Держу тебя (СИ) - Романова Наталия. Страница 21

— Не надо ничего готовить, — Маша встрепенулась. — Я пошутила, просто так сказала, прости, пожалуйста.

— То есть, котлеты ты не хочешь?

— Я совсем не хочу есть, — извиняющимся тоном пролепетала Маша. — Не беспокойся, пожалуйста, я сейчас пойду домой, — она подскочила, машинально поправляя очки, начала искать толстовку, носки, размышляя, менять ли пижамные штаны на тёплые или так добежать, под пуховиком не должно быть холодно, несмотря на снег на улице.

— Торопыжкин, сядь, — безуспешно попытался остановить её Сергей, она только вздыхала, фыркала и путалась в рукавах, решительно собираясь топать домой в пижамных штанах. Не переодеваться же при Сергее. У них был секс, да. И укол ей делали прямо при нём, он даже за руку её придержал, уж очень страшно было. Но всё же спустить прямо сейчас штаны казалось настолько интимным действом, что Маша не решилась. — Да стой ты, засобиралась она, посмотрите на неё, какая отважная, — он выговаривал каким-то улыбающимся голосом, вытряхивая девушку из толстовки. — Сядь и сиди, — он усадил её, как куклу, посредине дивана, подтолкнул подушку под спину, придвинул получившуюся «конструкцию» к стене и укутал в одеяло. — Тебе плохо у меня? — голос звучал так обеспокоенно, что Маше стало ещё более неловко.

— Что ты, хорошо! — поспешала заверить. — Хорошо! Просто неудобно, у тебя же планы, наверняка, были…

— Какие?

— Восьмое марта… сегодня…

— Ай-я-яй, Мария Константиновна, так прямо намекать на отсутствие подарка, а я, между прочим, чей-то сон всю ночь сторожил, кого-то за руку держал, когда этот кто-то рыдал, подставляя попку злому доктору. Кстати, попка — само очарование. И такие упрёки. Вот и помогай после этого девам в беде!

— Что? Нет!

— Что «нет»?

— Я не намекаю! — Маша вдруг разревелась. Да что же с ней твориться такое?! — У вас же девушка есть, а я тут! Лежу! То есть, сижу!

— У меня нет девушки, — кажется, опешив, ответил Сергей.

— А заколка?

— Что «заколка»?

— Может быть, заколка и ваша, я не знаю, может, в вашем тайном гомосексуальном кружке принято носить ярко-голубые заколки, но консилер фирмы Эйвелин точно не ваш, — фыркнула Маша, совершенно некрасиво хлюпнув носом.

— Глазастая какая, — Сергей почему-то улыбнулся вместо того, чтобы обидится или разозлиться. — Почему это Эйвелин этот не мой, мало ли куда мы его… наносим, — он сжал губы, явно пытаясь не заржать на весь дом.

— Тон не ваш, — вздохнула Маша и пуще прежнего разревелась, ругая себя на чём свет стоит.

— Машунь, — Сергей просто сграбастал Машу на руки, будто она совсем ничего не весила. — Не плачь, температура поднимется, а она и так не падает меньше тридцати восьми. Нет у меня девушки, во множественном числе были, они и оставляли побрякушки, а одной-единственной — нет.

— Ах, ну да, — угрюмо согласилась Маша, спорить желание пропало, идти куда-то тоже, ещё и головная боль подкатила, в купе с желанием спать. Она повозилась, поворчала для проформы и снова уснула.

Проснулась к вечеру, на столе стояли цветы — снова розы, — и коробка с чем-то, перевязанная красной лентой, в цвет розам, с бантом сверху. Сергея не было видно, слышался шум из кухни. Маша вспомнила свою попытку уйти домой и ещё больше засмущалась, разглядывая розы и подарок… ведь это точно был подарок для неё. Сергей так заботится о ней, а Маша только плачет и капризничает, как несмышлёный ребёнок. Было от чего чувствовать себя неловко и испытывать стыд.

— Выспалась? — Сергей обернулся на шум. Он стоял у плиты и гипнотизировал кастрюлю, из которой довольно аппетитно пахло куриным бульоном. — Кажется, я справился с этой штукой, — он победно улыбнулся и посмотрел на Машу. — Матушка с сестрицей могут мной гордиться. А котлеты с пюре я купил готовые, в грузинском ресторане, мне поклялись, что они даже лучше домашних. Я ещё взял два салата и хачапури. Будем праздновать, — он подмигнул и ещё раз заглянул в кастрюлю.

— А что ты обычно ешь? — не может же человек совсем не уметь готовить, невозможно всё время питаться в кафе или полуфабрикатами, это как минимум дорого, да и желудок портит.

— Что придётся, — он равнодушно кивнул. — В школе в столовке, по пути в клуб тоже есть столовка неплохая, иногда в кафе, в остальное время пельмени, сосиски, макароны, всё, что бросил в воду, и готово.

— Ты же без желудка останешься!

— Вроде жив, а там видно будет, — фыркнул и выключил газ. — Оказывается, в интернете есть рецепты с картинками, доступно для понимания даже на моём уровне.

Маша сходила в ванную, несмотря на то, что Сергей выражал сомнения в том, что с температурой стоит это делать. Не сидеть же потным чучелом, она и без того чувствовала себя неуютно без косметики, с разорённым гнездом на голове, не хватало только начать пованивать, тогда можно смело проваливаться сквозь землю от стыда.

Так они и отметили Восьмое марта, за шикарным, на вкус Маши, столом, с куриным бульоном вместо алкоголя, сидя друг напротив друга в простых футболках и тренировочных штанах, на Маше ещё были шерстяные носки, а на плечи накинута Серёжина толстовка.

И подарок был не такой уж и романтичный, зато приведший Машу в полный восторг — набор мулине. Сергей, когда собирал Машины вещи, видел много вышивок, моточков ниток, пяльцы, рамки с готовыми работами, и это вовсе не показалось ему смешным или скучным. Ему, кажется, даже понравилось увлечение девушки.

Зато играл совсем несовременный The Rasmus, как оказалось, нравившийся им обоим, как и почти забытая всеми HIM, а так же Muse. Устала Маша быстро, Сергей отправил её спать, сам убрался и улёгся, как и предыдущей ночью, на раскладушку.

15

Так они и жили. Маша малу-помалу шла на поправку, Сергей неотступно находился рядом, кроме того времени, когда выходил за продуктами или в Машину комнату. Ей понадобились средства гигиены, крема, кое-какая косметика, фен, наконец — об этом она не могла подумать, когда её, больную, увели через дорогу.

Маше было неловко просить Сергея, но слабость, свалившаяся после высокой температуры, не давала добраться домой, откровенно говоря, она не представляла, как бы справилась одна в эти дни. Несомненно, справилась бы, ела бы сладкие сухари, печенье со сладким чаем, лапшу быстрого приготовления — то, ради чего не нужно выходить на кухню и толкаться там среди шумных соседей, — но у Сергея было лучшее. Вернее — с Сергеем.

Сергей быстро пробежался глазами по списку Маши, что ей нужно принести, и спросил:

— Расчёску одну? Пенку для волос, кондиционер? Прокладки, кстати, не понадобятся? — он говорил будничным голосом, как ни в чём не бывало, а Маша только и могла открывать и закрывать в удивлении рот, изображая из себя золотую аквариумную рыбку. — Что? — наконец обратил на неё внимание Сергей. — Эй, что случилось, у тебя перепуганный вид… Ну, хочешь, пойдём со мной, но боюсь, потом до вечера пластом пролежишь, как вчера после мыться посуды, героическая личность, — он нагнулся, чмокнул Машу в нос и улыбнулся.

— Сходи сам, если тебе не трудно, — пролепетала Маша, маленькими шагами пятясь к дивану.

— Может, объяснишь причину своего удивления? Это же удивление? — стоявший с обычным тетрадным листиком в руке, он хмурился и смотрел в упор на девушку.

— О-откуда тебе известно про не одну расчёску? Пенку для волос?

Маша искренне недоумевала. Кирилл никогда не вникал в «бабские заморочки», только ворчал и просил убрать «весь хлам» куда-нибудь подальше с его глаз, а когда началась эпопея с ипотекой, хмурился на каждую новую покупку Маши. Она ничего лишнего не покупала, но объяснить Кириллу, что волосы без кондиционера торчат во все стороны, и уложить их не получается, не удавалось, он и не слушал. Говорил только, что Маша могла бы волосы отрастить — проблем меньше. Под последним подразумевались ежемесячные расходы на парикмахера, пусть надомницу, с символической оплатой, но всё равно ежемесячные траты, которых можно было избежать. Маша это поняла позже, боясь заснуть в первой в своей жизни снятой комнате в коммунальной квартире.