Я страдаю по тирану (СИ) - Веммер Анна. Страница 29

Второй коротко подстрижен, а еще у него такие широкие плечи, что я невольно чувствую легкий страх — на ум приходят громилы, вломившиеся ко мне. Хотя при ближайшем рассмотрении становится ясно, что это совсем другой типаж.

— Почему Крис хлещет коньяк и где Серега? — спрашивает Аня, глядя куда-то в толпу.

— А, — отзывается темноволосый, — она только что приехала.

— На маршрутке? Только общественный транспорт может ввести ее в такой стресс.

— И Лешенька. Лешенька упал с качелей. И его с Серегой оставили на ночь в больнице, убедиться, что нет сотрясения.

— А… — Аня открывает рот. — Как он умудрился, качели же низко?!

— Ну не скажи, если залезть на верхнюю перекладину, очень даже высоко.

— Господи, что за ребенок. Олеся, Влад, извините меня, я пойду выясню, в какого космонавта опять играл мой племянник.

Она спешно удаляется, а шеф приветствует мужчин.

— Ну знакомь, — хмыкает стриженый. — Что за барышня у тебя тут нарисовалась.

— Олеся, это Игорь Крестовский и Сергей Серебров, владельцы всего этого безобразия. По крайней мере формальные. Мужики, это Олеся Данкова.

— Данкова? — хмыкает Сергей. — А не родственница ли…

— Дочь, — улыбаюсь я.

— Молодец Архипов. Нет, вот правда, молодец. Когда-то давно я надеялся, что женюсь на девушке со связями и стану президентом. А в итоге полгода бегал за горничной.

— Когда-то давно — это в десять лет? — смеется Влад. — Потому что когда мы познакомились, ты уже искренне недоумевал, зачем вообще жениться.

— Не обращайте на них внимания, они придурки, — говорит мне Сергей.

Они все явно давно знакомы и давно дружат. Я смотрю на них со стороны и будто заглядываю в окна чужого дома. Прикасаюсь к жизни, кардинально отличающейся от той, что я видела.

— Вы давно дружите? — спрашиваю у Влада.

— С Крестовским со школы, а с Серебровым с института. Живем рядом, раньше часто выбирались на покатушки или охоту.

— А сейчас?

— Сейчас у Крестовского двое детей и один неугомонный племянник, у Сереброва ребенок и беременная жена. Редко получается собираться. Хотя, если тебе интересно, переговоры в мае пройдут в отеле Крестовских на Крите. И вся эта толпа, включая еще пару человек, рванет туда.

— Я даже не знала, что в ваших кругах бывает дружба.

— В наших кругах бывает все, Олененок. Миллионер влюбляется в уборщицу, его сосед подбирает бездомную художницу. И только третий невыносимо страдает в обществе плотоядного Олененка.

Я игнорирую камень в мой огород, но запоминаю и позже обязательно отомщу. Мой список мести кадрам из "Архи-групп" ширится с каждым днем.

— Мне бы хотелось иметь друзей со школы. Таких, с которыми проходишь через всю жизнь.

— Вообще нас было четверо. Но Андрюха больше десяти лет назад исчез… после неприятного скандала. Ему грозило лет двадцать тюрьмы в России, даже не знаю, где он сейчас. Хотел бы хоть какую весточку получить. Так что, как я говорил, в наших кругах бывает всякой. А теперь давай поедим.

Весь вечер я не устаю мысленно благодарить Аню, ведь именно ей я обязана почти святостью Влада. Ко мне никто не пристает, никто не тащит в укромный уголок, чтобы помучить. Подозреваю, все это ждет меня за дверями центра, но то будет ночью, а вечером я просто наслаждаюсь праздником.

И с сожалением вдруг понимаю, что он неумолимо заканчивается. Гости начинают разъезжаться. Как радушная хозяйка, Аня провожает каждого лично, но нам с шефом незачем больше оставаться.

— Олеся, обязательно заходите к нам за своей клубной картой. Расписание всех мероприятий уже есть на сайте, там же онлайн-запись. Буду рада видеть. Влад, не забудь взять информацию для виз, если застрянешь на границе, я не буду тебя спасать. Осторожней на дорогах.

— Да, мамочка. — Архипов корчит рожу.

Мы выходим на крыльцо, и я с наслаждением вдыхаю холодный ночной воздух. Потом понимаю, что стою в одном платье и открытых туфлях, а погода еще совсем не летняя. Машина уже ждет, так что я быстро ныряю в теплый салон. Влад садится следом.

— Ну что? — спрашивает. — Едем в отель? Или за пельменями?

— Конечно, за пельменями. Я жутко голодная.

На празднике мы ели какие-то канапе и небольшие кусочки горячего, но лично я постеснялась нон-стопом точить угощение, а Архипова постоянно отвлекали разговорами. И сейчас я понимаю, что скоро умру с голоду.

— Ресторан? Китайский? Грузинский?

— Супермаркет?

— Что?

— Я не буду есть на ночь мясо.

— Закажи салат!

— В ресторане, где подают мясо?! Вы сами-то хоть раз такую ерунду делали?

— И что ты предлагаешь?

— Заедем в супермаркет, купим йогуртов и фруктов.

По лицу шефа я понимаю, что последнее, чего ему хочется — это йогурты и фрукты.

— Ну пожалуйста! Вы сможете заказать что-нибудь в отеле…

— Ладно, Олененок, будем считать, это твой аванс.

Так мы оказываемся в супермаркете. Еще одно занятие в копилку самый странных в моей жизни. Странность его совсем не в обыденной прогулке между полок, и не в выборе самой спелой голубики. А в каком-то непонятном, доселе не испытанном уюте. Я бреду вслед за шефом, стараясь не поскользнуться на начищенном до блеска полу, и чувствую себя так, будто завернулась в мягкий мохнатый плед, сижу на диване с хорошей книжкой и большущей чашкой сладкого ароматного глинтвейна.

Кто бы мог подумать, что супермаркет способен вызвать такой искренний восторг.

Ну еще и то, что мне покупают кучу фруктов. Для Архипова нет слов "дорого", "не сезон" и "выбери что-то одно". Сначала я беру небольшую связку бананов и манго, на что он возмущается:

— Я ради двух пакетиков сюда приперся? В номере есть холодильник.

Поэтому в корзину летят клубника, голубика, малина, физалис, папайя, большой тайский ананас, который пахнет так, что у меня дыхание перехватывает и слюна готова закапать на пол, кокос, который непонятно, кто и как будет открывать, лаймы и большая коробка сухофруктов.

Правду говорят, что аппетит приходит во время еды. Между отделом с фруктами и молочкой мы проходим винный, где Влад придирчиво выбирает вино. Потом мне приходит идея взять к вину паштет и крутоны — мама очень любила это сочетание раньше. Потом настает черед сыра, хамона, и вот уже в тележке не одинокая связка бананов, а целая гора деликатесов.

— Это не влезет в мой холодильник.

— Олененок, с твоей скоростью уничтожения запасов, едва ли мы займем одну полку.

— Вот дошутитесь про мой аппетит, нанесете психологическую травму, перестану есть и умру назло вам.

— Закажу тебе памятник в виде бутерброда.

Мы медленно идем к йогуртам, по пути прихватывая всякую мелочевку и спорим, как семейная пара во время еженедельной закупки продуктов на семью. Это довольно забавно, и продавцы в кулинарии и пекарне с интересом и не скрываясь за нами наблюдают.

— Влад? — вдруг слышим мы и оборачиваемся.

Я вижу женщину, пожилую, но очень ухоженную, стройную. Она одета просто, но со вкусом, в тонкий бежевый плащ и симпатичные сапожки. Обычная покупательница супермаркета премиум-класса, среднего достатка. Но что-то в ней не так, она смотрит на нас как-то жалобно.

— Владик… сыночек…

Медленно протягивает руку и касается Архипова. Тот вздрагивает и будто сбрасывает наваждение.

— Здравствуй, мама.

— Владик… как дела у тебя? Это твоя девушка? Какая красивая, а как зовут…

— Это моя секретарша, — отрезает он. — Мы торопимся.

На моем запястье смыкаются стальные пальцы и сопротивляться силе, буквально тянущей меня к кассам, невозможно. В полной растерянности я оборачиваюсь к женщине, чтобы извиниться за внезапное исчезновение, но слова и даже жесты так и остаются в мыслях, потому что все внутри скручивается в тугой узел.

Я на всю жизнь запомню этот материнский взгляд. Отчаянный, тоскливый, с медленно угасающей надеждой.

В машине тихо. Архипов мрачно смотрит в окно, совсем меня не замечая, будто я даже не существую. Дороги пусты, мы с сумасшедшей скоростью несемся к отелю.