Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 62

— Самая паршивая вещь, о чем бы я када-либо думал.

Тримир убрал руку с его плеча.

— Помнишь ту повозку, которую мы сопровождали, и девушку, которая тебе понравилась? — спросил он, дабы отвлечь товарища от невеселых мыслей.

— Ты о той девахе? Якоже забыть-то! — воскликнул Сезем.

— Видно, что девица из знати.

— Как ты это сумел обознать, значит-с? По ее личику? Да чо нам, девки из знати як свята плоть? Обыкновенные они бабы, как эта деваха.

Тримир посмотрел на него с толикой неприязни, но Сезем был слишком слеп и глуп, чтобы это заметить.

— Нерев рассказывал, как они притащили ее в западную башню, — продолжил Тримир.

— К тому чаровнику, что ли?

— Он не маг, а ученый. Говорят, что он был раньше профессором в Вайленбургской Академии в Ардейнарде, преподавал медицину. Оттуда его поперли за аморальные и незаконные эксперименты над студентами-задолжниками.

— Стало быть, книжник этот не лучше ельфа, за которым весь мир теперича охотится.

— Возможно, только вот «книжник» благодаря своим не совсем традиционным методам лечения и опытам пригодился у нас в княжествах и долгое время ходил подле самого князя.

— А сюды как его занесло? — поинтересовался Сезем и, покряхтев, поправил сдавивший его туловище жиппон.

— Не знаю. По слуху, он чем-то стал неугоден князю, и его отправили под покровительство окольничему Архипу, чьи полномочия на островах отныне превосходят его прошлые обязанности советника.

— Черт с этим Архипом. Лучше скажи, как это связанно с моей девахой?

Тримир вздохнул.

— В общем, Нерев и другой дружинник были ответственны за нее, водили ее к этому профессору, а потом в камеру, и так три дня подряд. Чем она так важна — непонятно. Но Нерев узнал, что она и Милован люто друг друга ненавидят.

— Гм… Вроде обычная девка, что ее может связывать с командующим? — хмыкнул Сезем.

— Видать, необычная, раз к ней такое повышенное внимание. Профессор ее всю изрезал, столько крови выпустил на свои исследования… Нерев говорит, что хоть командующий ее всячески унижает и бьет, показывая тем самым, что она не годная и пощады ей не будет, ему все равно ее жалко.

— Ищо бы. Понапрасну терзать тело, мона ведь пользоваться им по-иному… — Сезем прикрыл глаза.

— Вчера Милован наконец-то добился каких-то результатов от профессора. Каких точно — Нерев не понял, но они не обрадовали командующего. Он избил ее еще сильнее, чем до этого.

— Коли он с ней закончит, есь у меня мечта.

— Да заткнись ты уже, — не выдержал Тримир. — Все об одном у тебя мысли. О том, как пожрать, да деву младую пощупать. Не закончит он с ней, Сезем. Когда Нерев уводил девчонку, он слышал, как командующий говорил о том, что ему нужно срочно связаться с князем. Вот так.

— Жалость-то. Идеже ее держат?

— Ее посадили в одну камеру с тем эльфом.

— С каким ельфом?

— Что в повозке с ней вместе был. Лекарь. Нерев слышал, как она хнычет по ночам, утыкаясь эльфу в шею.

— Паршивый остроухий… Прибил бы, — Сезем сжал руки в кулаки.

— За то, что он способен ее утешить, в то время как ты сможешь ей дать только то, что и все остальные в этой крепости — еще одну порцию унижений? — язвительно проговорил Тримир, глядя на Сезема сверху вниз.

Тот не отступился и не отвел глаз.

— Отчего ж ты ее так рьяно защищаешь, Тримир? Она не просто бандитка, раз дело задевает самого княже.

— Ты прав, Сезем, — он посмотрел вдаль, на пески у горизонта. — Кем бы она ни была, я точно знаю, что она ни в чем не виновата перед Милованом. Я увидел это по ее глазам.

— Как это? Ты умеешь эти всякие штучки чаровников, вроде этой… как ее… телипартии?

— Телепатии, — терпеливо поправил Тримир. — Нет, я просто встретился с ее взглядом, и мне все стало ясно. Но ты не поймешь, Сезем. Ты ничего не поймешь.

Тем же вечером они вдвоем снова вышли на площадку шпица. Караульные теперь изнывали от холода, пробиравшего до костей, а не от жары. Укутавшись в плащи из плотной ткани, они наблюдали за накрененным вбок месяцем, лениво плывущим по небу, и вели будничные разговоры. В какой-то момент Тримир почувствовал усталость и захотел спать. Тогда он, дослушивая очередную байку Сезема, собирался пойти вниз наконец, но тут зарево, мелькнувшее в отдалении, сорвало весь его план.

— Что это? — встревоженно спросил Сезем, прервав свой рассказ.

Тримир подошел к краю площадки, вглядываясь.

— Огонек, — пробормотал он. — Или… Матерь Света, это требушет!

Караульные сбежались на его реплику. Прошло не больше секунды, прежде чем они снова разбрелись по площадке, но на этот раз не сонные и замерзшие, а взволнованные и напуганные.

— Тревога! — заорал один из них. — Тревога! Нас атакуют!

Тут же по всем шпицам и стенам разошлась эта весть, и в отсутствие командующих началась громкая и беспечная паника. Нескоро караульные сообразили, что целесообразнее всего было обратиться за помощью к горнистам. И когда те затрубили в свои горны, первый град стрел уже полетел к Бастиону, преодолевая высокие стены.

Внизу, в подвалах крепости, об атаке узнали не сразу. Большинство уже спали, другие были заняты всякими разными делами, от игры в карты и выпивки до допросов и пыток пленных.

Лета лежала на длинном вытянутом столе. Ее руки и ноги были перетянуты ремнями. Рядом ходили Милован и старик в очках. Нет, не так. Милован ходил за стариком, который уткнулся в толстый фолиант, и время от времени повышал голос, чем заставлял пожилого прятать голову в плечи. Лета не слушала, о чем они говорили. Ей уже давно было безразлично. Ее здесь нет. То, что лежало на столе, — лишь пустая оболочка.

Так было проще, но безразличие давалось ей с трудом. Командующий постоянно давил на ее самые больные места, как на душе, так и на теле, вызывая бессильную ярость. Он считал, что она сможет быть в дальнейшем неплохим тузом в рукаве у Твердолика. Живая дочь царя Китривирии. Возможно, что сейчас ее жизнь принесет больше пользы, чем ее смерть двадцать лет назад. Несмотря на то, что Милован горел желанием убить ее, о чем неустанно напоминал, долг служения князю боролся внутри него с этим чувством. Благодарность владыки была важнее сиюминутного удовольствия, как командующий это ей объяснял.

Сиюминутное удовольствие. Вот какой будет смерть Леты для него. Это было унизительно осознавать. Она мечтала, что его убийство от ее рук покажется ему вечными муками. Мысли об этом не давали ей сойти с ума, когда старик в очках в очередной раз надрезал ее запястья тонкими лезвиями. Какое безразличие? С каждым часом она все сильнее хотела придушить не только Милована, но и старика.

— Она не должна умереть раньше времени, — проговорил командующий, тенью следовавший за пожилым.

— Не умрет. Я слежу за этим, — ответил тот.

— Ты пролил много ее крови.

— А результат? Он вас порадовал, не так ли? Любопытно, как ее организм реагирует на те или иные воздействия… Совсем не так, как наши с вами, людские. Это стоит тех жертв.

— Мне достаточно было убедиться лишь в том, чья кровь в ней течет.

— Я дал вам ответ.

— Что насчет ее меча?

— Тут дело совсем иное. Магия, — изрек старик.

Лета повернула голову, насколько ей позволяло положение. Анругвин был совсем близко, на соседнем столе, освобожденный от ножен, гладкий и легкий. Старик подошел к нему и занес костлявую руку над клинком.

— Какая магия?

— Его ковали эльфы, бесспорно. И, возможно, они же наделили его такой способностью.

— Почему никто из нас не может взять его? У меня все руки в волдырях, Блазнгар тебя забери…

— Меч выбрал своего хозяина. Я слыхал о таких легендах, о таких клинках, у которых есть душа… Почему это происходит, я объяснить не могу.

— Душа, — сквозь зубы произнес Милован. — Это банальное колдовство. Слышишь, девка?

Командующий появился в поле зрения Леты и завис над ней.

— Он принадлежал раньше ему? Где он его взял? Украл? Как снять чары с него?