Бриг «Ужас» (Избранные сочинения. Том II) - Оссендовский Антоний. Страница 30
Жуков пробрался в узкие входы, проделанные в глубоких накаленных слоях земли. В каждом сидели по несколько атров. Они царапали, резали и отбивали камень, обливаясь потом и кровью под свист железных прутьев рамисов.
Словно огромные черви, точили жители подземной страны земную кору, строили каменные соты и длинные, извилистые ходы для кого-то могущественного и злого, кто за труд и усталость дарил мучение.
Глухое бормотание рамисов, стоны и крики избиваемых, гул взрывов, дробящих скалы, звон и лязг железа, грохот рушащихся обломков скал создавали водоворот звуковых волн, мятущихся в сумрачном и горячем воздухе.
Жуков решил бежать отсюда и начал подыматься, пока не достиг последнего этажа. По дороге сюда он встретился с рамисом, который обратил на себя внимание журналиста. Подозрение внезапно шевельнулось в мозгу Жукова.
Рамис вез с собой цепи. Они были снабжены кольцами для ног и рук. В этом был уверен Жуков, и ему очень хотелось расспросить чудовище, для кого предназначались оковы.
Но рамис издавал лишь глухие, односложные восклицания, и от него нельзя было ничего добиться. Тогда Жуков решил проследить за тем, куда понесет рамис цепи.
Выйдя из кабины и сгибаясь под тяжестью ноши, чудовище направилось к автомобилям.
Сложив в экипаж цепи, оно уже намеревалось тронуться в путь, когда подошел Жуков и прикоснулся к его плечу.
Головой журналист указал на сиденье и сделал вид, что хочет войти.
Рамис с удивлением оглядел незнакомца и грубо оттолкнул его в сторону. Жуков не знал, что ему делать. Потерять рамиса он не мог. Какое-то тайное чувство подсказывало ему, что кандалы предназначались не для рамисов, которые одним слабым усилием разорвали бы их.
И вдруг Жуков вспомнил первое движение карлика, когда из мрака за дверью кабины блеснули глаза рамисов.
Он протянул вперед руку и сделал несколько плавных движений в воздухе. Рамис сразу пригнулся до самой земли и, покорно войдя за журналистом в автомобиль, пустил в ход машину. Он быстро окружил машинные отделения и въехал в слабо освещенный тоннель, по которому мчался так быстро, что лишь воздух свистел и захватывал дыхание.
Из тоннеля они выехали в долину, и Жуков сразу узнал эти места. Недалеко отсюда должна была уходить под поверхность верхнего подземелья согревающая его кипящая река. По довольно тряской дороге автомобиль въехал в лес и остановился на поляне с возвышающимся посреди нее полуразрушенным домом.
Рамис, взвалив на спину пук цепей, понес его к дому. Следом за ним двинулся и Жуков. У входа они увидели труп рамиса с пробитой пулей головой. Когда они вошли в дом и рамис издал глухой призывный вой, — никто не ответил ему. Тогда крикнул и человек и тотчас же сверху раздались радостные, возбужденные голоса. Жуков стремительно побежал наверх, и в большой комнате с окнами, защищенными толстыми решетками, к нему бросились люди — десять женщин и двое мужчин.
Одна из женщин подошла к Жукову и спросила его:
— Вы — русский?
Родная речь привела журналиста в бурный восторг. Он кричал от радости и рассказывал, волнуясь и перебегая от одного человека к другому, о всех приключениях Седельникова за последнее время.
— А он здесь? — спросила подошедшая к нему молодая, бледная девушка.
— Кто «он»? — спросил журналист и вдруг все понял.
— Вы — Разина? Да! Да! Какое счастье! Как будет счастлив Илья Максимович! — кричал он.
Он с трудом успокоился и начал что-то обдумывать, быстро ходя по комнате.
Потом подошел к пленникам и сказал:
— Выходите!
Он вывел их на поляну, усадил в автомобиль и приказал рамису ехать. Когда они добрались до главной дороги, он знаком показал чудовищу, что хочет ехать вдоль реки и, достигнув тоннеля, пустил рамиса вперед, а сам со своими спутниками шел за ним. Он усадил всех в кабину и, приказав ждать, вместе с покорным рамисом возвратился к автомобилю.
Надо было во что бы то ни стало отыскать и доставить сюда Седельникова и Залесова, и журналист решил ехать к дому карлика.
Он сделал несколько повелительных движений перед лицом испуганного рамиса и грозно топнул ногой.
Автомобиль быстро мчался по дороге, но, въехав в ту часть ее, где по сторонам начинались уже поля, Жуков услышал в разных местах долины громкий треск, напоминающий выстрелы. Со стороны озера раздавался тревожный вой рамисов, и целые толпы их бежали через поле, потрясая руками и тяжелыми железными палками.
Жуков понял, что треск был сигналом тревоги и что рамисы бежали кому-то на помощь.
Мгновенное решение созрело в голове журналиста.
Бой с чудовищами неизбежно должен был кончиться поражением людей в тот миг, когда был бы выпущен последний заряд.
Боя нужно было избежать, и Жукову казалось, что он нашел для этого способ.
Он направил автомобиль к озеру и, остановившись у входа в подземелье, внимательно осматривал местность.
Недалеко от отверстия шахты он увидел могучий пилястр, а из его вершины тянулись к своду толстые змеи проводов.
На это и надеялся журналист. Он быстро подбежал к колонне, увидел в ней дверцы, быстро открыл их и начал отвинчивать провода от металлической пластины, соединенной с подземными кабелями.
Когда он отвинтил последний провод, сзади раздался вой безумного ужаса. Жуков оглянулся, но ничего уже не мог увидеть. Кругом была непроницаемая, слепая темнота.
Он быстро вынул карманный фонарь и, отыскав рамиса, пустившегося было убегать, сел в автомобиль и направился к дому своего недавнего гостеприимного хозяина-карлика.
Остановившись у лестницы, он громко свистнул.
XVI
БЕГСТВО
Илья Максимович и старый химик услыхали свист товарища и бросились на террасу.
— Скорее! Скорее! — крикнул им Жуков и направил на них свет фонаря.
Не теряя времени на расспросы, они быстро сбежали с лестницы и уселись в автомобиле. Жуков поместился на прежнем своем месте рядом с рамисом и был готов пустить ему пулю в голову при первой попытке бегства или неповиновения. Но бедное чудовище, напуганное его повелительными движениями, было покорно и гнало машину полным ходом.
Иногда из-под колес автомобиля неслись стоны и вой рамисов, в темноте не видящих мчащегося экипажа, а он прыгал по их телам и вздрагивал, качаясь на мягких рессорах, и мчался дальше, как жестокий, кровожадный призрак.
Когда автомобиль мчался вдоль реки, Жуков поднялся и, перегнувшись через сиденье, крикнул Илье Максимовичу:
— Она жива!
В темноте никто не видел, как побледнел и задрожал всем телом моряк и как он, сдавливая себе горло, старался не разрыдаться или не кричать громко и радостно, чтобы весь мир услышал о его счастье, об исполнении так долго и мучительно лелеянной мечты.
Автомобиль остановился у входа в тоннель, и путешественники вместе с рамисом быстро добежали до кабины.
Пока капитан, взволнованный и счастливый, расспрашивал о прожитом времени и говорил девушке простые, но сильные и понятливые слова о своем чувстве и тревоге, в кабине при свете карманного фонаря люди знакомились и делились впечатлениями и печальными воспоминаниями.
— Почему же мы не поднимаемся на землю? — спохватился вдруг профессор и взял за руку Жукова.
— А где же энергия? — засмеялся он. — Ведь я же вам уже сказал, что я разъединил верхнее подземелье с отделом машин.
— Значит, они нас найдут! — сказал ученый, с тревогой взглянув в веселое, беззаботное лицо журналиста.
— Я думаю, что нет, так как они скоро починят испорченные мною провода и осветят свои подземелья! — ответил со смехом Жуков.
— Тем легче они нас найдут тогда… — шепнул Залесов.
— Нет, ведь как только энергия побежит по проводам, — тронемся в путь и мы!
С этими словами он глазами указал на рамиса, который возился в углу кабины около различных кнопок, блестящих рычажков и рукояток.
Вскоре кабина плавно двинулась в путь, а в подземельях уже по-прежнему мерцал таинственный мягкий свет.