След Гунна - Говард Роберт Ирвин. Страница 21

— Тупоголовый ют! Единственная для нас возможность спастись — это обрушить свод! — крикнул Кормак, шагнув навстречу чудовищу.

Тварь остановилась и приподняла голову и переднюю часть тела. Кельт пригнулся, и ядовитые жала не задели его, мелькнув над головой.

Кормак оказался в настоящем лесу из огромных омерзительных волосатых лап с клешнями. К тому же лапы были покрыты роговыми пластинами. По одной из них он ударил мечом, и неожиданно для него самого этот удар пробил толстую шкуру, покрывавшую сустав.

Из раны полилась не кровь, а какая-то бесцветная жидкость; лапа дернулась.

Изогнувшись, сороконожка повернулась, и с обоих жал брызнула ядовитая слюна. Челюсти безостановочно открывались и закрывались — во время нападения все инстинкты твари были направлены на пережевывание добычи.

Кормак упал, откатился в сторону и снова быстро вскочил на ноги. Голова чудовища покачивалась, но поврежденные глаза и усы не давали ему возможности быстро обнаружить жертву, так что несколько мгновений Кормаку ничто не угрожало.

Из колонны один за другим выпало несколько камней. Вулфер работал одновременно и копьем, и рычагом. Он набросился на колонну с таким остервенением, будто перед ним был отряд врагов. Если он и видел схватку Кормака с многоногой тварью, то ничем этого не показывал.

Кормак тяжело дышал. Сороконожка обнаружила его и опять развернулась, пошевеливая остатками усов. Кельт опять шагнул ей навстречу и едва не упал, поскользнувшись на скользкой плесени.

Ядовитые жала ударили в щит слева. Щит выдержал удар, но Кормак отлетел назад и ударился о камень. Левая рука, которой он держал щит, почти онемела.

Сороконожка надвинулась на человека. Челюсти клацнули, словно камень о камень. Кормак извернулся, думая о том, как бы не подставить под удар острых жал обнаженные ноги.

В этот момент Вулфер схватил его за плечо и резко оттащил в сторону. Удар мощной бронированной головы пришелся прямо по колонне.

Колонна рассыпалась на куски, любой из которых мог наповал убить человека, в какие бы прочные доспехи он не был одет. Лапы сороконожки продолжали по инерции двигаться вперед; на спину, покрытую панцирем, падали камни.

Кормак отполз подальше от падающей колонны, а заодно и от чудовища. Щит звенел, как гонг, при каждом прикосновении к полу подземелья, но даже Кормак с его острым слухом не слышал этих звуков из-за грохота падающих камней.

Остатки древней Атлантиды начали разрушаться. Обшитый металлом свод прогнулся и треснул; сверху сначала небольшой струйкой, а потом все более сильным и обширным потоком полилась вода. Пиратам повезло: в этом месте над подземельем был уже ров с водой, а не пласты твердой земли.

Теперь оставалось только благополучно выбраться на поверхность.

Вулфер перегнулся пополам, прижав к груди огромный камень. Это была часть капители колонны. Сначала, взглянув на друга, Кормак ничего не понял, но в следующий момент ему стало ясно, что произошло: камень ударил юта в грудь так, что у него замерло дыхание.

Кельт поднял Вулфера одной рукой, не вспомнив о своем щите и не вложив меч в ножны.

— Пошли, ленивая скотина! — крикнул он. — Как ты думаешь, я выберусь отсюда, если ты не потащишь меня на себе?

Вместе с потоком воды в подземелье летели комья грязи и водоросли. Вода покрыла слой плесени на полу, и слабое свечение исчезло.

Вулфер, все еще согнувшись и прерывисто дыша, едва переставлял ноги. Он потерял копье Аслифа. Левой рукой он обхватил Кормака за пояс. Кельт шел вперед, волоча друга за собой. Но здоровяк Вулфер понемногу приходил в себя. Он по-прежнему сжимал секиру в правой руке. Он всегда был готов схватиться с врагом.

Вода доходила друзьям уже до колен, идти становилось все труднее. Шум водопада заглушал все остальные звуки.

Но вот наконец забрезжило пятно яркого багрово-зеленого света. Веревочная лестница покачивалась от движения воздуха, идущего от потока воды.

Вулфер убрал руку с пояса Кормака и повернулся назад, занеся над головой секиру. Уловив движение друга, кельт повернулся вслед за ним. Это была давняя привычка, приобретенная за долгие годы во многих кровавых битвах.

Поднимая лапами фонтаны брызг, огромная сороконожка надвигалась прямо на них.

Со страшным криком Кормак ударил чудовище щитом в морду. Тварь, как и в прошлый раз, подняла голову и переднюю часть туловища. Видимо, ее крохотный мозг был способен только таким образом реагировать на прямое нападение, сколько бы подобное ни повторялось. Вулфер изо всей силы опустил вперед секиру и мощным ударом перерубил одну из огромных лап с правой стороны туловища.

Сороконожка наклонилась над кельтом, не обращая никакого внимания на острие меча, упиравшееся в пластину панциря между туловищем и головой. Меч не принес твари никакого вреда — ее защищал хитиновый покров.

Лапа с клешней толкнула Кормака в грудь, и он упал спиной в воду, едва успев прикрыться щитом. Но вот одно из ядовитых жал пробило щит и скользнуло по запястью кельта. Он закричал, продолжая барахтаться в холодной воде и пытаясь подняться.

Вулфер ударил тварь секирой, отступил на шаг и ударил еще раз. Каждый раз испытанное боевое оружие отсекало одну из лап чудовища. Ют занес секиру над головой для четвертого удара, но в этот миг тварь резко попятилась назад.

Левой рукой Вулфер помог Кормаку встать на ноги. В правой он сжимал секиру, не сводя глаз с отступившей сороконожки. Омерзительная тварь свернулась кольцом вокруг груды камней. В багрово-зеленом свете ее длинное туловище казалось коричневым.

— С тобой все в порядке? — спросил Вулфер. Двигаясь спиной к спине, друзья начали подниматься по скату туда, где висела веревочная лестница. Сороконожка в любой момент могла опять накинуться на них.

— Да, — ответил Кормак, потирая левую руку. Ядовитое жало только скользнуло по его запястью, не поранив, но в том месте, где оно коснулось кожи, кельт чувствовал слабое жжение.

Наконец они достигли цели, однако Кормак был уверен, что как только один из них начнет подниматься по лестнице, чудовище нападет на второго.

— Поднимайся первым, — сказал он Вулферу тоном, не допускавшим возражений. — Я пойду следом за тобой.

— Так я тебя и послушался! — ответил ют. — Ты первым спускался, тебе первому и подниматься. Давай пошевеливайся.

Вода продолжала прибывать и уже плескалась в начале ската. Тварь снова развернулась и направилась к людям. Пираты отскочили в разные стороны; каждый встал так, чтобы не мешать другому своим оружием.

Вулфер занес над головой секиру. Кормак выставил вперед правую ногу, приготовившись налечь на меч всем весом своего тела. Он вовсе не надеялся, что мечом удастся пробить мощный панцирь чудовища, и догадывался, что даже смертельно раненная сороконожка проживет еще столько, что успеет сожрать их обоих. Однако его правилом было драться до конца, каков бы он ни представлялся…

Вдруг вниз по лестнице соскользнула хрупкая фигурка и метнулась между Вулфером и Кормаком навстречу гнусному чудовищу. Это была Лоугра, державшая в правой руке жезл власти. Ее слабо освещало голубое сияние лучей, слетавших с жезла. Сороконожка остановилась и замерла на месте. Девушка на глазах старилась, так быстро, как в воде тает соль.

Кормак шагнул к ней, но Вулфер схватил его за руку.

— Пусти! — рванулся кельт.

Вулфер потянул его к лестнице.

— Идем! Ей теперь уже не поможешь.

Вулфер был прав. Лоугра уже не была той юной девушкой, которая только что спрыгнула с лестницы. Магические силы на глазах друзей превратили ее в дряхлую старуху. Чудовище, оставаясь на месте, отчаянно перебирало лапами. Даже огромной силы магического жезла было недостаточно, чтобы заставить тварь замереть.

Кормак вложил меч в ножны и взялся за лестницу. Перекладины были расположены на расстоянии полутора футов одна от другой, и Кормак перешагивал сразу через две. Они трещали под его ногами, но не ломались. Дыша тяжело, как загнанный конь, Вулфер поднимался следом за другом.