Билет в одну сторону (СИ) - Калашников Сергей Александрович. Страница 51

— Пойду подерусь за тебя. А ты подсказывай, что говорить. И переводи то, что мне будут отвечать. Маха! К штурвалу! Подгоняй наше корыто туда, где было. Катя! Приготовь две кастрюли для торга.

— Как тебя зовут, жертва тестостерона? — поинтересовалась Татьяна. — Так то, по меркам местных, конечно, ты давно взрослый, но Лук крупнее и старше. Он же сделает из тебя отбивную! Он вообще сейчас сильнее всех в племени.

— Денисом зовут. Если бы бой был до смерти, я бы взял "вереск" с двойным боекомплектом и решил проблему прямым воздействием. Но, поскольку исход будет без смертоубийства, просто вовремя сдамся и начну откупаться.

— От кого ты собрался откупаться, — немедленно спросила Маша.

— От моего мужа. И нужно готовить две кастрюли — за меня и за дочку.

— Миски из нержавейки отдадим. Они блестящие, — вмешалась подошедшая Катя, — нечего кастрюлями разбрасываться!

Всё-таки дисциплина в экипаже — великое дело. Особенно, если женщина-подчиненный не в курсе всех обстоятельств. А главное — у неё нет времени на препирательства, поскольку она озадачена исполнением чёткой команды.

Кораблик вновь ткнулся носом в песок и спустил трап. Дэн сошёл на берег и демонстративно снял трусы — ритуальная схватка проводится между голыми, ничем не вооруженными соперниками.

Вышедший навстречу Лук ничего с себя не снимал, потому что на нём ничего и не было. Произнесенную им речь Таня перевела — это было требование вернуть жену.

Следуя подсказке, прозвучавшей в наушнике, мальчик произнес совершенно непонятную для себя тарабарщину, после которой ему немедленно пришлось уворачиваться от удара в голову. То есть, переговоры успешно завершились, и стороны принялись выяснять, какая из них более другой права. Местный оказался капельку ниже ростом, но был шире в плечах и имел массивные мышцы взрослого мужчины. Поэтому его шансы оказаться правым выглядели предпочтительнее. Дэн, прекрасно владевший главными приемами самбо — убежать и спрятаться, не имел возможности их применить, поэтому уклонялся и уворачивался — этому их учили и серьёзно натаскивали. Правда, после ухода от атаки полагалось выстрелить или пырнуть клинком. Но тесака не было, поэтому "пырнул" кулаком. Удачно пырнул, не слабее, чем по боксёрской груше — сопернику стало больно. Он даже отшагнул назад и тут же сделал замах, перенеся вес на отступившую ногу. А потом, когда собрался двинуться вперёд, тут-то и получил подсечку в стиле "капоэйры", после которой рухнул вперёд, спружинив широко расставленными руками.

Не мудрствуя, успевший уйти назад кувырком через голову Дэн, вспрыгнул обеими ступнями на локти соперника, толкая их от себя, отчего эти локти послушно и безболезненно подломились, вынудив местного ткнуться лицом в песок. Откуда мальчишке, прибывшему издалека, было знать, что это считается чистой победой. Причём очень красивой.

В это мгновение собравшиеся вокруг мужчины подняли одобрительный гомон.

— Неладно выходит! — воскликнула в наушник Татьяна. — Они тебя зовут брататься на их мужской ритуал, который дадут в честь восхитительной победы, которую только что лицезрели.

— Разве это плохо? — удивился парнишка.

— Это коллективный прием галлюциногена, вызывающего агрессию. К нему очень быстро привыкают. Тебе нельзя его даже пробовать!

— А своим галлюциногеном я их могу угостить?

— Это в рамках обычаев.

— Тогда я иду за спиртом. Буду учить этих "индейцев" пить огненную воду.

— Сначала дочку мою с них стребуй. Повторяй за мной, — и в наушник пошёл поток непонятных звуков, которые Дэн воспроизвел с максимальной точностью.

Последовали ответные реплики, такие же непонятные, на которые пришлось отвечать, по-прежнему не понимая ни бельмеса. Потом принесли маленькую девчонку, ещё не научившуюся ходить. Принесли голую, причём сидела она на руках женщины, за которую цеплялась и от которой не хотела уходить.

Пришлось строить козу, делать ладушки и прочие "черти мак толкли", завершившиеся бесконфликтным переходом заигравшегося детёныша из рук в руки.

Когда капитан взошёл на корабль со своим ценным трофеем, выяснилось, что никаких кастрюль или там мисок отдавать не нужно, а в десятилитровой канистре уже разбавлено годного к употреблению бухла с добавкой малой толики мёда. На полтора десятка рыл мужского населения деревни это примерно до поросячьего визга… в особенности с непривычки.

Глава 26. Земля, прощай. В добрый путь

Дэну очень редко что-нибудь поручали. В те дни, когда он не рыбачил, находил себе занятия сам. Топил кухонную плиту, заряжал дровами главный газогенератор посёлка, подметал в помещениях или прибирался на прилегающей территории. Убирал навоз из коровника или задавал корм скотине. Он здесь давно и местные расклады знает.

Вернувшись на летающей лодке из долины реки Со, он спокойно включился в жизнь колонии в привычной для себя роли главного "куда пошлют". Радовался, что отловленные ими с Машей шустрые горные коровки прекрасно себя чувствуют. Две из них продолжают доиться, давая по полтора литра молока в день. Телята подрастают, бегая по загону. Волчата пожилой пары научились вылезать из корзины — так и живут в грузовом шлюзе, гуляя сами по себе по прилегающей территории в пределах видимости со сторожевой вышки. Они медленно растут, если сравнивать с обычным для волков темпом развития.

Вчера рыбачил на пару с Луком — ставили классический перемёт с челнока, привезённого с реки Со. Аборигена уговорили носить шорты, а сандалии ему и без уговоров понравились после того, как занозил ступню. Цивилизованный мир таит в себе некоторые неведомые дикарям опасности. Татьяна убедила мужа пожить здесь, пока там на юге идут дожди. Весь гарем с детьми тоже тут. Обживаются.

Сев сказал, что большая группа людей их биологического вида — неисчерпаемый трудовой резерв для колонии. Надо только научиться его использовать. В посёлке всё организовано совсем на другой лад, чем у здешних кроманьонцев.

Свежий ядрёно духовитый навоз погружен в четырёхколёсную тележку. Двое крупных волков деловито встали между оглоблями один за другим, дали время запрячь себя и без понуканий покатили повозку в сторону тыквенных грядок. Колонии необходимы крупные ёмкости, а тыквы на тутошних почвах вымахивают огромные, до полуметра в диаметре. Из них выходят фляги литров по тридцать в объёме. Хранить в них или перевозить нефть получается без проблем.

— Так мы на Землю летим, или где? — у плетня нарисовалась Маха.

— Я бы сгонял, — улыбнулся парень. — Предков бы проведал, маминого омлета навернул. Не поверишь — скучаю по папенькиным нотациям.

— Тогда пошли к озеру. Нужно проверить отрыв челнока на двух антигравах. Опять его малость переделали — снова нужно испытывать.

Внешне особых изменений челнок не претерпел. Ему доработали аварийный люк над кабиной экипажа, превратив его в многоразовый, а то раньше он открывался пиропатронами, после чего закрывался только с применением сварки. Впрочем, проверку плотности запирания и герметичности инженеры уже завершили. В задней кабине прибавилось мониторов, да и органов управления — теперь с сенсорной панели под правой рукой можно было контролировать практически все системы жизнеобеспечения. А левая рука привычно ложилась на пряжку задней гравицапы с её движками. А у Махи в передней кабине была пряжка носового антиграва. Под правой рукой у неё находился джойстик управления рулями и маневровыми орбитальными двигателями.

Мальчик и девочка заняли свои места и первым делом принялись договариваться о взаимодействии в управлении — "проиграли" мысленно выполнение маневров. Конкретно для их пары "договорённости" были достигнуты легко — оба опытные летуны на антигравах, к тому же совершившие немало совместных полётов на челноке. Они понимали друг друга с полуслова.