Чёрная смородина (СИ) - Мирная Татьяна. Страница 31

Прохладный шелк легко скользнул по спине, ногам. Позабытый приятный трепет пробежал по коже. Когда-то я любила красивые платья, любила покупать наряды. Когда-то очень-очень давно… А мне уже услужливо предлагали подходящую обувь. Молодцы, девочки, быстро сориентировались. Я застегнула пояс и обула туфельки. Вышла из-за шторы и вопросительно посмотрела на Пенку:

— Ну как?

Почему волчица так странно смотрит на меня? Да и остальные задумчиво переглядываются?

— Плохо? — сомневалась я. Лично мне понравилось платье. Я еще раз оглядела себя: ничего нигде не тянуло, не топорщилось.

Пенка опустила голову. Я непонимающе посмотрела на девушку рядом. Та облизала пересохшие губы:

— Вам идет.

И тоже отвела взгляд. Да что с ними?! Я подошла к экономке:

— Пенка, что не так?

Та, не поднимая головы, потерла лицо руками.

— Люция, посмотри в зеркало.

Я торопливо вернулась в примерочную, посмотрела, провела рукой по перламутрово-розовому подолу. Вроде ничего!

— Ты не на платье смотри, а на себя, — тихо велела волчица.

Перевела взгляд выше. Бледное лицо, запавшие глаза. А чего хотеть с такой-то жизнью?! Пожала плечами:

— Я немного похудела.

Экономка нервно хохотнула:

— Ну, если учесть, что у тебя был 46 размер, а стал 42, то это не немного, Люция. Это очень много! Ты высохла!

Провела рукой по щеке, заострившемуся носу. Что сказать этим волчицам? Что меня рвет почти каждый день? Что от вида их альфы пропадает мало-мальский аппетит?..

Посмотрела на обескураженную продавщицу:

— Я покупаю это платье и туфли.

Расплачиваясь, ловила на себе косые, шокированные взгляды.

Дома уже ждал Карнеро:

— Купила?

— Да.

— Покажи.

Я нахмурилась. Он никогда не интересовался тряпками. Что сегодня не так? Или боялся, что не куплю? Оборотень посмотрел, удовлетворенно кивнул и швырнул пакет экономке:

— Приведи в порядок, — потом поманил меня: — А ты за мной.

Мы вошли в кабинет.

— Садись.

Я присела в кресло. Передо мной поставили ноутбук:

— Смотри, — волк нажал кнопку и присел на подлокотник рядом со мной.

Я не сразу поняла, что смотрю. Видео было любительское: картинка сначала дергалась, ее то увеличивали, то уменьшали. Но по мере развития действия меня начало мутить. Видео демонстрировало публичное наказание Белой волчицы. Я не знала ее, я не знала, что она сделала, но лучше смерть, чем то, что происходило на экране: волчицу выставили перед толпой и любой желающий мог попользоваться ею в свое удовольствие. И пользовались. Охотно, разнообразно и не по одному разу. Я потянулась к кнопке, но оборотень остановил мою руку:

— Смотри до конца!

— Зачем?

— Чтобы лучше запомнить, что с тобой будет, если ты завтра что-то сделаешь не так, как мне надо.

Я отворачивалась, закрывала глаза и уши, но волк держал мою голову, заставляя смотреть и слушать.

— Ты же знаешь, как тебя здесь «любят»? Представляешь, сколько желающих будет?

Через двадцать минут я взмолилась:

— Хватит! Я все поняла!

Карнеро приник к моему уху и ласково промурлыкал:

— Ты будешь умницей?

— Да!!!

…

Утренняя встреча с магами-контролерами прошла быстро и больше напоминала фарс. У меня появилась ощущение, что это была чистой воды формальность. Один из адвокатов после пояснил: случившееся решили не предавать широкой огласке. Все-таки Саламан известный род и горе отца, потерявшего любимого сына и наследника, можно было понять, как и его желание отомстить.

Я не могла слушать этот возмутительный бред, поднялась с кресла, направилась к выходу. В дверях не выдержала, повернулась к адвокатам и магам:

— А кто поймет меня? Что чувствовала я в мешке, идя ко дну?..

Мне так никто и не ответил.

На прием собиралась сама, хотя Пенка предлагала помощь. Я отказалась. Во-первых, не хотела натыкаться на косые малопонятные взгляды. Во-вторых, терпеть не могла, когда кто-то трогал мои волосы. До случившегося у меня был один единственный парикмахер, который прекрасно управлялся с моей шевелюрой и знал все мои капризы.

Сама сделала прическу, макияж, надела платье. Внимательно посмотрела в зеркало, наверное, впервые за долгое время. Да-а-а, от прежней Люции Кханы мало что осталось. Кудрявая грива волос да глаза, казавшиеся огромными на худом, осунувшемся лице. Обычно женщины мечтают похудеть, но в моем случае худоба уже явно носила нездоровый характер. Кости пугающе торчали, хорошо хоть платье грамотно подобрали: оно скрывало все, что нужно было скрыть. Я покрутилась перед зеркалом, проверяя, чтобы все было в порядке. Не хватало только украшений. Неуверенно открыла мамину шкатулку, провела рукой по золоту, по приветливо подмигивающим камням. Здесь была только малая часть украшений: то, что мама принесла с собой из отчего дома. Я знала, что в комнате родителей был специальный сейф для хранения подобных вещей. Клетис Кхана часто баловал жену подарками, заказывая колье, браслеты или целые комплекты у известных ювелиров, но Амерента Кхана всегда говорила, что ее самым любимым украшением было обручальное кольцо. Она никогда не снимала его — тонкий золотой ободок с тремя маленькими бриллиантами.

Осторожно достала небольшие серьги. Когда-то, еще сопливой девчонкой, я так мечтала о них. Дрожащими руками застегнула швензу, прислушиваясь к позабытой тяжести в ушах. Задумчиво покрутила брошь из того же набора и приколола на шелковый пояс.

А потом в комнату без стука вошел Карнеро:

— Готова?

— Да.

Он окинул меня долгим внимательным взглядом. Усмехнулся, разглядывая украшения.

— Эмберийские алмазы, если не ошибаюсь?

— Да, — машинально коснулась серег, словно проверяя на месте ли они.

— Сойдет, — Карнеро распахнул дверь и, едва я подошла, спросил: — Ты все помнишь?

— Да.

Я не знаю, почему согласилась и вела этот прием. Или это воспитание и привычка из прежней жизни, когда неважно, что происходит внутри семьи, но на людях все должно быть безупречно, или так напугало видео, или альфа надавил своей силой… Или я скрытая мазохистка!.. Оно получалось как-то само собой. Я словно на миг вернулась в прежнюю жизнь. Переходила от одной группки гостей к другой, вовлекая в беседу заскучавших людей и нелюдей.

— …Вы недавно вернулись из Байани? Как интересно!.. — поворот в сторону. — Господин Пелин, я слышала, вы родом из предгорья? Кстати, позвольте представить…

И спустя минуту мужчины уже общаются пока на общие темы, а потом, кто знает. Я шла дальше и постоянно кожей чувствовала взгляд волка. Я не понимала, почему он злиться. Злиться должна была я! На себя! За собственную трусость!

Вечер шел как по маслу. Учитывая присутствие в одном доме некромантов и оборотней, и то, что пока не прозвучало ни одного проклятия и никого не покусали, я бы вообще назвала это событие историческим. Все были довольны. Все, кроме Карнеро и меня.

Только раз за весь вечер мне захотелось искренне улыбнуться.

— Мадж Имрус Зарев? Рада вас видеть! Вас не было на утренней встрече. Когда вы прибыли?

Мужчина улыбнулся в ответ.

— Полчаса назад. И уже не мадж, а кене. Битва при Миаду, — коротко пояснил маг, отводя глаза.

— Мои поздравления, кене! — с трудом сохранила улыбку на губах.

Вот это поворот! Я выдала отступников, Я сообщила в Департамент контроля о готовящемся ритуале, Я убила предводителя самых опасных злодеев на Паглаоме — и за это меня лишили титула и богатства! А маги, которые прибыли на поле после начала боя и уничтожили уже проявленных отступников, — герои?! Несколько секунд молчания, пока я справилась с собственным возмущением. Победила не истина, а политика и общественное мнение! Император Сарфоломей сделал так, как было выгодно ему и империи. Наказал всех отступников, несмотря на дружеские и родственные связи, чем поднял свой рейтинг среди простого народа, и наградил героев, чем способствовал укреплению гражданского самосознания подданных. Все правильно. И плата не велика: один человек, даже не человек — зверь. Считай, даром!