Тайна трех смертей (Избранные сочинения. Том I ) - Оссендовский Антоний. Страница 19

В это время Суслов, повернувшись, схватил водолаза в свои могучие объятия и, сжав его, поволок в сторону лежащего Свальбини, тщетно отбивающегося от насевшего на него бандита.

Я видел, как отлетел от итальянца его враг и растянулся на дне. Но Суслов помог инженеру подняться, а сам встряхнул упавшего бандита и поволок его вместе с другим своим пленником к лестнице, опущенной с борта «Бентовино».

Чтобы не отстать от товарищей, и я подобрал своего врага и потащил его.

Мы запрятали наших пленников в трюм и свободно вздохнули. Наконец-то наши враги были обезврежены!

Нам, сударь, казалось, что мы можем спокойно спать. В этот день немало рома было выпито на «Бентовино»…

Наш пир продолжался и ночью. Мы уже чувствовали себя обладателями всех сокровищ Остапа Очерета, когда прибежал к нам в кают-компанию дежурный матрос и сообщил, что из воды поднимаются в разных местах пузыри воздуха и громко лопаются на поверхности.

— Где-то прорвался газ, — заметил с беспокойством в голосе инженер. — Надо опуститься и осмотреть.

Посоветовавшись, мы решили втроем совершить новую экскурсию на дно и скоро погрузились в воду.

Я должен признаться, что даже у меня сильно шумел в голове ром, а о моих спутниках и говорить нечего. Это были… сухопутные крысы, сударь, и этим, простите, все сказано!..

Была ночь. На дне — непроницаемая темнота. Ни зги не видать. И только впереди каждого из нас находилось освященное пятно, — небольшой круг от бросаемых нашими фонарями лучей электрического света.

Мы прошли уже около тридцати шагов, и вдруг мне показалось, что я схожу с ума.

Прямо передо мной, сверкая разными огнями, стоял призрак. Белый и неподвижный, он казался мне страшным и грозным.

Я повернул голову в сторону товарищей и сквозь стекла скафандра увидел их с поднятыми руками и беспомощно подогнувшимися коленями.

Я успел еще разглядеть большой цилиндр, из которого стремился целый поток пузырьков газа; и где только пробегали они, — замерзала вода, образуя тот белый, сверкающий призрак, который напугал нас и который, сударь, был гигантской льдиной, обволакивающей потонувшее судно.

Я опять взглянул перед собой, и мне почудилось, что страшный призрак шевельнулся. Еще миг и, сразу рванувшись, льдина всплыла, унося за собой чернеющую в ней чайку с сокровищами хана Урюмкая. Подхваченные восходящей струей воды, страшной силой водоворота, перевертываясь и иногда ударяясь друг о друга, мы были увлечены вверх.

С трудом отыскали мы друг друга после того, как наши тяжелые подошвы и шлемы погрузили нас вновь. Только у Свальбини остался невредимым фонарь, остальные были разбиты и смяты. Однако, не раньше, чем через час, подняли нас на палубу.

Всплывшей льдиной сломало лестницу и сорвало один клюзельный канат.

Первой нашей заботой после того, как с нас сняли скафандры, было узнать о судьбе льдины.

Однако, ночь была черна, и все тонуло во мраке. Мы вслушивались в внуки, доносившиеся с моря, но это был лишь плеск небольшой волны и изредка стук машины идущего вдали парохода.

Приходилось ожидать рассвета, а чтобы скоротать время, мы решили допросить наших пленников.

Когда их привели, мы увидели крепких загорелых людей с хитрыми и дерзкими лицами.

— Вы кто такие? — спросил я их.

— Рыбаки мы! — ответили они, пожимая плечами и ухмыляясь.

— А не пираты, не контрабандисты?

Лица пленников сразу сделались сторожкими и непроницаемыми.

— Никак нет! — пробормотал один. — Мы только служили своему барину.

— А он кто?

— Он?.. — говоривший хитро улыбнулся. — О нем нам говорить не велено. Нанимались — молчать обещались…

Больше ничего от них нельзя было добиться, и я приказал опять отвести их в трюм.

Свальбини объяснил мне, что неизвестный противник остроумно догадался применить донный лед для поднятия судна. Достигши известного объема, льдина, более легкая, чем вода, всплывает и поднимает вместе с собой все то, что вмерзло в нее.

Чуть только начало светать, мы все выбежали на палубу, но от льдины не осталось даже следа.

Растаяла ли она? Или неизвестный «барин» отбуксировал ее в безопасное место — вот эти вопросы нужно было решить.

Я тотчас же приказал спустить шлюпку и, поверите ли, сударь, очень волновался, когда мы тронулись в путь! А ведь я дважды был в большом деле с пиратами на Востоке, и право же, сударь, никто не называл меня трусим.

Мы быстро плыли в сторону острова, поросшего тростником. На низкий берег этой большой мели то и дело взбегали волны. Тучи бакланов и куликов поднялись с разных мест при нашем приближении, и нам казалось, что остров необитаем. Однако, из-за сплошной стены высоких тростников поднимался сизый дымок.

С револьверами в руках мы бросились туда.

На песчаном холме горел костер, и вокруг него сидели и спокойно хлебали уху из котла загорелые рыбаки и даже не оглянулись на нас. Только один человек поднялся к нам навстречу. Высокий, бритый джентльмен с безукоризненным пробором и крупными белыми зубами.

Он подошел к нам и учтиво поклонился, обведя нас пытливым и насмешливым взглядом.

При всей злобе на этого человека, я, сударь, почувствовал к нему симпатию. Подумайте только, какая должна быть выдержка, чтобы сохранить спокойствие в таком… довольно щекотливом положении.

— Кто-нибудь из джентльменов говорит по-английски? — спросил он.

Оказалось, что мы все трое владеем этим языком.

— О, прекрасно! — улыбнулся он. — Мне приятно свести с вами более близкое знакомство, джентльмены. Мы одновременно охотились за несуществующей дичью… потерпели фиаско и понесли много убытков.

С этими словами он печально поник головой.

Помолчав немного, он продолжал:

— Я думаю, джентльмены, что мы можем подать друг другу руки и мирно разойтись? Вот, прошу вас взглянуть…

Говоря это, он повел нас на другую сторону острова.

Здесь на берегу виднелись осколки еще не растаявшего льда и обломки злополучной чайки Очерета.

— Вы видите? — спросил он. — Он хозяйничал здесь раньше, чем мы.

В кормовой палубе, превратившейся от действия воды в сплошную кремневую плиту, виднелось широкое и круглое отверстие. Оно не могло быть сделано каким-нибудь инструментом: слишком правильно были срезаны края обширного люка, достаточно вместительного для прохода одного человека.

Сударь, я никогда в жизни так искренне не ругал себя, как в тот раз!

Потерять столько дней на бесполезную, тяжелую и опасную работу, — это казалось мне чудовищным!

Внутри кормового трюма чайки ничего не было, кроме обломков окаменевшего дерева и каких-то заржавленных железных скоб и колец.

— Трюмы этого судна пусты совершенно! — сказал бритый джентльмен. — А теперь — good day!

— Простите! — сказал я. — Еще один вопрос… Откуда вы узнали о существовании затонувшего судна?

— О! — поднял кверху кулаки наш недавний противник, — я, джентльмены, обманут самым бессовестным образом! Ко мне в Англию явился русский негоциант Громов и предложил купить у него подводный клад, недавно им найденный. Я заплатил за него 7.000 фунтов, нанял рабочих, застраховал их жизнь, платил им исправно большие деньги и вот награда — пустая, гнилая коробка! Я не мог догадаться, что под толстым слоем ила скрыт люк, через который Громов вытащил все, что было в этой старой лодке…

— Позвольте узнать ваше имя? — спросил его Суслов.

— Меня не интересуют ваши имена, — гордо ответил англичанин, — и меня, джентльмены, очень бы порадовала и ваша скромность.

— Отлично! — сказал Суслов. — Но ведь вы не имели права хозяйничать в чужих водах?

— А вы? — улыбнулся англичанин. — На «Бентовино» я видел итальянский флаг, а насколько мне известно, джентльмены, от Италии до этой мели довольно далеко?.. Впрочем, вы были такими же пиратами, как и я, конечно… подводными пиратами.

При этих словах англичанин расхохотался колючим, сухим смехом.

— Однако!.. — вспыхнул Свальбини.

— Не горячитесь! — остановил его англичанин. — Вы знаете, что я говорю правду. Если бы вы не были пиратами, вы бы, поймав моих людей, передали бы их властям в Одессе, но вы предпочитали и предпочитаете расправляться с ними собственными средствами.