Мой папа - супергерой (СИ) - Резник Юлия. Страница 30

А что, если эти конторы, в отличие от него самого, сумели нарыть что-то и на Оксану? Что он, Матвей Веселый, будет делать в такой ситуации? Он даже помочь ей не сможет! Не потому, что не хочет, дьявол все забери! Видит бог, он бы сделал все, от него зависящее, чтобы ее вытащить. Даже если бы ему пришлось наступить на глотку собственным принципам и убеждениям, ради нее он бы сделал всё… Другое дело, что, не имея полной картинки происходящего — помощник из него был так себе.

Дерьмо! Они выяснили всю схему, где, кто у кого покупал, как потом распространялся наркотик. Да он хоть сейчас бы мог пустить это дело в ход, но… Им так и не удалось выяснить самого главного. Какая роль в этом всем отводилась Оксане?

— Что говорит Киса?

— Ничего нового, Мат. Она ни в чем таком не замечена.

— А этот парень… Как его? Который в школе закладки делает?

— Михаил Курянский. Сынок того самого Курянского…

— Может, все же его прижать?

— А что это даст?

Оксана отошла от мужчины и быстро-быстро зашагала через парк к стоянке. Он не видел ее лица. Она прятала его в высоком вороте куртки.

— Я не знаю. Не знаю… Ты же понимаешь, что, кто бы не копал под Букреева, те закончат операцию до окончания учебного года?

— Это очевидно. Если мы вскрыли схему, они — тем более. Больше ресурса и… сам понимаешь. Слушай, Мат…

— Поезжай за ней!

Медведь бросил на друга косой взгляд, но все же послушно выехал со стоянки. Машина впереди притормозила на нерегулируемом переходе и сорвалась вперед. Матвей еще сильнее напрягся.

— Брат… А ты не думал поговорить с ней?

— Поговорить?

— Ага. Начистоту. Думаю, что она тебе только спасибо скажет, если кто-то тянул её в это дерьмо.

— А если она ни при чём, Вася? Как я буду ей это все объяснять?

— Ну, придумай что-нибудь. Увидел случайно, стал копать… В конце концов, ты военный.

— Но не мент.

— В любом случае тебя можно понять! Кто бы, имея твои ресурсы, оставил это дело просто так? — Медведь свернул вслед за Оксаной и бросил на Мата короткий взгляд.

— Все это хорошо. И логично… только как я ей объясню, почему раньше ничего не сказал? Что, если она догадается, что я и её подозревал? Подозревал и… трахал, засыпал и просыпался с ней в одной постели, планировал будущее. Обманывая её! По большому счету — обманывая…

Василий выругался и припарковался у большого торгового центра, где в одной из многочисленных кафешек Лилька Веселая гуляла на дне рождения одноклассницы. Они договорились, что Оксана её заберет. И, кажется, Лилька была в восторге от этой идеи.

— Куда тебя сейчас?

— В офис. Я все бросил, когда ты позвонил… Нужно кое-что доделать, — Матвей устало растер глаза.

— Поговори с ней, дружище. Она простит. Просто поговори с ней.

Медведь не стал добавлять «пока не поздно», но не озвученные слова и без того повисли в воздухе. Матвей закусил костяшки пальцев и отвернулся к окну. В офис они ехали молча.

Пять дней… У него было пять дней до того, как из отпуска приедет Семёнов, и Матвей получит доступ к материалам следствия. Вот только были ли они у него? Эти пять дней… Страх, которого он не знал прежде, наполнил душу, сжал холодными щупальцами сердце, прошел мелкой дрожью по телу. Вот, как бывает… Вот, что такое любовь. Неустанная тревога о ней… Своей женщине.

Поговорить… Может быть, и правда — это самый простой способ? Но… что он будет делать, если она не простит? И что он будет делать, если, напротив, обрадуется возможности выкрутиться? Нет… Об этом не хотелось и думать. Это бы означало, что Матвей ошибся. Чертовски сильно ошибся в ней. Вообще не узнал, не понял женщину, которая заполнила его сердце.

Мозг закипал. Но Матвей методично анализировал все имеющиеся у них сведения. Вновь и вновь прокручивал в голове факты. Слова всех тех людей, с которыми они встречались, докапываясь до истины… Никто из них не указывал на директрису. Ни один из!

Решено! Он поговорит с ней! Прав Медведь. Тянуть больше некуда. Возвращаясь домой, Матвей старался подобрать слова, которые бы позволили ему не налажать. Не испортить того хрупкого доверия, что между ними установилось. Он же не был слепым и прекрасно понимал, что Оксана не тот человек, который способен броситься в омут с головой. И хоть их отношения продвигались вперед семимильными шагами, это была заслуга скорее его, Матвея, упертости и непробиваемости. Это он их тащил. Обоих… Забалтывал, отвлекал внимание и тупо пер вперед, не представляя уже, как будет жить, если её в его жизни не будет. Не дави он так сильно — еще неизвестно, сколько бы Оксана к нему присматривалась.

Матвей боялся, что она его не простит. Он очень… очень боялся.

Глупо, наверное, но, как будто реально думая, что это хоть чем-то ему поможет, добавит плюсиков к карме, Матвей зашел в цветочный. Купил огромный букет только-только распустившихся лохматых пионов и Лильке букетик ландышей. Знал, что эта коза не простит Оксане, если он той что-то купит, а ей — нет.

Гремя замками, открыл дверь. Из кухни доносились вкусные ароматы и звонкий Лилькин голосок. Мужчина бесшумно разулся и тенью скользнул по коридору. Замер у входа.

Оксана резала овощи на салат. На плите что-то паровало, и от этого ее волосы завивались. Рядом на столешнице, прямо у раковины, сидела Лилька и ныла:

— Я тоже хочу что-нибудь отрезать.

— Нет, уж, душа моя. — Оксана отложила нож и чмокнула его дочку в щечку. Она проявляла к той столько нежности, столько терпения, что Матвей каждый раз поражался. И в душе щемило. Он и мечтать не мог о лучшей матери своим детям.

— Ну почему?!

— Потому что в твоих руках нож может превратиться в оружие массового поражения, — рассмеялась Оксана и, потянувшись за салатницей, наконец, увидела Матвея.

Лилька же, делая вид, что не понимает, на что Оксана намекает, задрала нос кверху и принялась напевать песню Пилюлькина «Тот, кто лазит по заборам — кончит дело переломом, тот, кто больше всех шалит — заработает гастрит». Правда, вместо слов «кончит дело» Лилька спела «кончик тела», чем вызвала оглушительный смех взрослых.

— Ой, а папа цветочки принес!

— Да, я вижу… — все еще задыхаясь от смеха, выдавила Оксана.

— Тебе и мне… — добавила со значением и потянула руки к букету с пионами.

— Вообще-то твой… — хотел было одернуть дочку Весёлый, но Оксана его опередила. Быстро-быстро закачала головой и забрала из его рук букетик ландышей.

— По какому поводу цветы? — улыбнулась, вдыхая сладкий аромат.

— Просто так. Помнишь, как в мультике?

— Помню-помню, — закивала она, ероша его идеально уложенные волосы. — Как прошел день?

— В мечтах о тебе. Мой кончик тела, знаешь ли, изрядно истосковался…

— Матвей! — снова засмеялась Оксана, бросив на ничего не понимающую Лильку еще один взгляд.

— Давай, помогу слить спагетти, — как ни в чем не бывало, предложил Матвей, снимая и вешая на стул опостылевший за день пиджак. С тех пор, как Оксана к нему переехала, она сама отпаривала его одежду. Это было… черт! Это было приятно. Хотя Матвей старался не наглеть и во всем ей помогать. Им вообще хорошо жилось вместе. Как будто все его потаенные мечты ожили.

— Нет, уж! Лучше убери пиджак в шкаф и вымой руки. У нас уже все готово, да, Лилия Матвеевна?

Матвей перевел взгляд на дочь. Та деловито заглянула в салатницу и кивнула, как будто действительно что-то там понимала. Хотя, может быть, его малышка уже и успела продвинуться в искусстве кулинарии. Оксана только ножи ей запрещала брать. По договоренности. Пока Лилька не освоит другие «инструменты». Например, венчик, которым накануне та старательно взбивала тесто на блины. И пусть потом полдня они потратили на то, чтобы отмыть кухню, счастье на Лилькиной мордашке стоило всех усилий. Как и счастье в глазах его женщины.

— Ты выглядишь устало, — прошептал Матвей много позже, когда они, наконец, уложили Лильку спать.

— Я себя и чувствую соответствующе, — криво улыбнулась Оксана.