Яд первой любви (СИ) - Савицкая Элла. Страница 50

Я поднесла руку ко рту и еле сдержала всхлип. По щеке скатилась слеза, обжигая кожу, когда Влад обернулся.

Бросил на меня взгляд исподлобья.

— Я испугался, Лиля. Банально и трусливо. И пусть скажут, что мужик не должен ничего бояться, но я не был готов. Просто как гром среди ясного неба эта новость. Я не робот, мать твою, и задавить в себе страх сразу не смог. А когда осмыслил и вернулся, тебя уже след простыл.

Я не знала что ответить. Смотрела сквозь пелену слез на мужчину, которому пришлось пережить нечто ужасное в жизни, пропустить через себя столько страданий, и понимала, каким глупым был мой страх по сравнению с тем, какой испытал он.

— Но ты очень ошибаешься, если думаешь, что я не хочу детей.

Теперь я понимала. Понимала даже больше и, не дав ему больше произнести и слова, шагнула вперед и прижалась своим лбом к его. Влад тут же обхватил мою талию и впечатал в себя. Настолько сильно, что у меня кости заболели, но это именно то, что было нужно. Ему. Мне. Нам обоим после пережитого шока.

Я не смела спросить, почему он не открылся раньше, потому что понимала, что подобное признание требует сил и времени. Главное, что теперь я всё знала и могла поддержать его. Как могла в данной ситуации.

— Я люблю тебя! — погладила кончиками пальцев колючие щеки и провела по морщинке посреди бровей.

Это было признание с моей стороны. Первый раз за последние десять лет. Ответное и сокровенное. Я знаю, что он ждал его, но не смел требовать. Меня все время что-то сдерживало, а теперь все преграды разом рухнули.

— Я очень тебя люблю, Влад! — прикрыла глаза, растворяясь в том, как он тяжело задышал, как еще крепче прижал к себе, обдавая кожу на виске горячим дыханием. — И это не любовь, это какое-то абсурдное сумасшествие, потому что даже после того, когда я думала, что ты меня бросил одну с ребенком, я продолжала ненавидеть тебя и любить.

Шероховатые губы скользнули вдоль моей щеки, а пальцы нежно зарылись в волосы, сгребая их в кулак и заставляя тонуть в глазах цвета моей собственной жизни. Я снова жила. Впитывала родное дыхание, впивалась пальцами в крепкие плечи и дышала. Дышала им одним.

— Роди мне ребенка, Лиль!

Попросил, и от этой просьбы я снова всхлипнула. Закивала головой, а потом потерялась, когда властные губы нашли мои и поработили в сокровенном, глубоком и долгом поцелуе.

Влад поднял меня на руки и осторожно уложил на кровать, нависая сверху. Сегодня мы впервые занимались не сексом, а любовью. Настоящей, чуткой, самозабвенной. Нас больше не разделяли тайны или недомолвки. Влад был ласков, но напорист, он дарил мне нежность и горячую страсть, так как всегда умел только он один. Он давал и брал не меньше, только сегодня был намного более аккуратен, чем обычно. Я не привыкла к такой осторожности. Мне хотелось, чтобы его движения были более резкими и глубокими. Чтобы он доводил меня до оргазмов своими жадными толчками как раньше, а он изводил непривычной бережностью. Мучил мягкостью и трепетностью.

Как много я не знала о своем мужчине. Как много не понимала. А теперь все сложилось в идеальную картину и хотелось только одного — чтобы у нас все сложилось хорошо. Разве многого я просила? Но даже здесь судьба решила, что ставить точку рано.

Глава 41

Влад

Все шло по плану. Никаких отклонений в беременности, у Лили даже не было этих гормональных заскоков, как у Киры, когда она носила Платона. Я тихо радовался каждый раз, когда на УЗИ мне показывали нашего сына, но в открытую продемонстрировать эмоции не мог. Какой-то заслон держал. Мне все время казалось, если я реально поверю в происходящее, начну рассматривать детскую одежду, каталоги с которой валялись по всей квартире, что-то обязательно случится. Я даже запретил Лиле покупать заранее вещи. И хоть в прошлый раз все их куда-то дела Кира, то ли отвезла к родителям, то ли раздала кому-то, а ощущение того, что дом готовился к приезду ребенка, только и живя этим ощущением, а потом вмиг опустел, оказалось еще живо.

Лиля без вопросов приняла мою точку зрения, но я знаю, что в тайне все равно обсуждала с Лизой детские сайты и ходила по магазинам. Её племянница вовсю обставляла детскую комнату, а моей девочке приходилось только разделять с ней её радость и ждать, когда же в нашем доме уже будут стоять разноцветные модули и качалки.

И знаете, как часто бывает. Говорят, не жди плохого, оно само случится. Я не ждал. Гнал дрянные мысли подальше, но кто-то там свыше решил, что мы мало в жизни перенесли и заставил едва не корчиться в предсмертной агонии.

Лиля была на тридцатой неделе. День начинался как обычно. Её любимые пончики от Саши, на которые она подсела как на что-то содержащее героин вместо сахара, чай и поцелуи взасос на кухне. Врач запретил заниматься сексом, и даже если бы мне заплатили херову тучу денег, я бы не прикоснулся к Лиле, хоть она и просила несколько раз. Соблазняла, а потом, напоровшись на категорический отказ, грозилась, что сама сделает всё и тянула руки к трусикам. Блядь, это было невыносимо. Я знал, что она не станет рисковать ребенком, и каждый её порыв заканчивался недовольным пыхтением в подушку. Все-таки кое-какие беременные заскоки не прошли мимо, но я мог ее понять. Несколько месяцев без секса делали и меня невменяемым шизофреником, но если я хоть как-то получал свое благодаря умелым ласкам Цветочка ртом и шаловливыми руками, то она оставалась без ничего. Я как мог пытался дарить ей нежность, а Лиля ворчала и угрожала, что как только родит, на три дня прикует меня к постели и будет наверстывать упущенное. Как будто я против. Хоть на целую неделю, потому что у самого уже дым шел из ушей.

— Влад, иди уже на работу, — запыхавшись прошептала маленькая, отдирая меня от своих губ, сладких после шоколадной помадки. — А то я сейчас взорвусь просто!

Я тихо рассмеялся, оставляя поцелуй в уголке рта, и погладил уже довольно большой живот.

— Веди себя хорошо! — пригрозил, чувствуя легкий пинок в ответ, и перевел взгляд на слегка округлившееся лицо любимой. — И ты тоже, малыш! Не бей сильно маму.

Я уехал, а днем позвонил врач. Что происходило дальше я практически не помнил. Все смешалось в кашу. Помню только, как летел в больницу, подрезая машины, как в голове набатом билась мысль о том, что если что-то случится, я сдохну прямо там, рядом с моей девочкой. У нее отошли воды раньше положенного срока. С частной больницей у нас был подписан договор, а в частности с ее главным врачом, а по совместительству моим хорошим знакомым, принимавшим в прошлый раз роды у Киры. Он знал всю историю и четко осознавал как важно для нас, чтобы все прошло идеально. Поэтому когда он мне позвонил и сказал, что у Лили начались преждевременные роды, я осел на кресло прямо посреди совещания. Грудь тисками сдавило. Отчаяние и безысходность забрались в мозг и впрыснули в кровь повторяющийся панический ужас. Я уже знал как это, когда от невозможности помочь хочется себе волосы выдрать, только сейчас все было иначе. Там, за дверью палаты, находилась Лиля. Моя маленькая девочка, нуждающаяся в моей поддержке, но меня не пускали. Я вытаптывал пол перед родзалом и, наверное, поседел. Медсестра пыталась увести меня, предлагала кофе, еще какую-то лабуду, но я не слышал. Слал всех подальше и едва дверь не скреб от желания увидеть Цветочка.

А потом увидел, как из палаты выбегает врач, что-то быстро говорит медсестрам, и едва не осел на пол. Бросил быстрый взгляд в зал сквозь приоткрытую дверцу и встретился с напуганным взглядом Лили. Она вся посинела, не понимая, что происходит. Я тоже не понимал. Метался как раненый зверь по коридору, пока не увидел возвращающегося врача. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, схватил его за грудки и прижал к стене:

— Что происходит, ты мне объяснишь, Вавилов?

Лиля

Я смотрела через стекло на крошечного сморщенного малыша, который еще несколько часов назад находился у меня в животе, и не могла сдержать слез. К нему были присоединены какие-то трубки, в ротике тоже труба от аппарата для вентилирования легких. Нам сказали, что он должен находиться в реанимации пока не окрепнет. Такой маленький, беззащитный, сердце сжималось от боли.