Ректор по семейным обстоятельствам - Никитина Анастасия. Страница 79

— Убедился. Но теперь это не имеет значения.

— А что имеет? — приподняла бровь я.

Пожалуй, я и сама до конца не понимала причины своей дотошности. Зачем допытываться, выясняя нелицеприятную правду, которая и так была известна моему глупому высочеству? Не иначе как скрытый мазохизм проявился.

— Если вам так уж это важно, то пожалуйста. После всего случившегося я не смогу здесь работать.

— Я же сказала, что не буду ворошить ваши попытки заработать…

— А я уже сказал и вам, и в Тайной канцелярии под зельем правды, что Симеон не платил мне за услуги! — маска ледяного безразличия на мгновенье соскользнула, и в глазах чернака полыхнула нешуточная злость. — Да, я повел себя как дурак, не задавшись вопросом, зачем брату правителя вдруг помогать безродному переселенцу. Но этим моя вина исчерпывается! Я не поддерживал и никогда не поддержу попытку развязать гражданскую войну! Я знаю, что это такое!

«Ох, какие мы гордые! — внезапно обозлилась и я. — Знает он! Книжки с картинками успел посмотреть вместе со своей тупой подружкой-библиотекаршей в промежутках между обсуждениями злобной ректорши?! Да на Белом континенте никаких войн не было уже четыре сотни лет!»

— Я имела в виду вашу попытку разжиться приданым одной бастарды с тракта, — ледяным тоном бросило мое взбешенное высочество.

— Каким приданым? — опешил Никс.

— Приданым Рагетты. Слышали о такой? — криво улыбнулась я.

— Как же, — вернул ухмылку чернак. — Конечно, слышал. Она еще развлекается тем, что дурит разным размечтавшимся безумцам головы, а потом выбрасывает их, как надоевшие игрушки.

Я не нашлась что ответить на подобную наглость.

— «Можешь убираться на все четыре стороны!» — пропищал Никс, передразнивая мои слова. — Ее высочеству надоел очередной глупец, и его царственным жестом послали. Я, как и положено глупцу, понял не сразу, но уж когда узнал ваше высочество, не понять не посмел. Выполняю высочайшее повеление: убираюсь на все четыре стороны. Только бумажку подпишите, чтоб уж все по закону, ваше высочество!

— Я давала тебе возможность избежать ареста! — рявкнула я, грохнув кулаком по столу так, что подскочил чернильный прибор.

— А меня не за что арестовывать, ваше высочество! За глупость пока на рудники не отправляют. Даже если глупость состоит в том, чтобы влюбиться в дочь правителя! Тем более по неведенью!

— Влюбиться?! — до воспаленного мозга дошло только одно слово, за него я и зацепилась. — Ты «влюбился» в приданое, которое пообещали за бастардой!

— Никто мне не обещал никакого приданого! — Никс шагнул вперед и, опершись о жалобно скрипнувшую парту обеими руками, навис надо мной. — Откуда вообще взялся этот бред?! Если я вам надоел, вы могли бы просто об этом сказать! Или у вас, белакских аристократов, это не модно?! Ну конечно! Налететь ни с того ни с сего, обозвать как-нибудь, например, продажной шкурой, и исчезнуть в неизвестном направлении вам больше нравится, да?! Но я-то не белакский аристократ, мне такая модная отставка непонятна!

— А что тут непонятного?! Денег захотел, приданого! А я хочу, чтоб интересовались мной, а не приданым!

— В сотый раз тебе повторяю, — в запале Никс отбросил преувеличенно почтительный тон и перешел на «ты», — не знаю я ни про какое приданое! Когда ты на меня налетела, как взбесившийся ифит, я вообще ничего не понял! Вечером побежал в таверну. Но там тебя не было. Зато Крупп сказал, что ты умчалась в Локхар разбираться со своими богатыми родственниками-аристократами, которые тебя обидели чем-то, и вряд ли живая оттуда вернешься. Я наплел что-то про семейные обстоятельства профессору Карне и помчался за тобой! Да я даже не сразу понял, что Рина — это ты! Только когда Оли, искавшая свою наставницу Аленну, подошла именно к тебе! Но ты, наверное, здорово посмеялась над моей новой глупостью!

Я вспомнила, как рыдала над мечущимся в горячке чернаком, как лебезила перед костоправом-целителем, чтобы получить возможность приготовить противоядие, и меня словно окатило холодным душем. Прошли и злость, и обида, не оставив ничего. Только маленький ледяной кусочек Бездны где-то под сердцем.

— Мне было некогда смеяться, — холодно проговорило мое внезапно успокоившееся высочество. — Я готовила противоядие для одного горе-заговорщика, искала своих попавших в ловушку психопата братьев и… Впрочем, неважно, что еще.

— И ловила падающие башни, — так же тихо отозвался Никс. — Я видел. А про яд не знал…

— Неважно, — я подняла руку, останавливая ненужные рассуждения, и размашисто расписалась на клочке пергамента с его прошением. — Ты хочешь идти? Хорошо. Вот твоя бумага. Ты свободен. Можешь искать новую подругу с приданым.

— Да какое, к ифитам, приданое?! — снова взорвался чернак.

— Ты действительно не знал? — я поднялась, пристально глядя ему в глаза.

— Нет! Нет! Сколько раз повторить?! Хочешь, под зельем правды спроси! Я не понимаю, о чем ты!

— Дядя Симеон распустил среди наемников слух, будто Рагетта — бастарда и за ней дают приданое в десять тысяч золотых. За последние пару месяцев мне в любви объяснились несколько ловкачей, в том числе Крупп. Впрочем, надо отдать ему должное. Когда он понял, что во внезапно вспыхнувшую страсть я не верю, то предложил разделить деньги и рассказал всю предысторию.

— Я не знал об этом! Клянусь! — воскликнул чернак то, что я уже и так поняла. «Ну и дура вы, ваше высочество!» — мелькнула в голове шальная мысль. Но Никс, оказывается, еще не закончил. — Значит, когда ты приказала убираться, ты всего лишь…

— Хотела избавить тебя от разбирательства в Тайной канцелярии, — кивнула я, все еще не до конца отойдя от пережитого стресса.

Как он оказался рядом, мое слегка заторможенное высочество даже не заметило. А вот теплые нежные губы, коснувшиеся моего лица, не заметить было невозможно. На какое-то время я просто выпала из реальности, потеряв связь с внешним миром. Да и не нужен мне был тогда этот мир. Казалось, еще чуть-чуть, и я взлечу или рассыплюсь на тысячи счастливых искорок. И каждая из них будет плавиться от волшебной неги, мягкими волнами растекающейся от прикосновений любимого. Любимого, который любил именно меня…

— Теперь я уйду счастливым, — тихий шепот обжег мочку уха.

— Уйдешь? — все еще не понимая, на каком свете нахожусь, так же тихо переспросила я. — Зачем? Мы же все выяснили.

— Мы — да. Я думал, ты играла со мной. И я ошибся. Это счастье.

— Тогда зачем уходить? — сообразив, о чем, собственно, речь, я отстранилась, пытаясь поймать его взгляд.

Но Никс упрямо отводил глаза.

— А если не уходить, то что?

— В каком смысле? — мое окончательно вынырнувшее из неги высочество напряглось, предчувствуя очередную пакость.

— Ты принцесса, а я… Подумай, что будут говорить за нашими спинами.

— Какая разница, что кто-то там будет говорить?! — возмутилась я.

— Никакой, — кивнул чернак, переместившись так, что между нами снова оказалась заваленная письмами парта. — Пока ты со мной.

— Так в чем проблема?

— Я — переселенец, магик без рода-племени. Эта страна не приняла меня, вернуться домой я не могу. А здесь ты — дочь правителя. Однажды тебе придется выйти замуж. И назвать тебя женой позволят явно не мне. Кем я стану для тебя тогда?

— Значит, я никогда не выйду замуж! — буркнула я, выбираясь из-за ифитовой парты и пытаясь его обнять.

Но Никс поймал мои руки в воздухе, не позволяя притронуться.

— Рано или поздно ты выйдешь замуж, — с грустной улыбкой, так не похожей на его обычную кривую ухмылку, покачал головой он. — А делить тебя с другим, стать ночным вором, любовником, прячущимся от тени, я не смогу. Прости.

— Но как же?.. — беспомощно пробормотала я, чувствуя, как по щекам потекли слезы.

Никс резко выдохнул и обнял меня, с силой прижав к груди:

— Я бы никогда не отпустил тебя, если бы…

— Если бы что?

— Если бы не был безродным переселенцем, — непривычно жестко отозвался он, и я покачнулась, внезапно лишившись поддержки его рук.