Моя пятнадцатая сказка (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 127

— Это грустно! — вздохнула.

Хотя я бы в любом случае вздохнула, даже если бы там летели другие люди из совсем другой страны. Грустно же, когда у людей что-то грустное происходит!

— Но, знаешь, что удивительно?

— Не знаю, — мотнула головой.

— Удивительно, как повела себя одна японская девочка, когда в самолете меж пассажиров началась паника: она встала с места и начала петь! Пассажиры говорили, что она пела очень красиво. Голос у нее хороший. Хотя и песня ее была совсем без слов. Но еще неожиданнее было, что она внезапно запела. В такое время! Но, пока она пела, все люди как-то заслушались и успокоились. Потом уже вбежала стюардесса с известием, что получено разрешение приземлиться в ближайшем аэропорту и, возможно, им удастся благополучно приземлиться. Те страшные минуты до сообщения, подарившего всем надежду, она всех отвлекала и успокаивала. И имя у нее красивое: Юмэ, «мечта». Я еще потом из следующего выпуска узнал…

Засмеялась — и папа остановился, недоуменно смотря на меня.

— Ты про это следующую историю расскажешь?

Теперь засмеялся и он. Потом сказал:

— Да, может быть. Интересно, куда меня фантазия унесет? И какое объяснение я им придумаю?..

Недоверчиво посмотрела на него. Так… Рассказчик сам не знал, что его истории могут сбываться? Или только притворялся, будто ему это неизвестно?..

Вздохнула.

В любом случае, мне не нравилась сама мысль о том, что папа может чего-то недоговаривать. Так, гляди, он и сам куда-нибудь может исчезнуть. И я и из-за него потом долго плакать буду.

— Иди спать, Сеоко, — сказал отец серьезно, — Завтра мы пойдем прощаться с твоей первой школой.

Ох, да! Наконец-то она закончится! И вскоре мы уже будем вместе с Аюму! Это я так про папины тайны задумалась, да так с Рескэ версии запридумывалась, что совсем из головы вылетело, что завтра этот этап моей жизни уже закончится. И я уже намного взрослее буду, в средней школе-то!

Мне даже захотелось лечь и уснуть поскорее, чтобы поскорее ночь перед выпуском закончилась.

Той ночью луна была уже не слишком полной, но облаков на небе не было — и лунный свет свободно омывал сад и здания усадьбы. Юная девушка медленно танцевала с веером под гроздьями цветущей глицинии. Было уже слишком поздно, поэтому лепестки уже осыпались. Когда налетал прохладный ветер, то цветки опадали целыми пригоршнями. Девушка плохо видела их в темноте, но ощущала, как они падают и стекают по ее длинным волосам, подвязанным шнурком у шеи, чтобы танцевать было легче. Чувствовала, как спадают по ее плечам и по рукам, когда те выползали из многослойных широких рукавов. И уже не замечала, когда они скатывались на многослойное одеяние или даже сразу падали на него.

Этой ночью луна была особенно красивой. Или, может, все из-за того, что сегодня особенно сильно тоска сжимала сердце. И, выскользнув из своих покоев, сжимая в руке веер, девушка устремилась в сад. Там ее приманили пышные гроздья глициний. И было особенное какое-то настроение сегодня. Она тихо покачивалась в такт воспоминаниям какой-то мелодии, да медленно и плавно проводила веером вверх-вниз, у лица и чуть дальше, и еще дальше на разогнутой руке. Шуршал шелк ее одеяний. И скользили ручейками по ней осыпавшиеся цветы.

Вдруг она остановилась, держа веер на полусогнутой руке. Снова сильный ветер подул. И, осыпаемая нежно-сиреневыми цветами, соскальзывающими по ее светло-зеленым одеяниям, девушка обернулась.

В саду было темно. И темные силуэты смазывались, будто в мир затекала пролитая тушь, портила пейзажи, топила во мраке.

Но сложно было не заметить яркий запах древесных благовоний. Который никто в доме не использовал. Которого прежде в саду не было.

— Кто здесь? — спросила она напугано. И впервые только вспомнила, что выбралась в сад одна, а служанки все спят. Стражники где-то у ворот ходят. Обычно им не с чего шататься ночью близ покоев молодой госпожи.

И почему-то обернулась туда, где тени и мрак за скрюченной сосной стали как-то гуще. Блеснуло два красных огонька из темноты, будто взгляды какого-то зверя. Причем, глаза были еще выше, чем она. Такого огромного зверя?!

Девушка испуганно вскрикнула. Выронила веер. Подхватила одеяния, чтобы убежать — она еще понимала, что надо бы убежать.

Какой-то мужчина с изящным запахом благовоний появился возле нее. Причем, как-то слишком быстро. И даже сумел подхватить веер в темноте, будто четко все видел.

— К-кто ты?! — спросила она дрожащим голосом.

— Ты… правда хочешь это узнать? — хрипло спросил он.

Но совсем невежливо спросил, безо всяких приличных оборотов, будто давно уже были знакомы. Каков нахал!

— Кто вы и что тут делаете?! — спросила девушка уже требовательно.

Он сначала протянул ей веер — она видела силуэт его — и торопливо приняла: веером, если что, можно было его ударить. Хотя, конечно, не слишком-то и хорошее оружие из веера.

— Я просто… — голос его дрогнул, — Я зашел ненадолго. Сюда. Здесь… — и как-то торопливо добавил, — Здесь изумительно красиво цветет глициния. Еще немного времени — и от нее не останется уже ничего.

— Кто вы? — требовательно спросила девушка.

— Я… Не думаю, что ты… что вы захотите это узнать. И не уверен, что вам понравится мой ответ.

— Кто вы, дерзкий человек, посмевший ночью войти в мой дом?!

Глаза его вдруг вспыхнули ярко красным светом, освещая его лицо. Молодого мужчины с распущенными длинными-длинными волосами. Красивое лицо. Только…

Не сразу поняла, откуда в старой усадьбе взялся мобильник. И почему те двое не обратили внимания на него?.. Потом, правда, в голове моей что-то проснулось, еще больше, и запоздало узнала мелодию, которая стояла на звонках от Аюму. Торопливо приняв вызов, поднесла трубку к уху и взволнованно спросила:

— Что-то случилось?

Так поздно она никогда мне не звонила.

— Прости, что я беспокою тебя так поздно… — затянула она.

— Так что же все-таки случилось?..

— Прости, я…

— Но что? Я волнуюсь!

— Просто я… я влюбилась, — сказала девочка как-то робко.

— Аа, помню. Ты говорила.

— Просто… Мы поедем на горячие источники всей семьей. На неделю. Я его целую неделю не увижу.

Мне вспомнился Синдзиро, которого я толком не видела последние недели. И сердце болезненно сжалось.

— Я… я написала ему письмо! — торопливо добавила Аюму, — С моим признанием. И как я благодарна ему… Я говорила, как мы познакомились?

— Нет, ты пока ничего не говорила о нем.

— Я тогда шла и плакала. Только-только умер Каппа. Вот и…

Вздохнув, сказала ей:

— Я бы тоже шла и плакала.

— Вот! А он вдруг подошел ко мне. И угостил пирожком в форме рыбки.

Мне почему-то стало не по себе. Хотя и никак не могла понять, почему. А еще меня раздражало, что она позвонила со своими признаниями так поздно. Да, мне, разумеется, хотелось все узнать, но этот сон… и то лицо… Что же насторожило меня в том чудовищно красивом лице мужчины, забравшегося в чужую усадьбу ночью? И… и почему меня так расстроило, что мой сон так резко прервали?..

— Такой милый! Он позаботился обо мне. И вообще… я, наверное, ему тоже понравилась, раз он в тот день не прошел мимо?.. И… и мы будем вместе! — голос ее стал мечтательным, — Он такой красивый! Такой добрый! Правда… Наверное, родителям не понравится, что он меня старше. И мы так сразу пожениться не сможем. Но зато мы будем встречаться каждый день! Может быть…

Зевнула, пряча зевок за ладонью. Почему-то сегодня она меня слишком раздражала. Зачем разбудила меня посреди ночи?..

— Завтра мы уезжаем. Мы… мы могли бы с тобой встретиться рано утром? А ты отдашь ему письмо?..

Э-э… что?!

— Я подписала, от кого оно. Внутри конверта. И мой номер мобильника. И емэйл мой. Так что он поймет, кто я. Но мы завтра днем уезжаем. На целую неделю. И… и я робею отдать письмо ему сама!

— Но… почему я должна?.. — меня смущала ее идея.

И то, что она хотела, чтобы я к какому-то парню подошла и протянула ему конверт. Что он обо мне подумает?! Точнее, явно, чего. Явно же, зачем к нему подходит незнакомая девочка с конвертом. Тем более, что Аюму обратилась ко мне ночью. И разбудила меня. Прервала такой интересный сон!