкие, но неожиданные набеги великанов не давали покоя границам, а с севера - тщедушные каменщики норовили подорвать диктатуру наместников могущественной расы шалфейев. Именно из каменщиков, потерявших мужей и отцов в боях, выходили рабыни, разосланные в разные уголки. Больше всего в виде налога поступали они в два замка: Райп и Улей.