Неистовство (СИ) - Дарк Элизабет. Страница 60

— Никан отлично знает, что я люблю супругу. И, по-моему, он не питает каких-либо обманчивых иллюзий на мой счет. Я вижу в нем хорошего друга, и он об этом знает. Не недооценивайте своего сына. Он намного умнее, чем вам кажется. Он все видит и понимает.

— Рад это слышать. Что ж, — Лоран снова сделал паузу. — Тогда, приступим к обсуждению дел насущных.

====== Глава 3. Часть 8 ======

— Рад это слышать. Что ж, — Лоран снова сделал паузу. — Тогда, приступим к обсуждению дел насущных. Я наслышан о ваших деяниях. Проклятых детей приютили под крышей Церкви. Осознаете ли вы, какую опасность они в себе несут?

— Осознаю, — спокойно ответил парень. — Но также я осознаю и то, что дети не виноваты в своем происхождении. Они напуганы, как и их родители. Церковь ведь может дать им кров и приют, воспитав в них уважение к охотникам, а не страх.

— Война длится уже много веков, — немного приподнял брови старейшина Фалиан, меряя молодого Ориона циничным взглядом. — Думаете, вы сможете ее остановить?

— Нет, не думаю. Ведь есть бездумная нежить, которая агрессивна к любому, кто мимо пройдет. Будь то проклятый или человек. А еще есть проклятые насквозь пропитанные ненавистью к служителям Церкви. Мы можем лишь попытаться избавить от ненависти будущее поколение. Капля милосердия еще никогда никому не мешала.

— Думаете? — ухмыльнулся Высший и взял в руки маленькую статуэтку Архона, стоявшую на столе. — Милосердие сгубило Архона.

Санас заметил, что рядом с местом, где стояла статуэтка, красуется маленькая коробочка, подозрительно напоминавшая коробки охотников с осколками.

— Милосердие ли? — приподнял бровь Санас. — Его сгубил пылкий нрав и большая сила. А сила всегда сопровождается ответственностью. Это касается и Церкви.

— И Церковь ответственна. Ответственна за жизни множества простых людей. А проклятые на территории Круга — огромная опасность. Разозлись хоть кто-то из них, и нам не обойтись без пары-тройки жертв. А ведь раньше это место по праву считалось самым безопасным в мире.

— Для кого? Лишь для простых людей. А проклятые в неменьшей опасности, но их никто никогда не защищал. Церковь навязала людям мнение, якобы каждый проклятый — убийца. Но это ведь не правда, вы должны это понимать.

— И я понимаю, — медленно кивнул Фалиан. — Но как вы отличите лжеца от действительно миролюбивого проклятого? Если на территорию круга попадет задумавший убийство последователь Нохра, как вы собираетесь его отличить?

— Я собираюсь убедить его, что месть не лучший выход. А если он все же совершит такой проступок, то его необходимо судить, как любого простого человека. Разбирательства, суд и наказание.

— Ой ли? — усмехнулся Высший. — Вы наивно полагаете, что всех можно переубедить?

— Нет, но давайте посмотрим на это все с другой стороны, — Санас сцепил руки в замок. — Вы повесили семью простых людей из-за того, что они пытались защитить сына от Церкви. Вы бы повесили Никана, будь он проклятым?

— Я лично казнил старшего сына за любовные отношения с проклятой девицей.

Повисла тишина, по телу Санаса пробежал холодок. У Никана был старший брат? Сначала он потерял его, потом любимого человека — сколько же боли перенес друг? Видимо не меньше, чем сам Санас. А что касается Высшего, то зреет совсем иной вопрос: насколько нужно быть жестоким, чтобы убить собственного ребенка?

— В этой сечи случаи сокрытия нежити участились, — продолжил старейшина. — Когда я снова услышал об этом… О целой семье, скрывающей проклятого, я не смог терпеть и дальше. Я преподал урок горожанам. Они видимо забыли, как опасно связываться с нежитью.

— И как опасно связываться с самой Церковью. Своими действиями вы лишь показали, что теперь Церковь и для простых людей — ничуть не меньшая угроза, — проговорил Санас, смотря Фалиану в глаза.

Высший тихо цокнул.

— Вы привели сюда проклятие. На святую землю. И если это не остановить, Церковный Круг исчезнет.

— Круг простоит куда дольше, если перестанет воевать против тех, кто войны не хочет.

Старейшина глубоко вздохнул:

— Я должен вас предупредить, при первом же инциденте с проклятыми внутри церкви, я казню всех, кто причастен — всех проклятых детей и молебника. А старейшин, позволивших этому случиться, я заменю более компетентными людьми. А вы, — он на мгновение прервался. — Вы станете Церковным узником до конца своих дней.

— Хорошо. Но что будет, если дети продолжат расти, не доставляя больших проблем, и никто не умрет? Вы даже тогда не измените своего мнения? Не поверите, что с проклятыми можно ладить, что они тоже хотят жить спокойно?

— Этого не будет, — скептично ответил Фалиан, и резко поставил статуэтку обратно, задев коробку. Та перевернулась и приоткрылась, являя взгляду обоих старейшин Осколок луны. — Вот же, — посетовал Высший, — совсем замочек держать перестал.

А Санаса уже выворачивало наизнанку. Хотя он и пытался себя сдержать, глаза засветились, зубы стали удлиняться, становясь клыками, когти уже ставшие серыми и острыми впились в подлокотники кресла. Старейшина взял в руки камень, поднял глаза на парня и онемел. Даже немного побледнел:

— Проклятье…

— Лучше будет, — рокочущим голосом, не отрывая бешеного взгляда от Высшего, проговорил Санас, — если вы его спрячете.

Тот чуть дыша, аккуратно положил камень в коробку и попытался закрыть, но механизм, видимо, уже был неисправен.

— А я-то все думал, чего ты так переживаешь за проклятых, — опасливо улыбнулся Фалиан. — Теперь-то понятно. Хочешь захватить власть? Разрушить Церковь изнутри?

— Ничего я не собираюсь разрушать, — скалясь звериными клыками ответил парень. — Уберите камень, и мы нормально поговорим.

— И что теперь уже нам даст этот разговор? — старейшина положил камень на стол и снова взял статуэтку Архона.

Санас внимательно следил за каждым его движением, при этом стараясь подавлять позывы тела преобразоваться полностью. И пытался найти решение проблемы, но звериное бешенство шептало лишь одно.

— У этого кабинета очень интересное расположение, — вдруг сказал старейшина, смотря на статуэтку Архона. Санас приподнял одну бровь, не понимая цели его слов. — Если крикнуть что-то на балконе, эхо разнесет голос практически на весь двор замка.

В это же мгновение Фалиан вдруг бросил статуэтку в окно, осколки посыпались, и раздался громкий голос Высшего:

— Проклятый! Помогите!

Инстинкт оборотня сработал моментально — Санас сам не понял, как зло рыча подорвался с кресла, кинулся на старейшину, припечатав его к полке с книгами и проткнув рукой его грудь насквозь. Изо рта мужчины полилась кровь, глаза застыли в немом ужасе. Он умер мгновенно, сердце разодрали острые когти оборотня. Несколько книжек выпали с полок и, раскрывшись на полу, стали окрашиваться в алый, поглощая жизнь Фалиана Лорана. Санас отстранился, дав телу упасть, и, схватив камень со стола, бросил его в камин. Ярость отпустила, когда из огня раздался тихий пищащий звук. Прояснение мыслей пришло сразу же — нужно было уносить ноги, ведь сейчас на зов должна была сбежаться вся церковь. Но когда парень повернулся к двери, он застыл. Никан неподвижно стоял на пороге, смотря на труп отца.

Глаза Санаса все еще светились, почему-то ему было очень непросто заставить их принять нормальный вид.

— Ник, — тихо сказал он.

— А ведь я знал, — неестественно усмехнулся капитан. — Догадывался, но верить не хотел…

— Прости, я не намеренно, — затараторил Санас.

Но Никан вдруг захлопнул за собой дверь. Вытащив из-за полок меч и молниеносно подлетев к другу, он нанес рубящий удар сверху. Санас извернулся и отскочил в сторону, с удивлением заметив, как плитка на полу потрескалась от удара капитана.

— Серьезно! Я не хочу тебе навредить! — снова заговорил парень.

— Зачем, Сан? Я не понимаю!

— Я не хотел, клянусь! Все вышло из-под контроля! Я понимаю, ты уже меня не отпустишь. Но хотя бы не заставляй с тобой драться! Я не смогу… Я сдамся, пусть Церковь казнит меня. Но не ты!