По воле тирана (СИ) - Бишоп Марина. Страница 41

Вволю наплакавшись, Лисица выпотрошила все сундуки. Ничего не пропало. Несколько дорогих украшений и поясов так и остались покоиться вместе с незатейливыми нарядами. Она спешно облачилась в котту. Вытянув из общего беспорядка сюрко, нахмурилась, припомнив, как эта красная накидка была изъята из ее гардероба Ульфом из-за слишком яркого цвета. Принцесса продела руку сквозь отверстие для крыльев. Их необходимо зашить. Взявшись за иголку негнущимися руками, она кое-как сумела затянуть злосчастные дыры. Головы заполняли самые разные мысли: от побега до самоубийства. Приступы жалости сменялись то гневом, то решимостью.

"Ты жива, ты все еще в своих покоях", - подбадривал один. "Ты-рабыня, удобства ненадолго, тебя продадут, как вещь" - твердил другой голос. Какофония из голосов слетались на нее и беспощадно обрушивались колким градом, жалили по самым чувствительным местам, забивая тщедушные ростки здравого смысла. Лисица не могла себя успокоить, реальность разрушала любой ее план.

Она застегнула на бедрах тяжелый пояс с золотыми пластинками, надела на голову тонкий обруч. Долго не решаясь взглянуть на свое отражение в отполированном серебряном блюде, она все же поднесла его к лицу. Желтоватое пятно на скуле и второе возле глаза нельзя было назвать украшением, но через несколько дней от них не должно остаться и следа, если... "Если" зароились вокруг принцессы, атакуя уже павшую крепость. Если доживет. Лисица не могла понять, чего страшилась больше - жизни среди захватчиков или смерти от руки их жуткого предводителя. Отвлекая себя от мрачных дум, она аккуратно сложила одежду обратно, перебирая каждую вещь в руках прежде, чем распределить в сундуке. Многие платья нуждались в ремонте, были и безнадежно испорченные; разорванные кнутом продольные полоски не поддадутся даже самой умелой швее. Среди однотонных тканей промелькнуло цветное свадебное котарди. Лисица раскрыла сложенную материю. С глухим стуком что-то упало на ногу, она отскочила в сторону, приняв бархатный мешочек за высохшую мышь.

Она подняла его и пригладила пришитую к нему ленту. Она совсем забыла про подарок короля - кусочек ее прежней жизни. Внутри прощупывался единственный камень - так и недопонятый смысл послания отца. Но все же теперь этот странный дар каким-то образом согрел ледяные руки.

Лисица убрала мешочек обратно и затворила ставни. Собравшись с духом, не торопясь она спустилась вниз, в зал, где среди общего гула и вспышек смеха фарлалы набивали брюхо. Раскрасневшиеся служанки с нескрываемым рвением прислуживали сидящим фарлалам, раздающим бесстыдные шлепки по нарочно оголенным частям тела. Где только они только достали такие наряды. Они намеренно плотно прижимались к сидящим, озорно заглядывая в лица, наполняя вишневой настойкой мелкие чаши. В руках фарлалов все казалось крохотным. Насколько она успела понять, тот, кого называют строном, был их предводителем. Но он не сидел за верхним столом, что было бы очевидно, а вполне удобно устроился на скамьях за нижним столами плечом к плечу со своими оружниками. Рядом с ним сидел, ниже на целую голову, фарлал, а по левую руку - другой великан с целыми рядами ярко рыжих косичек на бороде, что, однако, смягчало его резкие черты лица.

Преодолев последнюю ступеньку, Лисица распрямила плечи. Пройдя по лабиринтам столов, она остановилась возле строна, который даже не подал виду, что заметил появление шалфейи в зале. Гомон голосов заглушал частые удары сердца. Только бы не повисло молчание, иначе тишина станет палачом ее смелости. Она приняла кувшин у одной из служанки, медленно обошла их предводителя и встала за спиной. Для нее роль была новой, но план Ролла провалился. Нисколько не уязвленная Лисица смиренно ждала жестов в ее сторону.

Эвель толкнул локтем Ролла в бок, покосившись на шалфейю.

-А я-то думал, ты ее в башне держать будешь, как муж свою нерадивую жену. Эвель говорил громко, чтобы перекричать гул.

Хоут хлопнул кубком об стол и перегнулся через Ролла.

- Пусть лучше тратит свою неуемную энергию на нее вместо того, чтобы бегать по всей крепости за близнецами. Бедные, бедные юнцы, - запричитал он.

- То, что ты их прячешь от меня, не изменит ни их судьбу, ни участи шалфейи. Их будущее пока что предрешено мной. И если я пожелаю изменить положение вещей, поверь, твои хлипкие запоры меня не остановят.

- По-моему, он опять кипятится.

Эвель встревоженно потянулся ко лбу строна проверить, не горяч ли он. Роланд мгновенно перехватил его, не оценив шутку.

- Все дурачитесь.

Хоут прочистил горло и кивнул в сторону шалфейи.

-Как и ты.

С последним кошаром прибыл рассказчик. Ролл угрюмо уставился на вошедшего в зал легендера в маске, скрывающей верхнюю часть лица. По традиции он раскрывал себя только после рассказа, и если история придется по вкусу публике. Если же нет - то лучше ему остаться инкогнито до следующего раза.

Пару раз тот прокрутил трещотку, привлекая к себе внимание. Фарлалы оборвали разговоры. Восторг отразился на их лицах. Чтобы прекратить суету, служанки были усажены на колени к воинам.

Опрятная и ослепительно белая одежда выделяла его среди мрачной толпы. Он расположился возле камина. Перед тем, как сесть на предложенный высокий стул, он махнул широким рукавом и показал всем крошеную птичку, оказавшуюся на ладони. Она упорхнула и скрылась в потолочных балках под одобрительный шепот.

-Мои слова подобно этой птице - вылетят, но не забудутся, - начал легендер приятным ровным голосом. - Я расскажу вам одну легенду. Быль то али вымысел - не знаю, мое дело передать то, что слышал.

Ему поднесли кубок с вишневой настойкой, он покрутил его в руках и перевернул. Ни капли не пролилось на пол, но в другом конце зала послышалась тихая ругань облитого вязкой жидкостью фарлала. Когда волна смеха стихла, и легендеру подняли второй кубок, он возвысил его, звонко отчеканив:

-Во славу нашего Кронула и за грядущие победы!

К легендеру присоединились остальные. Фарлалы в один голос повторили клятву верности и запили ее настойкой. Ролл поднялся со стула, соединив перед собой кулаки. Лисица ошарашенно поддалась назад и уперлась спиной в стену, расплескав переполненный кувшин. Мало того, что она оказалась пленницей фарлалов, так ко всему прочему угодила в лапы их главного чудовища.

- Давным-давно, когда всеми землями правил один Кронул, и жил тогда почитаемый предсказатель. Он был личным советником правителя. Мудро управляли они землями, не было в мире ни войн, ни раздоров. Но однажды Кронул пришел к предсказателю весь болезненный и удрученный.

- Что за недуг тебя мучит? - спросил предсказатель.

- Моя тень мучит меня, сначала умоляла отпустить, а теперь угрожает высосать все силы, если я не отпущу ее. Что же я такого совершил, чтобы она меня возненавидела лютой ненавистью?

- Ты - великий правитель. Наверное, она завидует тебе и не хочет следовать за тобой, не желает быть только тенью твоего величия.

- Но как же я отпущу ее?.

- Значит, ты готов лишиться собственной тени без борьбы?

- У меня нет сил бороться, с каждым днем я слабею, тяжела ноша становится.

- Скажи, что мне делать?

Мудрец задумался. Долго он размышлял и, наконец, предложил Кронулу спуститься в пещеры, в вечную мглу, куда тень не последует за ним.

- Я не имею права лишать мой народ яркого брата Маравы, - запротестовал правитель.

- А ты позови, и увидишь, кто пойдет за тобой. Те же, кто останутся и не доверятся тебе - не достойны твоего справедливого правления. И нечего жалеть о них.

Так и поступил Кронул. Многие за ним последовали, но и многие остались на поверхности. Посетовал на оставшихся брат Маравы, что не доверились ладному правлению правителя, и послал засуху великую. Уменьшились нерадивые в размерах, высохли под палящим светилом, обожгло оно их тела, зачернило. А обрадованная тень Кронула вырвалась на свободу, принялась творить дела великие. Да, только никто ее не видел, оттого что не существовала она без правителя. Обозлилась тень и стала нападать на тени оставшегося народа, да только тщетно. И тут она не могла причинить вред. Тогда вконец пригорюнилась тень. Долго бродила она никем не видимая и не слышимая, гневаясь. И все черное липло к ней хуже прежнего. Однажды увидела тень на дороге сброшенные змеиные чешуйки. Собрала она их в ладони, впитались они тут же в руки. Обрела тень плоть, чешуя сухая стала перьями, а перья - крылами, а чернота ее обратилась в душу каменную, добра неведомую, за поступки проклятую. А тем временем Кронул с верными подданными выстроил величественные подземные города, и ни один, кто пошел за ним, не пожалел о своем решении. Проведала о том тень завистливая, что сокровища несметные под землей спрятаны, и что новые обитатели в драгоценных камнях купаются, решила спуститься и вернуть обратно отвергнутого Кронула. Как только вошла тень в пещеру, вылетела оттуда, будто ветром вытолканная, и осталась она в ладном облике своем, вдвоем с завистью, ставшей ей тенью вечной.