Яд первой любви (СИ) - Савицкая Элла. Страница 45

— Через час где-то, — ответила, чувствуя жар внизу живота от того, как многозначительно выпирала ширинка на его светлых джинсах.

— Значит, час мук я выдержу, а потом ты вся моя, Лиля! — Влад пошел к двери и бросил, поворачивая ручку, — жду тебя внизу. Сварю нам пока кофе. На кухне кран так и не работает?

— Нет, рабочие только завтра придут.

Три дня назад у нас сорвало трубу, и теперь приходилось набирать воду для готовки в ванне.

Влад кивнул, и в коридоре раздались удаляющиеся шаги. Я снова разнежено прикрыла веки, и тут меня резко вырвало из забытья. За волосы больно вытащило в реальность, когда оставленный на раковине тест внезапно всплыл в памяти.

Паника вмиг вцепилась когтями в сердце. Я не помню, как я бежала по коридору. Как спускалась с лестницы и видела широкую спину Влада входящего в ванну с электрическим чайником. Меня колотило. Наверное, со стороны я походила на больную, так сильно дрожали руки. Я сама должна была ему сказать. Подготовить. Пристелить почву мягкой травой, а не заставлять его с размаху упасть на жесткий асфальт сваленной новости.

Подбегаю к двери и смотрю на то, как Влад включает воду в кране, сначала даже не обратив внимания на палочку на краю раковины. Поднимает на меня глаза, улыбается, а потом замечает мое выражение лица, прослеживает взгляд и натыкается глазами на тест. Хмурится. Берет в руку, забыв о чайнике. Время останавливается. Я даже вдох сделать не могу. Легкие прилипли к ребрам, неспособные вбирать в себя кислород. «Посмотри на меня, пожалуйста, посмотри», мысленно умоляю, не в состоянии сказать и слова. И Влад смотрит.

— Это Лизкин тест? — спрашивает, непонимающе сводя брови к переносице. — Почему не выбросили? Два дня здесь лежит?

Кажется, он и сам не верит в то, что спрашивает, потому что его лицо больше не таит в себе и тени улыбки. Почерневшие глаза сверлят меня, а я только открываю рот, чтобы что-то ответить, но выходит только едва слышимое:

— Нет.

Наверное, именно этого я и боялась. Смуглая кожа в долю секунды приобретает бледный оттенок, а потом и вовсе становится цвета рыхлой земли. Мне физически становится больно от того, каким отстраненным становится его взгляд. Каким пустым и напуганным. Тест в сильной руке начинает подрагивать. Вода с шумом проливается через верх чайника.

— Чей тест, Лиля? — спрашивает помертвевшим голосом, продолжая уничтожать меня опустевшими глазами. В них больше нет тепла, трепета и любви, плещущейся всего несколько минут назад там в комнате. — Лиля, это твой тест? — рявкает так громко, что от стен отлетает громкое эхо, заставляя меня вздрогнуть.

Вместо ответа мой желудок сводит судорогой, я лихорадочно прикрываю рот рукой и бросаюсь к унитазу, падая на колени и выплескивая все содержимое.

Сзади слышу странный звук, чем-то похожий на сдавленный стон, а потом рядом на пол приземляется тест. Никогда еще я не чувствовала себя такой жалкой и ничтожной. Беспомощной. Поднимаю глаза, вытерев губы тыльной стороной ладони и, наверное, именно в этот момент умираю. Руки Влада нервно вцепились в короткий ежик волос. Он смотрит на меня с неверием, паникой, ужасом. В его глазах именно ужас. Только теперь я поняла весь смысл слов Киры. Вот почему она говорила с таким знанием дела. Скорее всего в их истории все происходило примерно так же. Клятвы о любви, сумасшедшие дни и ночи, а потом она забеременела…

— Влад, — едва осиливаю произнести.

Телефон в кармане его джинсов разражается громкой мелодией. Рука любимого скорее на автомате тянется к карману, выуживает оттуда смартфон, Влад переводит взгляд на экран и бросает еле слышно:

— Я сейчас…

Шаталов делает шаг назад, два, выходит из ванны, а спустя несколько секунд входная дверь захлопывается, больно пронзая мою грудную клетку так, словно внутри нее разорвалась граната. Он ушел. Просто развернулся бросив и меня, и своего же ребенка. А слова «Я сейчас…» скорее означают «Прощай». Именно так я их ощутила. Слишком много страха таилось в его глазах, чрезмерно ощутимым был шок.

Из горла наконец вылетает первый звук за последние несколько минут. Это всхлип. Надрывный, рваный, горький. Я падаю на ворсистый коврик и закрываю руками лицо, не в силах сдержать всю боль, рвущуюся изнутри осколками разорвавшейся любви. Никому не нужной. Ненастоящей. Ведь если любишь всем сердцем, никогда так не поступишь, как только что поступил он. Мой мужчина… Ядовитая любовь всей моей никчемной жизни, не способная никогда найти своего противоядия. Для кого-то важнее собственное благополучие, чем семья. Для Влада главным была его свобода. Он бросил меня тогда, десять лет назад, чтобы не обременять отношениями и поступать так, как ему хочется. История повторяется, только в более громоздких масштабах. Теперь он бросает не только меня. Он оставляет своего еще не родившегося ребенка, ставя нас на чашу весов с личной свободой. И она перевешивает. Возможность жить так, чтобы ни перед кем не отчитываться, не останавливаться, а брать от нее все изыски.

Я не заметила, как начала рыдать в голос, оплакивая веру в него и в то, что Шаталов мог измениться. В то, что как дура доверилась, повелась на красивые слова и безудержный секс. Думала, на этот раз все по-настоящему, и жестоко ошиблась. Наступила на те же самые грабли, услужливо подставленные любимым человеком, чтобы расшибиться насмерть. Он собственноручно столкнул меня на скалы с облаков.

— Господи, дочка, что с тобой? — мама бросилась ко мне, сгребая в объятия и укачивая, — Лиля, Лилечка, хорошая моя, что случилось?

Я не могла ей ничего ответить. Рыдания душили, сердце отказывалось нормально работать. Оно вообще больше не хотело биться, дергаясь в предсмертных конвульсиях.

— Это он, да? Скажи мне, доченька, это он? Снова? — мама причитала и тоже начала плакать, покачивая меня из стороны в сторону, а потом замерла. Протянула руку к тесту и все поняла.

Я спрятала лицо на ее груди, подтягивая под себя ноги. Боже, это так жалко плакать на груди у мамы. Почему именно сегодня? Зачем ей видеть все это? Успокаивать меня, когда я сама должна справляться с подобным, ведь даже в детстве ей не приходилось вытирать мне слезы. А сейчас я не могу взять себя в руки. Душа болит так, словно вот-вот вырвется из тела.

— Все будет хорошо, моя девочка, — продолжила мама, крепко сжимая злосчастный тест и прижимая меня к себе. Целуя волосы, гладя плечи. — Слышишь меня? Никто нам не нужен. Я тебя сама воспитывала, вот и ребеночка воспитаем. Ты главное не наделай глупостей, слышишь меня, Лиля?

Я слышала. Слышала и понимала о чем она, но я бы никогда так не смогла поступить. Пойти на аборт и убить нашего с Владом ребенка я бы не смогла даже за огромные суммы денег. По всей вероятности, Кира поступила именно так. Поэтому Влад теперь ее поддерживает, а она все еще надеется на то, что их любовь можно воскресить, но он выбрал путь проще. Переключился и живет дальше. Только я не она. И пусть мы с малышом останемся сами, пусть придется воспитывать его или ее самостоятельно, но я не сделаю этого. Не предпочту свободе ребенка. А Влад — пусть он захлебнется в своей эгоистичной, наполненной цинизмом жизни. Я никогда его не прощу. Буду любить, потому что это мое проклятие. Любить его вопреки всей той боли, что он мне причиняет, но не прощу.

Глава 38

Влад

Мне не хватало воздуха. Гранитной плитой сдавило легкие, не пропуская такого необходимого долбанного кислорода. Вылетел из квартиры, оперся ладонями в стену и открывал рот, словно меня вышвырнуло на берег из воды. Потянул за ворот футболки до треска материи. Я задыхался. Этот панический едкий страх вернулся, впиваясь щупальцами в каждую клетку и впрыскивая в кровь токсины. У меня никогда не было фобий. Ничего в жизни не могло напугать так сильно, чтобы не помнить себя.

А сейчас я не помнил как спустился, завел мотор тачки и сорвался с места практически на максимальной скорости. Машины остервенело сигналили, приезжая мимо, уворачиваясь от ненормального водителя, который гнал вперед не задумываясь над тем, во что может вылиться эта гонка, а мне застилал глаза страх. С серого неба срывались крупные мокрые хлопья снега, распластываясь на лобовом стекле. Ветер гнал их на встречу. Дворники усиленно пахали, стараясь обеспечить мне вид на дорогу, но даже погода сегодня не на моей стороне. Колеса летели по мокрой дороге, меня заносило, а я не замечая того, что в любой момент меня может вынести на встречку, пытался задавить этот взвившийся ужас.