Мой папа - супергерой (СИ) - Резник Юлия. Страница 17

Наконец, все устроились за столом. Кто — сидя, кто — стоя, кто — полулежа в шезлонгах. Зазвучали первые здравицы, громкий смех. Матвей вроде бы и принимал участие в общем веселье, но все его внимание было приковано к Оксане. Он поддерживал незатейливый разговор, а сам незаметно за ней наблюдал, испытывая настоящее удовольствие от того, как правильно и быстро она влилась в его компанию. Он знал, что так будет. Может быть, поэтому и позвала ее, хотя никогда раньше никто из них не тащил в их тесный круг посторонних. Очередной женщине там было не место. Только единственной. И это… это пугало, да. А еще было как-то странно понимать, что его друзья, в отличие от самого Веселого, едва ли не сразу поняли, что он не ради дела старается. Что она его зацепила на самом деле.

Краем глаза Матвей заметил, что его дочка совершила незаметный маневр. Ванька, должно быть, отвлекся, дал слабину! А та уже тут как тут.

— Привет, Вань, — очаровательно улыбнулся его дьяволенок.

Парень изменился в лице и тут же сделал широкий шаг назад. Впрочем, Лильку это нисколечко не смутило. Только улыбка стала еще более широкой и… зловещей. Далеко пойдет его девочка! Ничем ее не прошибешь.

— Чего это он? — улыбнулась Оксана, как и сам Матвей наблюдающая за детьми.

— Ну, так Лилька к нему с любовью!

— Серьезно? Я поставлю свечку за здравие этого мальчика, — хмыкнула она и, не отрывая глаз от разворачивающейся картины, сделала глоток прямо из пивной бутылки.

— Эй! Ты что-то имеешь против моей девочки? — притворно насупился Мат.

— Господь с тобой! Это, наверное, даже как-то опасно — иметь что-то против неё, — засмеялась в голос Оксана. А потом смех стих, и они снова вместе уставились на детей.

— Вань, а, Вань… А пойдем, прогуляемся? — загнав парня в угол, предложила Лилечка, смущенно потупившись.

— Зачем? — испугался тот.

— Ну, так красиво кругом. И лягушки квакают…

— Рано им квакать!

— А вот и нет! Я уже видела сегодня две штуки. Вот там, на камнях! Грелись на солнышке. Жирные такие, пузатые…

— В любом случае, солнце уже заходит. Они уже, наверное, давно ушли, — отнекивался мальчишка, не сдаваясь.

— Вот еще! Ты что… ты боишься?

— Кого? Лягушек? — вознегодовал тот, еще не догадываясь, что попал в коварно расставленные Лилькой сети. — Вот еще!

— Тогда пойдем! Трусишка…

Ванька насупил брови и пошел-таки вслед за девочкой.

— Пойдем! — скомандовал Матвей, протягивая Оксане руку. — Присмотрим за ними, боюсь, что Лилька что-то задумала.

Они неторопливо шагали вслед за детьми по поросшему сочной зеленой травой крутому берегу и держались за руки. До них доносился звонкий Лилечкин голосок, чуть приглушенный — Ванькин, плеск воды и жужжание насекомых. Молчать было уютно, а подслушивать за детьми — весело.

— Ой, Вань, смотри, какая огромная какашка! Ты чуть не вступил.

— Фу, какая гадость, Лилька!

— Как думаешь, кто мог нагадить посреди такой красоты? — девочка остановилась и обвела широким театральным жестом открывающийся с обрыва вид.

— А ты как думаешь, кто это мог сделать здесь, на реке? — обдал Лильку высокомерием старший товарищ, остановив говорящий взгляд на бегающих чуть в стороне собаках.

— Русалочка?

— Нет, блин, Аквамен, — заржал Иван во всю глотку. Лилечка рассердилась. Игривый настрой вмиг покинул её хрупкое тельце, испарился, как вода из кипящего чайника. Она налетела на Ивана, как фурия, и толкнула в живот:

— Лилька, прекрати! — рыкнул на дочь Веселый.

— Может, и Аквамен, идиот, русалочки столько не срут!

Матвей бросил страдальческий взгляд на Оксану и все же оттащил дочку от мальчишки.

— Ну, и что это, скажи на милость, за слова?

— Ты и похуже говоришь, — растерла злые слезы девочка. Оксана достала из кармана платок и осторожно вытерла её щеки. А потом ласково погладила Лильку по голове и, закатив глаза, пробормотала:

— Мужчины…

Лилька оживилась, обнаружив в этом дурдоме союзника. Даже воспаряла духом.

— Хоть кто-то меня понимает! — шмыгнула носом она, перехватывая ладонь Оксаны. Улыбаясь и о чем-то переговариваясь, его девочки двинулись обратно. Иван, понурив голову, поплелся за ними вслед. И только Мат медлил, несколько оглушенный запоздалым пониманием. Оксана была единственной женщиной, которую Лилька не возненавидела с первого взгляда.

Глава 12

Было только десять утра, а голова Оксаны уже буквально раскалывалась. Усугубляя боль, делая ее практически нестерпимой, прозвенел звонок на урок. Оксана встала из-за стола и подошла к окну. Приоткрыла створки. Пахнуло весной и только-только зацветшей черемухой. С каждым днём становилось теплей. Но это тепло все еще было обманчивым. На солнце жарко, а в тени обдаст ветерком — и все, гарантированная простуда. И несмотря на то, что о превышении эпидемического порога речь пока даже не шла — заболевших в гимназии было много как среди учеников, так и среди педагогов. Первое еще как-то можно было пережить, в конце концов, никто не отменял возможности учиться удаленно, а вот второе обернулось для директрисы серьезной проблемой. Подменять заболевших учителей было некому. Оксана вдохнула ворвавшийся в кабинет ветерок и нехотя покосилась на разложенный на столе ватман с расписанием уроков. Весь вчерашний вечер и все утро они с завучем пытались перекроить его так, чтобы имеющимся ресурсом закрыть образовавшиеся в графике дырки, но все равно с утра вышла накладка.

Оксана растерла пальцами переносицу. Плеснула в стакан воды и нашарила в ящике стола упаковку самого обычного цитрамона. Никакие новомодные болеутоляющие ей не помогали. А старый добрый цитрамон справлялся с задачей отлично.

— Оксана Владиславовна! Гарику Серёгину плохо. Позвонили из медпункта! — заглянула в кабинет взволнованная секретарша. Оксана нахмурилась.

— Пойду, посмотрю, что там, — кивнула она, забрасывая в рот сразу две таблетки и торопливо запивая лекарство водой.

Медпункт располагался на первом этаже. Оксана торопливо спустилась по лестнице и прошла по длинному коридору, в тупике которого он и находился. У двери топтался учитель информатики — пятидесятилетний Кирилл Юрьевич, и один из охранников.

— Это у вас на уроке ему стало плохо?

— Да… Он мне сразу каким-то бледненьким показался… А потом парня вырвало, и он едва не отключился.

Оксана кивнула, мазнула взглядом по охраннику и, прежде чем войти в кабинет, распорядилась:

— Кирилл Юрьевич, вы можете возвращаться к детям. Я здесь все проконтролирую.

Владик Серёгин был хорошим мальчиком. Нет, все дети, конечно, хорошие, но… практически в каждом имелись какие-нибудь нюансы. Кто-то был излишне балован, кто-то самоуверен, кто-то ленив или хамоват. Владик же был абсолютно положительным персонажем. Немного стеснительный очкарик-заучка, на котором ездила добрая половина класса. Каждый знал, что у него всегда можно было перекатать домашку или контрольную, и видел в этом свой интерес. И хоть Владик не относился к негласным лидерам класса, но и аутсайдером он не был. Его не травили, как некоторых других, менее удачливых и популярных ребят.

— Что тут у нас? — обратилась Оксана к школьному фельдшеру.

— Что-то хреновое, Оксана Владиславовна. Я вызвала родителей парня и скорую.

— На что хоть похоже? Отравление? У других детей нет симптомов? — все больше волновалась Оксана.

— Пока нет. Он один такой. И, знаете, тут такое дело… Тошнота — это верхушка айсберга.

— А под ним?

— Учащенное сердцебиение, повышенное артериальное давление… Мне это очень не нравится, Оксана Владиславовна, — покачала головой Елена Викторовна.

Пока они шептались с фельдшером, в кабинет вошел Иван Петрович. Потоптался возле лежащего на кушетке парня, склонился над ним, поправляя наброшенный на него плед.

— Елена Викторовна, — подошел к ним поближе мужчина. — А не могут ли такие симптомы свидетельствовать об отравлении какой-нибудь дрянью? Спайсами или… чем покрепче?