Яд первой любви (СИ) - Савицкая Элла. Страница 2

Никогда не думала, что разделение имущества между родственниками может существовать в реальном мире. Мне раньше казалось, что это выдумка для придания драматизма фильмам и романам, а правда оказалась гораздо прозаичнее. Через три месяца после того, как не стало бабушки, на нашем пороге внезапно появилась моя родная тетя, по совместительству старшая сестра мамы.

Тетя Инна потребовала все, что принадлежит ей по законному праву, а именно половину фамильного сервиза, ложек, вилок, одеял и остального хлама, который не стоил ничего, если не распродать его на блошином рынке, и мы без разговоров отдали.

Мама никогда не была конфликтным человеком, тем более с сестрой, родной кровью. Никто не собирался воевать. Тетя Инна не часто появлялась в нашем доме до смерти бабули, разве что на семейных торжествах, и то не по большому желанию. Ради бабушки в основном или же, как я сейчас догадываюсь, ради квадратных метров.

— Никак, Лиль, — мама безжизненно осела на стул, подталкивая мне чашку с кипятком и чайным пакетиком. Запах бутербродов с колбасой приятно щекотал желудок, но я отодвинула их подальше и вперилась в маму вопросительным взглядом. — По закону Инне принадлежит часть дома. Сама понимаешь, что это значит.

Мама замолчала, смахивая одинокую слезу. У меня сердце кольнуло и сжалось при взгляде на нее. За что ей это? Я пыталась понять целый месяц, чего не хватает тете, ведь ей досталась квартира дедушки, у нее есть собственная, а ее дочка живет вместе с мужем в доме его семьи. Для чего забирать единственное, что осталось у родной сестры? Разве можно быть настолько жадным человеком? Но закон жизни таков, что большинство людей не могут побороть в себе алчность, особенно когда на горизонте появляется возможность заработать.

— И как она собирается ею распоряжаться? — спросила я, пересев ближе к маме и обняв ее за плечи.

— Сказала, будет думать. Сдавать возможно.

— Это же не такие большие квадратные метры, чтобы их сдавать.

— Ну и что? Разве нуждающемуся человеку нужно много метров? Иногда хватит и пары, лишь бы от дождя укрыться. Вот чего ей не хватает? Зачем драть дом матери на части?? — мама спрятала лицо в ладони и всхлипнула.

Моя сильная женщина. Мамочка. Она воспитывала меня одна, поднимая на ноги, работая с утра до ночи, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я оставалась дома сначала под присмотром бабушки, а потом уже и сама научилась о себе заботиться. Уроки, дополнительные занятия, все посещала самостоятельно, потому что кроме мамы работать было некому. Бабушке требовались лекарства, которыми обеспечивала ее именно мама, а не тетя Инна, но разве кому-то сейчас это интересно?

— Мамочка, не плачь, мы что-нибудь придумаем! — растираю ее руки, в тщетной попытке приободрить. — Есть какая-то альтернатива? Может деньги?

— Конечно, она предложила мне выплатить ей денежный эквивалент тех квадратных метров, которые принадлежат ей по закону. Только ты можешь представить себе эту сумму, Лиль? Мы хоть и живем не в столице, но такие траты нам не потянуть.

— Сколько, мам?

— Семь тысяч долларов.

Никогда не задумывалась над тем, сколько стоит свобода. А ведь даже она имеет цену. И пусть кто-то продолжит твердить, что Рай может быть и в шалаше, я рассмеюсь ему в лицо. Да, возможно так и есть, если в шалаше помимо покрывала, на котором можно спать, еще припрятаны зеленые бумажки, ценящиеся гораздо выше человеческих жизней.

Когда есть возможность заплатить за срочную операцию, а не искать денег по знакомым. Когда знаешь, что завтра у тебя будет чем позавтракать, а не делить пакет гречки на несколько дней, когда проснешься утром с твердой уверенностью, что тебя не выгонят на улицу, как ненужную собаку, жить становится легче. Дышать проще. Деньги не приносят счастья, но эти шелестящие бумажки придают уверенности. Той самой, которой у нас сейчас не было. Да и никогда раньше тоже.

Я всегда донашивала одежду за соседскими ребятами, или мама приносила заграничные вещи из гуманитарной помощи. Но мне было не зазорно их носить, никто никогда и не тыкал в это носом. Спасибо, соседи нам достались человечные. Более человечные, чем родная семья, которая сейчас, не стыдясь, собиралась подселить к нам абсолютно чужих людей. И дело даже не в том, что я против людей в принципе, дело в том, что так не поступают, имея за плечами не одну недвижимость. Это неправильно, омерзительно и бессердечно.

— Я не знаю, где мы возьмем такие деньги, Лиль, просто не знаю.

— Я могу попробовать взять кредит, — предложила я, — правда на такую сумму вряд ли стоит рассчитывать, с моей зарплатой мне дадут минимальный. Но можно поспрашивать знакомых…

Глупо… конечно глупо. Это каких знакомых нужно иметь, чтобы занять семь тысяч долларов? Да и отдавать я потом буду черти сколько.

Мама тяжело вздохнула и, опомнившись, снова подтолкнула мне чашку с чаем.

— Кушай, Лиль, это не твои проблемы.

— Что значит не мои проблемы? Мам, это наш с тобой дом, и позволить чужим людям потеснить нас нельзя. Сколько у нас есть времени?

— Две недели, — глухо произнесла мама, добавляя в чашку с чаем две ложки сахара.

Две недели. Четырнадцать дней. Разве может холоп за такой срок стать Царем? Ответ маячил перед глазами, а мысли разрывали мозг еще часа два после того, как мама ушла в свою комнату.

Я помыла за собой посуду, отчаянно желая заткнуть уши, чтобы не слышать за стенкой тихого плача родительницы. Сердце кровью обливалось от неспособности помочь. Что сделать? Где найти деньги? Не в стриптизерши ведь подаваться!

С роем вопросов я улеглась в кровать, кутаясь в одеяло. Холодно было не только снаружи, но и внутри. Ледяной такой озноб безнадежности.

Мобильный зазвонил как раз, когда мне почти удалось уснуть. Приоткрыла тяжелые веки и посмотрела на экран. Лизка. Моя двоюродная племянница. Часы показывали почти двенадцать ночи. Надеюсь, ничего не случилось?

— Да, Лиз? — подняла трубку и присела на кровати.

— Лиляяяя, поздравь меня, я выхожу замуж, — из трубки донесся оглушающий визг. Пришлось даже отодвинуть телефон от уха подальше, но, тем не менее, это не помешало мне искренне улыбнуться счастью племяшки.

— Поздравляю, моя хорошая. Ты дождалась, наконец?

— Даааа, Господи, я думала, он никогда этого не сделает.

Лиза ждала предложения по ее меркам очень долго, хотя два года отношений как по мне срок не самый длинный. Она влюбилась в своего Славу с первого взгляда, если исходить из ее утверждений. И он если не принц на белом коне, то как минимум Аполлон в глазах влюбленной племянницы. Хотя мне еще не довелось с ним познакомиться.

— И как все произошло? Романтично? — я поудобнее умостилась, опираясь на стену спиной и подтягивая одеяло к груди. Кажется, разговор обещает быть долгим.

— Нуууу, не совсем. Вообще, мы были в ресторане, он говорил по телефону, а мне стало холодно. Я потянулась за его пиджаком, а когда накинула его себе на плечи, почувствовала тяжесть в кармане, полезла и как завизжала на весь ресторан.

Лизка заливисто рассмеялась.

— Так он даже не сделал предложения?

— Когда понял причину моего нечеловеческого визга, сбросил звонок, покачал головой, отругав, что весь сюрприз испортила, и спросил, согласна хоть я, а я тут же ответила «Даааа» и набросилась на него с поцелуями.

— Хм. Ну кольцо — то он хоть сам тебе на палец надел?

— Ну конечно, — из трубки снова полился смех, заставляя меня покачать головой. Хорошо, что Лизка не видит, а то глаза бы закатила и выдала бы свое «Блииин, Лиль, не нуди».

Мы с детства были очень близки, хоть и являемся диаметральными противоположностями. Живя в разных городах, встречались чаще всего только летом, но нам этих редких встреч всегда было мало. Лиза, как яркая бабочка, порхала и заставляла меня забывать обо всех невзгодах.

Именно она вытаскивала меня из затяжной депрессии после болезненного расставания с Владом, о котором я до сих пор не могу вспоминать без сжимающегося сердца. Но этот этап жизни пройден. Я больше не позволяю себе заглядывать в юношеские годы, потому что стоит открыть этот ящик Пандоры, как все воспоминания обрушиваются и душат осколками прошлого.