Ректор по семейным обстоятельствам - Никитина Анастасия. Страница 73

— Часто тут бываешь? — как можно более равнодушно поинтересовалось мое моментально навострившее уши высочество. От тепла, прокатившегося в душе, не осталось и следа. Оно сменилось колючей льдинкой, застрявшей где-то у сердца. «Он лжец. Охотник за приданым. И, возможно, замешан в заговоре, — напомнила я себе. — Я не имею права не то что любить его, а даже жалеть!»

«А спасать можешь?» — напомнил о себе ехидный внутренний голос. Но эти мысли я проигнорировала. Как и воспоминания о собственной истерике над бесчувственным телом.

— Не то чтобы часто, но бывал, — уклончиво отозвался чернак, сворачивая в очередной не замеченный мной ранее коридор. — Раньше в этом была необходимость, теперь отпала.

— Но ты же здесь, — ляпнула я быстрее, чем успела подумать.

— Тоже ищу кое-кого… И, похоже, так же безуспешно, — он опустил голову и распахнул передо мной дверь, неожиданно выведшую нас во двор замка.

С удивлением узнав и башню-помойку, и темное пятно на мостовой, я глухо выругалась: сколько же кругов я намотала по идиотскому подвалу?! Нет, топографический кретинизм в моем случае неизлечим!

— Ладно. Иди. Я потом подойду, — Никс кивнул мне на группу челяди, собравшуюся у крепостной стены и сосредоточенно пялящуюся на башню Алексана, а сам отошел к стражникам.

Кстати, стража ничем не напоминала тех ленивых обалдуев, которых я увидела вчера. Все на местах, полный доспех, оружие в руках, даже на стенах кое-где мелькают. Словно они готовятся вот-вот отражать нападение целой армии.

— Дары для Безымянной приготовила? — неожиданно раздалось над ухом.

Ухлопав все внимание на уходящего чернака, я чуть не подпрыгнула. С трудом узнав в неверном свете факелов так доставшую меня за утро сплетницу, буркнула:

— Нет.

— Ну точно, бестолковая! И что в тебе Никс нашел? — покачала головой она и сунула мне в руки смятый клочок пергамента. — Держи.

— Что это?

— Дар! Для Безымянной! Ты чем меня слушала?!

— Спасибо, — ответило мое неизвестно на что обозлившееся высочество, кое-как подавив желание высказать болтунье, чем я ее слушала и где бы с удовольствием видела в ближайшие лет сто.

Пока я боролась с собственным языком, Никс окончательно затерялся в толпе. Пытаясь понять, куда он пропал, я окинула взглядом полутемный двор. Не считая стражников на стенах, здесь собралось человек пятьдесят. Мужчины, женщины, кое-где мелькали и детские фигурки. И все они, кто время от времени, а кто неотрывно, смотрели на низкую, оббитую железными полосами дверь в башню Алексана.

«Похоже, — сообразило, наконец, мое тугодумное высочество, — мне представится сомнительная честь видеть драгоценного братца. А вот ему встречаться с сестренкой пока совсем не обязательно. Что-то мне подсказывает, что сестренка эту встречу может и не пережить. Нашпигуют со стен болтами с наконечниками из белого железа, и пообщаюсь раньше времени с Безымянной».

С такими мыслями я протолкалась сквозь толпу так, что между мной и ифитовой дверью в три ряда стояла гомонящая челядь, а за спиной оказались крепостная стена и башня-помойка. План сложился сам собой, словно подаренный Создателями: «Каких бы ловушек ни навертел в своем логове Алексан, он вынужден будет их отключить, когда пойдет дурить народ сказками про Безымянную. А я, пока чернаки будут глазеть на представление, накину плетение отвода глаз и проскользну в башню. Даже если там и останется что-нибудь опасное — разберусь: печать боевиков мое упрямое высочество тоже не за красивые глаза получило. Таким образом, я сразу выясню, не у себя ли мерзавец держит Максу. А когда вернется Алек, и с ним пообщаюсь… По-родственному».

Едва удержавшись от того, чтобы предвкушающе потереть руки, я прогнала с лица довольную ухмылку и с преувеличенным вниманием уставилась на башню.

Челядь вокруг гомонила все громче. Судя по долетающим до меня обрывкам фраз, Алексан задерживался. «Узнал, что я здесь?! — мелькнула в голове страшная мысль. — Неужели Никс действительно ехал сюда с предупреждением об исчезнувшей ректорше и таки предупредил?! Но когда?!» Трусостью я никогда не отличалась. Да и не прошло бы мое упрямое высочество тестирование у боевиков, если бы грешило таким позорным чувством. Но при мысли об очередном предательстве Никса внутри все заледенело, и я не знала, что тому виной: страх ли, что сейчас под прицелами арбалетов начнут поголовную проверку, или боль, что я на самом деле фатально ошиблась в чернаке. Хуже всего было то, что за эту ошибку мне предстояло расплатиться не только собственной жизнью…

А между тем шум вокруг нарастал. Не понимая, что происходит, обитатели замка взволнованно переговаривались. Даже стражники отошли от калитки, присоединившись к общим разговорам. Наверное, поэтому всадника в черном капюшоне, влетевшего в распахнутую калитку на измученном варане, заметила только я.

Поводья упали на каменную тумбу. Несколько стражников отлетели в сторону от удара воздушной волны в спину. Только тут народ заметил новоприбывшего.

— Хозяин!.. Хозяин!.. — пронеслось вокруг.

Люди поспешно кланялись, расступаясь перед шагающим через площадь магиком. Он так и не сбросил черный капюшон, но, заметив сверкнувшие в прорезях глаза, я поняла, что такого подарка судьбы мне не дождаться.

«Если это Алексан, то он несколько усох со времени нашей последней встречи, — подумало мое ехидное высочество, согнувшись в поклоне. — И что бы это значило? Братец так испугался, что прислал заместителя?! И где, кстати, Никс?»

Но высовываться, высматривая неуловимого чернака или пытаясь понять, отчего это братец стал заметно ниже ростом, было чревато. Пришлось смирно стоять и слушать, что там вещает черный капюшон. Кстати, голос мне был совершенно незнаком, но это ни о чем не говорило. Изменить его гораздо легче, чем внешность. Простейший амулет, и выбирай любой, от эльфийского сопрано до басистого трольего рыка.

— Бездна — отражение мира живых! — распинался проповедник. — И, как в любом отражении, там все наоборот. Смерть здесь означает жизнь там. Мусор здесь — сокровища там! Слабые и униженные здесь станут аристократией там! Аристократы-белаки этого не понимают! Они живут так, будто никогда не придут в Бездну! Но Безымянная встретит всех! И всякий получит отражение своей жизни! Вас предала ваша родина! Вы не нужны там! И здесь вас презирают и считают ничтожествами! Но Безымянная…!

В ушах звенело от пронзительных воплей магика. Стоявшие передо мной чернаки мерно выкрикивали слова поддержки, словно все разом обезумели. Неожиданная догадка заставила меня посмотреть на проповедника истинным зрением. Я не ошиблась! От него волнами расходились грязно-зеленые полосы запрещенного плетения, подавляющего волю. Точнее, даже не от него, а от невзрачного амулета, скрытого в складках плаща. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и к оболваненным чернакам присоединится еще одна безмозглая крикунья, я плюнула на риск и активировала ментальный блок. Молот в ушах моментально унялся, зрение снова обрело резкость, а голова опять заработала. На смену едва не поглотившему мое туподоходящее высочество трансу пришла здоровая злость: «Ну, держитесь, мерзавцы! Я эту башенную лестницу разнесу к ифитам вместе со всеми ловушками, а обломки отправлю к вашей любимой Безымянной!»

Злобно сжимая кулаки, я стала медленно продвигаться за спинами чернаков к башне Алексана. До двери оставалось всего несколько шагов, когда черный капюшон взвыл особенно громко и толпа рухнула на колени. Волей-неволей, чтобы не выделяться, как варан среди перепелок, мне пришлось последовать их примеру. А проповедник, картинно воздев руки к небу, скороговоркой зачастил какую-то белиберду. С его ладоней прямо в центр вымощенного темным булыжником круга ударили багровые молнии. Мгновенье спустя камень исчез. На месте здоровенного куска площади вращался водоворот непроглядной тьмы.

Помимо воли осенив себя святым кругом, я, похолодев от ужаса, смотрела, как чернаки с остекленевшими глазами один за другим подходят к этому кошмару и бросают туда всякий мусор.