Домик номер десять (СИ) - Романова Наталия. Страница 42

Глава 24

Детско-юношеский спортивный клуб «Русский богатырь» располагался в центре города, в нескольких кварталах от квартиры Розы, почти рядом с домом, где была квартира Розенбергов.

Желтоватый, трехэтажный флигель стоял в центре двора-колодца, вход был виден с улицы, через арку. У дверей толпились люди. Мужчины, женщины, дети — преимущественно мальчики, — никто не обращал внимания на моросящий дождь. Ветра не было, да и температура воздуха радовала нежданным теплом.

Роза подошла, робко постояла, не решаясь войти.

— На соревнования, мамочка? — услышала веселый мужской голос. Обернулась. Говорил невысокий коренастый мужчина, начавший лысеть, с лукавым взглядом светло-серых глаз. — Правильно пришли. На первом этаже, прямо и налево.

Роза кивнула и двинулась в дверь флигеля. Клуб встретил гвалтом детских голосов, снующими малышами, прорывающимися визгами и запахом кофе. Тут же, в просторном холле, недалеко от гардероба, стояли столы с одноразовыми чашечками, открытыми коробками с чайными пакетиками, сахаром, разложенными по тарелкам печеньем и крекерами. У стены пристроились кулер с горячей и холодной водой и кофемашина. Иногда к столам подходили взрослые, дети же игнорировали сладости.

Сняв плащ в гардеробе, Роза шла по длинному коридору через весь флигель и с интересом оглядывалась. Стены были увешаны информацией для родителей, графиками занятий, соревнований, списками групп и прочей малоинтересной для Розы информацией. Стенд с наградами и грамотами учеников, заслугами тренеров, благодарственными письмами, в том числе от правительства города и федерации самбо.

Отдельно были вывешены фотографии детей не только на тренировках, но и на отдыхе, становилось понятно, что дети клуба «Русский богатырь» живут не только спортом, они отдыхают, выезжают на природу, в другие города на экскурсии. Были фотоотчеты со встреч с именитыми спортсменами, это можно было понять по восторгу на детских мордашках.

И, то тут, то там мелькал на фото Матвей. На групповых снимках — по центру. На внезапных, выхваченных из повседневности — всегда с детьми, что-то объясняющий, дающий наставления или смеющийся. Везде Матвей улыбался мягкой, полудетской улыбкой. Роза вздохнула, вспоминая, какой еще бывает улыбка Матвея. Грешной, раздевающей, провоцирующей и обещающей опуститься в стихию такой страсти, что при воспоминании Роза невольно покраснела. Мимо стенда с преподавательским составом Роза проскочила, пряча горящие щеки от встречных.

Зал встретил равномерным, тихим гулом. Розе пришлось разуться и ступить на мягкий синий мат. Она сначала сомневалась, гардеробщица выдала бахилы, а снимать новые туфельки, выгодно подчеркивающие фасон выбранного платья не хотелось. Приглядевшись, она поняла — босиком все. Мужчины, женщины, в цветных носках, белых, черных, капроновых. Юные спортсмены сновали или сидели вдоль стен в специальной обуви — борцовках, почти на всех были самбоки синие или красные. Никто не ходил в обуви, даже старший тренер и руководитель Розенберг М., его Роза увидела почти сразу.

Зал был поделен на две зоны. На каждом участке стоял судья, одетый в футболку с одним рукавом синим, а другим красным. В каждом очерченном ярко-желтом круге боролись дети. В основном мальчики, встречались и девочки.

На Матвее была форма судьи, и судил он, судя по всему, самых маленьких участников соревнований. Мальчиков и девочек лет от пяти и до семи, насколько Роза понимала в детях. Малыши старательно боролись, делали подсечки или проходы в ноги, Роза узнала эти приемы, как и «канарейку» — основной прием самбо. Даже удивительно, как много, оказывается, она знала об этом виде спорта.

Тренеры орали, как оголтелые. «Уходи, уходи, я сказал!» «Давай, давай, давай», «Мостик, мостиком!» «Молодец!» «Держи, держи его!», а то и «Дави его, я сказал!». Роза смотрела ошалевшими глазами и не верила, что это всерьез, что такие малыши действительно борются, что это не игра, не шутка, что лица у тренеров сосредоточенные, а у родителей взволнованные. Как можно смотреть, как твоего ребенка бьют? Вернее, борют. Нет, все же хорошо, что у Розы нет детей. И они не занимаются подобным спортом, и никто не кричит «Дави его», Роза бы сама придавила за своего ребенка. Она словно заражалась адреналином и тестостероном, повисшим в атмосфере клуба и большого спортивного зала.

Роза прошла вдоль стены и остановилась поодаль от места, где судил Матвей, к ней спиной, показывая время от времени на пальцах очки в пользу одного или другого борца секретарям, разместившимся рядом за столом, делающим заметки на листах А4 и в ноутбуке. Он нагнулся над волохтающимися малышами и громко отсчитывал до десяти. Один из борющихся должен был удержать второго, второй, естественно, выкарабкивался силовым приемом.

— Раз, два, три… — громко считал Розенберг М. и показывал пальцами отсчет.

Раздавались крики, галдеж вокруг нарастал, Роза не понимала, что происходит, только слышала: «Бей по ковру. Вадим, Вадим, бей!», пока вдруг Матвей не остановил счет и не растащил мальчишек одним движением. Легонько потряс Вадима, который должен был сдаться, но не стал, терпя боль. Расфокусированный взгляд ребенка постепенно сосредоточился на Матвее, тот улыбнулся, не сердясь, выругался, отправил с ковра обоих участников поединка, при этом грубо окрикнул тренера мальчика.

Только по всполошившимся лицам взрослых можно было понять, что ситуация чуть было не вышла из-под контроля. Дети весело обсуждали происшествие, подтянулись подросшие спортсмены, тренер что-то эмоционально объяснял упрямцу Вадиму, а Матвей оставался спокойным, продолжая соревнования. Следующий бой он остановил сразу, взмахом руки.

- Анатолий Георгиевич, — крикнул одному из тренеров. — Снимаю. Он падать у тебя не умеет.

— Нуууу… — захныкал пацан, отстраненный от поединка.

— В следующий раз, — добродушно проговорил Матвей. — На новогодний праздник спорта приходи, — потрепал по взмокшей макушке и еще раз посмотрел на Анатолия Георгиевича.

Чем больше Роза смотрела, тем больше удивлялась и восхищалась Матвеем Розенбергом. Как снуют вокруг дети, как он судит, при этом следя за безопасностью, видя не только то, что перед ним, но и весь зал. Младших и старших детей, родителей, взволнованных бабушек и дедушек, тренеров, судей, секретарей.

Огляделась вокруг. На низкой лавочке примостился Михаил, Роза его не сразу заметила. В дальнем углу набилось много родителей, и среди них, в демократичной футболке и джинсах, сидел Михаил, владелец клуба. На его коленях дремала Светик, держа в руках яркого медведя, а рядом сидела женщина, облокотив голову на плечо Миши.

Скорее ровесница Михаила, точно старше Розы, тем более Альбины. Темно-русые вьющиеся волосы были собраны в низкий хвост. Умелый макияж, ухоженное лицо, не менее ухоженные руки, шея, все, что обычно выдает возраст женщины. В общем, ей можно было дать двадцать пять лет, но Розе было видно, что женщине больше тридцати. Мужчину можно обмануть, женщину едва ли.

Даниила не было, тут же Роза поняла почему. Объявили его бой. Роза подобралась, заволновалась, выступила вперед, начисто забыв, что не хотела, чтобы Розенберг М. — что один, что второй, — ее увидели, и вся обратилась во внимание. Соперником Даниила выступал светленький мальчик, ниже Даниила, явно крепче. Мальчики пожали друг другу руки, Матвей дал отмашку на начало боя, Михаил и женщина рядом с ним подошли к желтому кругу на мате, где проходил бой.

Светик проснулась и вышла еще ближе, едва не в центр круга. Ее за ногу оттащил какой-то мальчишка, так она и проехала на животе по мату, это был Алимов Семка. Значит, победила бабушка, органы опеки, оставили с ней внука. А Матвей оставил его в клубе, как «социальщика», понимая, что парнишке некуда больше податься.

Бой не был слишком долгим, но Розе показалось, что он длился три вечности. Соперник Даниила одерживал победу, родной дядя проигравшего беспристрастно присуждал очки в его пользу, пока не объявил победу и не поднял руку победителя, одобрительно улыбаясь.