Теневая месса (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 17

Потом он закрывал глаза и чувствовал руки, которые старался ненавидеть, обнимал хрупкое тело, тайно вбирая в себя запах жасмина. Её запах. Он запомнил бы его, даже если бы прошли десятилетия. Тоска, разлитая по всем углам памяти, горела медленным пламенем, выжигая извилистые шрамы во всех мыслях, во всех желаниях, везде, где начиналось сознание. Проще было стать зверем, ведомым инстинктами. Не чувствовать ничего, кроме животных побудок охотиться, есть и спать. Полное отмирание всех человеческих чувств, что оставались в нём. Но это было невыполнимо.

Петляя в переулках между домами, намеренно оттягивая возвращение в лес, Конор вновь откупорил бутыль и принялся пить, большими глотками, обдающими горло жаром горечью. Чёртова змея. Он думал, что легко её забудет. Он всерьёз был таким дураком? А ведь не свяжись он в очередной раз с Логнаром и его шавками, он бы не встретил девку. И какой резон был убивать отца? Ему было на всё плевать, на всю эту войну, на Сынов Молний и имперцев, он даже не ощущал желание отомстить. Просто расчёт, ненужный и ничего ему не подаривший, но почему-то он думал, что должен сделать это.

Беги теперь. Спасайся от мира, в котором соревнуются в цене за твою голову.

«Преувеличиваешь, — хмыкнул про себя Конор, отшвыривая пустую бутыль в кусты. — Никому нет дела до тебя, кроме пары-тройки мстительных уродов, которых ты обокрал давным-давно, и братца, который думает, что сможет получить таким образом искупление за своё предательство».

Дело прошлое. Поэтому пора уходить отсюда, оставить все воспоминания здесь и никогда не возвращаться к ним.

Переулок между домами постепенно сузился, уходя в черноту, тогда Конор и ощутил шевеление за своей спиной. Из-за выпивки обонятельные рецепторы совсем отмерли. Трезвый, он бы заметил чужое присутствие на пустых улицах до того, как сам себя завёл в тёмное место. Но колебания воздуха позади и шороха одежды оказалось достаточно, чтобы выхватить топор и предостерегающе метнуть его в незваного гостя.

Как Конор и предполагал, противник увернулся, но топор и без того просвистел едва ли не в целом метре от него. Он промазал намеренно, дабы у незнакомца хватило времени и ума передумать. К тому же Конор хотел посмотреть ему в лицо.

Противник не передумал и кинулся к нему. Физиономию скрывал капюшон плаща, но Конор успел заметить мельтешение белых кудрей до самой груди. Успев закатить глаза, он двинулся в сторону, уходя от неуверенной атаки, затем ударил ребром ладони по предплечью. Визитёр охнул и выронил меч. Конор стукнул его сапогом по колену, сильно и не без удовольствия, подсекая ноги. Судя по тому, как противник взвыл, удар был болезненным и едва не лишил его коленной чашечки. Он повалился на пыльную землю, бесконечно кряхтя и пытаясь подтянуть к себе колено.

Не торопясь, Конор сходил за топором, вонзившимся в стену давно брошенной и полуразвалившейся избы, заткнул его обратно за пояс и вернулся. Вытащив меч из ножен, он направил его на незваного гостя и цокнул языком.

— С каких это пор ты нападаешь со спины, как самая последняя гнида? — спросил он и остриём клинка откинул капюшон с лица противника.

Тот что-то простонал в ответ.

— Больно тебе? — вскинул брови Конор. — Лучше, если я тебя убью? Ну, у меня такое право имеется.

— К… Конор…

Его лицо несколько осунулось за прошедшее с их последней встречи время, розовые щёки побледнели и впали, голубые глаза глядели голодным волком. Но и Конор ведь выглядел не лучше. Волосы успели отрасти настолько, что приходилось завязывать на затылке маленький хвостик. Он забыл, когда брился в последний раз, а если ему попадались зеркала, то он никогда в них не смотрел.

— Знаешь, что меня больше всего удивляет? Нет, не твоё появление. А отсутствие чувства самосохранения. Или ты думал, я не замечу, что ты следом плетёшься?

Бард наконец оправился немного от удара и приподнялся на локтях, игнорируя меч, нацеленный ему в лицо.

— Я тоже не удивлён, — прохрипел он. — Зачем же так сильно бить…

— А зачем меня преследовать? У Торода закончилось пушечное мясо?

— Я сам вызвался, — промямлил Берси, захлопав длинными ресницами.

Конор отвёл клинок от его физиономии, с раздражением дёрнув бровью.

— Вот это да. За прошедшую зиму у тебя что, мозги отмёрзли? Учти, если я решу поделиться объяснением, к кому тебе уж точно не следует лезть, оно может стать последним в твоей жизни.

Он сплюнул за землю и спрятал меч в ножны, поворачиваясь к барду спиной.

— Живи, придурок. У тебя есть время убраться обратно к своему ярлу, пока я не передумал, — бросил он и продолжил свой путь по переулку.

— Так и знал, — едва слышно выдал бард.

Конор остановился, ожидая продолжения.

— Ты никогда не поднимешь руку на старого друга.

Он обернулся к Берси, едва сдерживая хохот.

— «Старого друга»? — протянул он, ядовито ухмыляясь. — Твоя смерть мне не интересна. Но, не сомневайся, сунешься во второй раз — я раскрою твою кудрявую головку и глазом не моргну, певун. Возвращайся в Недх. И передай привет Тороду. Скажи, что мне даже забавно становится от его настойчивости.

— Я не вернусь в Недх.

Конор сложил руки на груди, не скрывая любопытства, и кивком призвал барда продолжить.

— Из-за того, что ты сделал тогда, Сынам Молний пришлось пережидать всю зиму в Леттхейме и постоянно отбиваться от имперцев, присланных из Флярдхейма, — пояснил Берси, морщась от боли в колене. — Мы понесли много потерь. А потом… Я не хочу участвовать в этой бойне. Наш народ проиграл в битве за Недх.

— С концами?

— Нет. Но этого недолго ждать, — бард поднял на него глаза. — Я без труда добился разрешения у Торода выследить тебя. Но убивать не планировал.

— Серьёзно? — фыркнул Конор. — Да ты напал на меня минуту назад.

— Я… Надо же было как-то привлечь твоё внимание. Ты бы не стал говорить со мной, если бы заметил меня первым.

— Я и сейчас не особо хочу с тобой беседовать. Но, надо признать, мне интересно, почему ты решил найти меня.

— Я осознал, что некоторые события уже не изменить. Я хочу жить. В Недхе всех мятежников ждёт гибель, — произнёс Берси, дрогнув голосом.

— Ну и ну, — хмыкнул Конор. — Это говорит мне храбрый бард, готовый, если верить его поэмам, отдать жизнь за родину. Опять же: причём здесь я?

— Разреши мне путешествовать с тобой.

«Дурак дураком и не меняется. Радует твоё постоянство, певун».

— Нет, твои мозги и вправду превратились в ледышку, птичка ты моя голосистая. Ты что, сам за себя постоять не можешь? Для чего тебе попутчик вроде меня?

— Но мне… Мне не хочется быть одному. А тебя я давно знаю, — робко заявил Берси.

— После всего, что я сделал?

— Мне известно о твоём истинном мотиве.

Конор напрягся.

— Откуда? — осторожно спросил он.

— Догадался. Я ведь был на суде… Видел тебя и её. Может, я не особо умён, но не слеп.

— Что мешает мне убить тебя прямо сейчас, чтобы ты унёс свои догадки в могилу?

— Ничего, — также осторожно пробормотал бард. Знал, что ходил по краю. — Но кому я могу теперь это рассказать? Даже если бы я хотел… Никто не поверит. Потому что всё слишком запутанно.

«Ты прав. Так чертовски запутанно, что я уже отчаялся разматывать этот клубок».

Барду сегодня удивительно везло. Будь Конор в другом настроении, он бы лишился своего языка. Так и следовало поступить, на всякий случай. Берси был тем ещё любителем посплетничать. Его спасал отчасти тот факт, что ему в самом деле мало кто поверит.

Конор вздохнул и посмотрел в сторону. Он понимал, что под воздействием виски размяк, но ничего не мог с этим поделать.

— Ты хоть знаешь, куда я направляюсь?

— Я бы выбрал княжества.

— Разумный выбор. А если копнуть глубже, то он покажется тебе верхом безумия и кретинизма. Слышал про Инквизицию?

— Об этом даже в Недхе говорят, — сглотнув, пробормотал Берси.

— Поэтому я отправлюсь на Иггтар.