Теневая месса (СИ) - Кадышева Дарья. Страница 80

Взгляды— вот и всё, что было между ними. С той самой ночи, когда они швыряли за борт тела матросов. Взявшись за ноги очередного трупа, он подождал, пока она просунет руки у него подмышками. Они подняли тело, и он посмотрел на неё. Ситуация более чем не подходящая, но полукровкаглянула на него так, отчего его нечестивое бессмертное сердце зашлось в бешенстве, разгоняя желание по венам.

Ночами Конор лежал в своей маленькой комнатушке внизу, в которой умещалась только прикрученная к стене узкая койка, и вслушивался в шёпот моря. Ему казалось, что в нём он улавливал её стоны — отголоски прошлого, времени, когда его пальцы путешествовали по нежной оливковой коже с буграми шрамов и неровностей, а у него было позволение делать это. За маленьким, похожим на круглуюдыру окном, он видел воду и край усыпанного бриллиантами звёзд неба, и ни одна из них не могла сравниться своей яркостью с тем мгновением, когда Конор впервыепопробовал кровь девчонки. Глоток стал взрывом, рождением новой звезды, впустившей свет в сухие жилы.

Он кормил себя воспоминаниями и страдал от этого. Но если он постучится к ней в дверь, если скажет… Он потеряет что-то важное и не вернёт назад.

Полукровка заговорила с чародейкой. До его ушей долетала их болтовня. Она встретила его взор. Лицо у неё было расслабленное, чуть надменное. Как всегда она старалась не замечать Конора. Она могла огрызаться с ним, перекинуться парой общих фраз, но не давала подойти слишком близко.

В глазах, в которых слишком явно плясали черти, он видел знакомый вызов, убеждающий его сорвать эту дверь с петель. Её телои язык могли лгать. Но не взгляд.

Прошла, наверное, тысяча лет с того момента, как он увидел её в Старолесье, или всего один день. Неважно. Тогда-то он и должен был свалить, несмотря на обещания, что он дал Логнару. Он бы ушёл и не узнал ни её, ни всех проблем, связанных с полукровной паршивкой.

— Мои родители, вероятно, думают, что я погибла, — бубнила ведьма. — После… После того, как всё закончится, я отправлюсь к ним в Гальшраир.

«Наивная девочка. До сих пор не понимает, что маги со своими сказками вручили ей билет в один конец».

Жажда истины нередко приводит к могиле. Конор хотел бы знать, что полукровка провела с ведьмойвоспитательную беседу на эту тему. Ведь она сама была не в восторге от историй о Ткачах и всяких других таинственных божках, что могли принять обличье верховного служителя Церкви.

Такое и после отвара из грибов с трудом привидится. Хотя после всего, что Конор повстречал в этой жизни, он не исключал правдивости догадок чародейки. Да и было бы интересно узнать, что за бог так развлекался, разыгрывая из себя великого миссионера.

— Они будут гордиться тобой, — пообещала полукровка.

— Я надеюсь. Мне не затмить всех моих братьев.

— Пятеро, — она улыбнулась в ответ округлившимся гадючкиным глазам. — Знаю, знаю. Мы большая семья.

— Почему ты раньше не рассказывала?

— Не представилось случая, — чародейка сдвинула брови. — Когда я родилась, мои братья уже учились, чтобы стать воинами царя Джатвы. Я редко их видела. Помню последний день дома, перед Амерлуном. Тогда мы все собрались на веранде, закрытой от солнца виноградной лозой. Вернулся из странствий даже Вихат, чтобы оказать мне честь своим присутствием. Мой старый браслет был его творением. Он принадлежал моим предкам, но Вихат перековал его, придав ему красоту и магическую силу.

— Он чародей?

— Да. Придворный маг Джатвы.

— Ты скучаешь по семье?

Ведьма опустила плечи и посмотрела вдаль, на чёрные облака. Хоть ей больше и не приходилось разыгрывать аристократку, она не стремилась сменить платье на привычные ей брюки. Только распустила корсет и закрыла шалью глубокий вырез на груди, пряча два объёмных бугорка. Конор и не подозревал до этого платья, что у чародейки существовала грудь.

Её же подруга не стеснялась расхаживать в одной рубахе ночью по трюму, зная, чьи взгляды собирает своим телом. Куда бы она не шла, к магичке и волколаку или по нужде, Конор просыпался, учуяв её запах. Он стал нести вахту внизу — ночные брождения участились.

Она просто вынуждала Конора прижать её однажды к стенке и отыграться за все мучения.

— Моё место не там, — после паузы ответила чародейка. — Как бы я ни хотела вернуться к ним, я продолжу предначертанный мне путь.

— Мы не выбираем своё предназначение, — негромко и с толикой горечи сказала полукровка.

Голос её, хрипловатый, низкий, с бесконечно меланхоличными интонациями, мог принадлежать взрослой женщине. Тем заметнее была разница с её юным лицом, мало тронутым прошлыми страданиями, с одним единственным шрамиком внизу скулы.

Этот контраст возбуждал Конора. Он с трудом переключился на созерцание моря за бортом. Размеренная качка на волнах вводила в заблуждение, убаюкивая и нашёптывая, что буря на горизонте была всего лишь миражом.

Рихард отдал ему бутылку. Он припал к горлышку, глотая отвратительное пойло дружинников, будто изысканное вино. Все прочие напитки держали про запас. Капитан приказал приберечь дорогой алкоголь для особых случаев.

Конору было всё равно, что пить. Лишь бы мир оставался поддёрнут ласковым туманом, а идиоты вокруг веселили его своим присутствием вместо того, чтобы бесить до нервного тика.

— Что будем делать, когда прибудем в Сфенетру? — поинтересовался Конор, опустив бутылку м повернувшись к Рихарду.

Керник положил руки на пояс, на котором покоились в узорных ножнах два кинжалабезупречной кузнечной работы. Марта и Агата. Первый был обязан своим именем матери, а второй… Возлюбленная? Рихард никогда об этом не говорил. Кинжал был чуть меньше первого, а по рукояти шёл цветочный узор. Роза. Её лепестки оплетали ассиметричную гарду.

Рихард заметил, куда смотрит Конор, и вытащил кинжал из ножен. Через мгновение его остриё вонзилось в борт, приковав к нему рукав камзола. Конор не вздрогнул и лениво оторвал глаза от кинжала, воззрившись на керника:

— Если хочешь подравнять мне манжеты, просто скажи. Обсудим сперва длину, а то мне так коротковато.

Рихард вырвал кинжал, освобождая его руку, и вернул оружие на прежнее место.

— Просто перестань на неё пялиться, — бросил он.

Конор проснул палец через дырку в рукаве, прикидывая, взять ему сегодня самому иголку с нитками или запрячь какую-либо из женщин на корабле.

Весомый довод постучаться в каюту полукровки.

— Иногда мне кажется, что внутри тебя сидит мелкий псих, который пристал к тебе вместе с остальными странными привычками и блохами в этом твоём Кривом Роге, — хмыкнул он. — Некоторые людилечатся от этого зельями и знахарями, ты в курсе?

— Ты спрашивал, что мы будем делать, когда окажемся в Сфенетре, — напомнил Рихард и мотнул головой, будто его ответ был очевиден. — То, что ты предлагал мне тогда, Хелв.

— И у тебя хватит смелости оставить своих щенков самих разбираться со святошей и прядильщиками?

— Их называют Ткачами.

— Да мне начхать.

— Они справятся со своими делами и без меня. Но я не уверен, что мы не задержимся с ними ещё немного, — Рихард встретился с Конором глазами и усмехнулся. — Всегда мечтал побывать во дворце царя.

— Я был бы не против расстаться с этим цирком, как только сойду на сушу.

— А как же она?

— Она? — фыркнул он.

Маленькие ушки в нескольких метрах от них, прикрытые чёрными локонами, насторожились, улавливая каждое слово.

«Не заставляй меня жалеть о том, что я рассказал тебе», — мысленно произнёс Конор, сощурившись.

Полные темноты глаза Рихарда стрельнули по полукровке. Услышав всю правду о кольце и о той ночи в шахтах, керник назвалдевчонку слабостью Конора.

Нет. Он не размяк. Может, он и хотел её, но прикипеть к ней настолько… Нет. Все свои слабости и привязанности он оставил в старом сердце. В новом было место только для стылой ненависти, да и ту он почти расстратил за прошедшие годы.

— Она ничего не значит. Перестала значить после неудачи с ритуалом, — сказал Конор. Он не сомневался, что гадючка слышала его. — Когда её долг будет уплачен, наши пути разойдутся.