Моя пятнадцатая сказка (СИ) - Свительская Елена Юрьевна. Страница 27

Хотя, правда, за мой осмотр и таблетки Сатоси-сан все же заплатил сам. Я боялась, что кольцо для бросившей его невесты он еще не продал, да и вряд ли та к нему вернулась. Словом, вероятно, он даже рамен не каждый день будет есть. Поэтому упросила бабушку-цветочницу, чью еще более старую маму он часто через дорогу переводил, хотя бы через день носить ему пирожки в знак благодарности. Хотя бы только неделю. Но лучше — две. Сама даже обещала за них заплатить. У меня же были деньги на карманные расходы. И я их нечасто тратила. А тут можно было позаботиться о хорошем человеке.

Бабушка не понимала, зачем мне все это. Пришлось мне ей признаться, что у нас случилось. Хотя она и поклялась никому не говорить, что он наехал на меня своим велосипедом. И что я только куплю ей три пачки муки: она вечно что-то забывала купить в магазине и боялась, что это выпадет мука. А прочие продукты для пирожков у них дома более-менее водились. Хотя бы потому, что ее мать любила маринованные яйца — и частенько сырые покупала сама во время своих прогулок.

В общем, нашими совместными стараниями Сатоси-сан с голоду не умер. Хотя, правда, сердобольные женщины и старушки сплетничали, что как ни проходили мимо его участка, так он только лапшу быстрого приготовления и ест. Ох, как бы язву желудка не подхватил, если будет питаться одним только раменом!

Хотя вопреки нашему заговору и клятве между мною, папой и бабушкой-цветочницей, что мы будем до смерти молчать, что наш полицейский наехал на мою ногу своим велосипедом — он же добрый у нас, молодой еще, ни к чему ему портить репутацию — Сатоси-сан всем же сам и рассказал «об этой трагедии». И многие его осуждали, кстати. А он ходил, стыдясь смотреть всем в глаза. Но меня убеждал, что после всеобщего осуждения ему на душе станет легче и он уже не будет себя чувствовать таким виноватым. В конце концов, каждое преступление должно быть наказано. Тем более, он же полицейский! Эх, если ему и в правда после станет легче… В общем, ради облегчения его совести после тяжких мук, я смирилась, что все узнали.

В пятницу вечером я опять расплакалась, когда возвращалась домой. Даже из школы я вышла одна — никто так и не хотел подружиться со мной, даже на прощание. Дон Ми вот заболела, а с другими девочками, которые тогда тоже были у нее в гостях, мы как-то мало общались. И мамы моей больше не было. Даже при том, что она еще была живая. Вроде.

Шел уже не снег, а дождь. Так, слегка накрапывал.

Синдзиро появился передо мной неожиданно. И протянул мне пирожок-рыбку. Я всхлипнула и взяла ее дрожащими руками.

— Заплаканное лицо красавицы становится ужасным, — шепнул мужчина, нагнувшись к моему уху, — Особенно, для нелюбящего тебя мужчины. С любящим-то поиграться можно, стрясти с него что-нибудь, если убедительно заплакать. Но только нечасто. И не проси слишком много. А то сбежит — и ты его больше никогда не отыщешь.

Ах да, я едва не забыла вам сказать! Я же зонтик-то ему вернула! Еще в воскресенье! Я же жить не могла спокойно, пока не верну! Это сейчас-то вернула уже давно — и успокоилась — и забыла. И еще девушки и девочки, пришедшие тогда за покупками, смотрели на меня недоверчиво или завистливо, мол, с чего это Синдзиро-сан и Синдзиро-доно одалживает кому-то там зонтики?..

Я прижала пирожок к груди и благодарно поклонилась дарителю. А что я еще могла?..

Он дружелюбно, но легко-легко, похлопал меня по затылку и ушел, опять замаскированный в простой спортивный костюм. И еще торопливо снял подвешенные за ворот черные очки — и одел. Опять, что ли, спасается бегством от поклонниц? Или его возлюбленная — не из них — и он тайком ходит на свидания с ней?

Смущенно посмотрела на пухлую рыбку в моей руке.

Но, все-таки, Синдзиро-сэмпай добрый. Тратит свои пирожки для незнакомой девочки. Которая даже ничего никогда у него не покупает.

Почему-то с того дня мое сердце начало как-то странно биться, когда я видела Синдзиро или проходила мимо его магазина. И даже когда слышала слово «сладости».

Только… если совсем честно… Вы пообещайте, что никогда ему не расскажете?.. Очень вас прошу: вы только не рассказывайте ему!

Я вторую рыбку тогда не съела. Нет, я хотела! И она смотрелась очень аппетитно! Тем более, от него. Почему-то то, что он подарил ее мне, делало пирожок с начинкой из бобовой пасты еще как будто даже красивее.

Но я пока шла домой, увидела сидевшего у обочины старика, бедно одетого. В старом выцветшем на спине юката, темно-синем и с квадратиками белыми из затканных в ткань белых ниток, с линиями, выступающими за края квадрата. Ну, ткань касури, знаете?.. Вот она. И старое-старое кимоно-юката. И черные рейтузы в обтяжку, с выпученными коленками. И длинные густые белые волосы по-старинному были собраны в узел на затылке, простым шнурком из ниток перетянуты. Хотя он лоб и голову за ним не брил, потому все-таки не походил на самурая. Незнакомец сидел один, к нему никто не подходил. И он был очень грустный. Даже при том, что рядом с ним не было картонной коробки, в которой он мог жить, и тарелочки для подаяний. Возможно, у него даже был свой дом. И семья, может быть, была. Но сейчас старик сидел один и очень грустный. Или у него сегодня как раз умерла жена?.. Или недавно?

В общем, я подошла к нему и протянула ему рыбку.

— Мне? — он поднял растерянный взгляд на меня, — Это мне?!

— Это… — смущенно потупилась, потом твердо взглянула ему прямо в глаза, необычайно пронзительные, — Это вам подарок с Днем святого Валентина.

— Мне? — мужчина даже вскочил, — От тебя?.. Но Сеоко… Мне-то за что? У вас же вроде все благополучно. И мне вообще не часто приносят подаяния…

— А вы знаете мое имя? — растерянно моргнула.

— Да я тут давно уже живу, много десятков лет, — ответил старик серьезно, смотря куда-то поверх меня, потом опять посмотрел на меня, тепло улыбнулся мне вдруг, — Благодарю за подарок, Сеоко-тян. И, пожалуй, приму. Люблю простую еду.

— А как вас звать? — спросила, склонив голову на бок.

— Бимбо, — он улыбнулся, — Просто Бимбо.

— Просто Нищий? — растерялась я.

— Ну и что ж?

Серьезно призналась:

— Я просто впервые встречаю человека, который спокойно зовет себя Нищим. Просто удивилась.

Он улыбнулся на сей раз как-то странно. Наверное, так могли улыбаться только старые боги, которые знали все-все на свете, много всего видели и ничему уже не удивлялись. Если бы ками действительно существовали. Или, все-таки, они существуют?..

— А может… — подалась вперед, — Может, вы…

— Что я? — заинтересованно переспросил старик.

— Может, вы…

— Да не тяни! — проворчал пожилой мужчина, — Мне уже интересно, что ты там сказать хочешь.

— Может, вы… Бимбо-но ками?..

Он промолчал, но так загадочно при этом улыбнулся!

Робко спросила:

— Так… Вы и правда Бог бедности?..

Нищий вдруг обнял меня за плечи рукою без пирожка.

— Слушай, я как-то сакэ пил в одном же заведении, что и твой папа. Кажется, это твой папа был. И он упомянул, что у вас пропала мама. Так вот… — задумчиво волосы мои погладил и челку потрепал, — Сходи помолиться богу Инари. Может, ты еще не ходила ему молиться? Вдруг поможет?

Э… сходить помолиться богу сельского хозяйства, рыболовства и торговли?.. Именно ему?! Что бы моя мама поскорее вернулась?.. Но почему именно ему надо молиться?!

— Послушайте, Бимбо-сан… — начала я наконец, когда справившись с растерянностью, снова повернувшись к странному старику.

Но его уже не было рядом. И на улицах не было его, уходящего. Будто совсем исчез, сразу, как отвлеклась. Или убежал бесшумно как ниндзя. Нет, он же не мог и правда быть Богом бедности?! Скорее, он в детстве обучение у ниндзя прошел — и научился передвигаться бесшумно. А в районе нашем я его не запомнила, потому что он еще умел хорошо маскироваться и хорошо прятался. Мало ли какие дела есть у клана ниндзя?..

Папа на этой неделе очень сильно разговорился. Говорил почти до самого утра, почти не отвлекаясь на чай. Хотя меня накормил рисовым пудингом, двойной порцией, за себя и за меня. А то, мол, я, кажется, совсем голодная и усталая, пока я его слушаю. Может, в другой раз тогда?.. Но его история захватила и меня, страшно взволновала, и я, уцепив папу за рукав, настояла, чтобы он сегодня же всю ее досказал! Он вдруг обнял меня, прижал к себе крепко-крепко, вздохнул и продолжил свой рассказ. А потом меня сам спать потащил, на руках с чего-то. Но мне понравилось.