Яблочко Ройгера (СИ) - Полынь Кира Евгеневна. Страница 10

Что там говорил советник? Вчера я была более решительной? Значит, сегодня я буду бескомпромиссной. Хочет это змей или нет, но эта ночь должна стать последней.

Я уже вела отчет времени, и обогнала его далеко вперед, словно все уже произошло и ничего не изменить. Нужно было просто пережить это и больше никогда не вспоминать, зарыв как гроб в самую глубь сырой земли, а сверху водрузить огромный мраморный монолит, что бы точно наверняка.

Уже стоя у дверей в покои повелителя, я уловила в голосе Натеи… переживание? Она, как и в прошлый раз пожелала мне удачи, но сейчас это звучало более искренне, даже не смотря на повторение инструкции, от которой хотелось усмехнуться.

Не смотреть в глаза? Да повелитель сам вынудил меня на это.

Не говорить, пока не спросят? Каждая его фраза была вопросом, на который он ждал незамедлительный ответ.

— Спасибо. — Коротко ответила я и сама шагнула в открывшуюся дверь.

И вновь полумрак. Сегодня казалось было еще темнее, чем вчера, но зная, что примерно находиться вокруг, я уверенно встала в центре, покорно не поднимая глаз, но плотно сжав губы, в ожидании, когда же он даст о себе знать.

Прикосновения хвоста к ступням не стало неожиданностью, и я продолжала молча стоять, пока его хозяин медленно, но как то взволнованно обходил меня кругами, оборачивая новой и новой петлей. Мои личные кандалы опутали уже по самые бедра, и только тогда мужчина остановился за моей спиной и замер, глубоко вдыхая воздух у моего затылка.

— Вновь не будешь плакать? — Тихо спросил он, чуть склонившись к ушку.

— Не буду, повелитель.

— И что же ты тогда будешь делать? — Усмехнувшись, спросил он, но вместо ответа я молча потянулась к узелкам на платье, избавляясь от его ткани, так приятно холодившей вспыхнувшую от волнения кожу, и сбросила его вниз, оставаясь абсолютно обнажённой.

Никакой реакции не последовало. Он все так же стоял за спиной, и медленно осматривал меня, покачиваясь на хвосте из стороны в сторону, как растревоженная змея, которая еще не решила — укусить, задушить или сделать вид, что ей это не интересно.

Горячая подушечка пальца коснулась центра позвоночника, прямо между лопатками и медленно, словно разрезая меня напополам, спустилась вниз, замерев на косточке копчика.

Темнота вокруг становилась для меня густой, словно кисель и казалось, возьми в руки нож, и можно нарезать ее ровными квадратами, складывая пирамидку в углу комнаты. Она была обволакивающей и узкой, заставляя ощущать движение этого прикосновения так остро, словно воздух вокруг стал колючей вьюгой.

— Это такая игра? — Прошипел он. — Забавно, забавно. Мышка сама ныряет в пасть удава.

— Вы правы, повелитель.

Хотелось развернуться и высказать ему в лицо, что он тянет время, что у меня нет никакого желания оставаться с ним хоть одну лишнюю минуту, а он нагло отлынивает от того, чтобы скорее с этим покончить.

— Хочешь, чтобы я тебя съел? — Как мне показалось, вопрос прозвучал даже слишком серьезно, и, помолчав секунду, я все же решилась рассказать о своих истинных желаниях:

— Я хочу, чтобы вы меня взяли, повелитель.

— Мне нет дела до того, что хочеш-ш-шь ты! — Злой шепот резал тишину, и я только прикрыла веки, вспоминая о том, что обещала себе не бояться.

Наперекор злым словам, поясницу накрыла ладонь и мягко, словно боясь причинить боль, двинулась в бок, накрывая собой дрогнувший голый живот. Он был еще ближе. Стоял прямо за спиной, так что я чувствовала жар его вновь обнаженной груди, и ощущала глубокие вдохи, которые лишь изредка напоминали мои.

— Да, повелитель.

Кольца опутывающего хвоста чуть сжались и начали быстро раскручиваться. Только теперь я почувствовала себя поистине голой, ощущая, как мягко скользит падающая ткань по оголенным лодыжкам. Пальцы на животе были обжигающе раскалёнными, позволяя сравнить их с металлом только что вынутым из печи кузни. Ладонь мягко двинулась вверх, прощупывая кожу, поднимаясь по ребрам, и умело сжала небольшую грудь, сдавливая сосок между длинными пальцами, вырывая из горла хриплый стон.

Это не выносимо! Пусть лучше сильно, порывисто, грубо! К этому я была хотя бы готова, а эти чувственные прикосновения только вводили в ступор, с ужасом заставляя гадать, что будет дальше.

Но, не заставляя меня долго ждать, широкая ладонь поднялась вверх, обхватывая горло пятерней, и потянула назад, заставляя прижаться спиной к мужской груди.

— Все еще хочешь?

Глава 8

— Да, повелитель. — Прохрипела я, чувствуя, как зашумело в ушах и как темные мушки заскакали перед глазами, не смотря на и так темное помещение.

— Посмотри на меня. — Ладонь разжалась и теперь обе властные руки, рывком развернули меня к нему, вновь вынуждая прижаться к телу змея, только теперь вставшими от холода сосками.

Я подняла глаза и вновь провалилась в черный зрачок, который стремительно расширялся, подрагивая пульсацией о каждого удара сердца, которое я чувствовала собственными ребрами.

— Хочешь, чтобы я закончил? Верно?

Дыхание сперло, словно ладонь не покинула горло, а только сильнее сжала, сдавливая, сминая хрупкую опору.

— Хочешь быстрее уйти? — С кривой ухмылкой спросил он, а кольца под ногами нервно зашевелились, с глухим звуком стуча по мраморному полу.

— Да, повелитель. — Честно ответила я, и хотела опустить глаза, но в последнюю секунду не решилась, твердо держа подбородок поднятым.

— Что будешь делать дальше? — Тихо спросил он, но голос звучал тише, холоднее, словно все эмоции из него выжаты.

— Молить. — Выдохнула я, и на дне его пульсирующий глаз сверкнул интерес.

— О чем же?

— Что бы вы больше не заставляли меня ждать.

— Я подарил тебе жизнь, На-наа. — Протянул он. — Но я не говорил, что исчезну из нее.

Внутри все оборвалось.

Это просто игра, ему нравиться мучить, догонять, впиваясь клыками, разрывая кожу, а потом отпускать, позволяя уйти, дать надежду, что спасение близко. Это было как движение его хвоста — разжать, позволяя сделать спасительный вдох и вновь опутать в мощные петли, выдавливая жизнь из слабого тела.

Против воли вырвался всхлип и, прикрывая глаза, я изо всех сил старалась согнать мокрую завесу из слез. Но сделав рваный вдох, я почувствовала себя еще хуже и одинокая слезинка, не выдержав сорвалась, рисуя влажную дорожку на покрасневшей щеке.

— Нет, нет, нет. — Прошептал он и влажный, горячий кончик его узкого языка пошло и порочно подхватил соленую каплю, вбирая ее в клыкастый рот. — Теперь твои слезы бессильны.

Его дыхание с запахом скошенной травы леденило кожу, словно я стояла лицом к пронизывающему осеннему ветру, глупо не пытаясь уйти. Но в пустоши было легче спрятать обветренное лицо, чем в лапах повелителя, который продолжал крепко удерживать меня на месте.

Не знаю, что переменилось, но стоило поднять на него свой взгляд, в котором все еще стояли слезы, как резко склонившись, повелитель впился поцелуем в мои губы. Он был жадным, словно и не выражение нежности, а желание сожрать меня целиком. Он кусал мои губы, втягивал их в свой рот, проталкивая в меня свой ловкий и гибкий язык, выжигая воздух, выпивая меня досуха. Он переместил руки на мое лицо, и теперь крепко сжимал его, не позволяя и мысли о том, чтобы вырваться или увернуться от очередного тарана. Моя растерянность была ему только на руку, и он, взяв все бразды правления нагло и уверенно учил. Именно учил. Проглатывая мои неловкие попытки, как путник после долгого пути прижавший высохшие губы к живительной влаге. Против воли и здравого смысла, в голове щелкнуло, и я с нескрываемым голодом набросилась на него в ответ, забывшись, запуская пальцы в шелковые длинные волосы, притягивая его к себе за мощную шею, хватаясь за плечи как за последнее, что может спасти меня от полета в пропасть. Мужчина жадно проглатывал мои вздохи и только сильнее обхватил кольцами хвоста, который каким-то странным образом вновь оказался обхватывающим мои ноги. Может только из-за этого я стояла на месте, не теряя равновесие, но перед глазами все плыло. Сладким туманом обволакивая в густую пленку отстранённости от всего мира.