Слуга трех господ (Воспоминания о войне) - Жукович Василий Николаевич. Страница 10

К чему бы трибунал приговорил Краснова и Деменева, неизвестно. Скорее всего, к расстрелу. Потому что в отношении арестованных офицеров и генералов в то время выносили в основном два вида приговоров — оправдать или расстрелять, других формулировок почти что не было. Но оправдательные приговоры выносились очень редко. Чаще всего обвиняемых приговаривали к расстрелу. Но Краснову с Деменевым на этот раз повезло. Краснову чудом удалось через начальника железнодорожной станции города Минска связаться с командующим Западным фронтом генералом В.И. Гурко, который дал указание немедленно освободить арестованных Краснова и Деменева и отправить их в свой корпус. Вернувшись в штаб корпуса, Краснов написал очередной, уже третий по счету, рапорт на увольнение из армии. Но ни в штабах армии и фронта, ни в военном ведомстве России просьбу Краснова не удовлетворили. Но и на прежнюю должность командира корпуса его не вернули, а назначили командиром 1-й Кубанской казачьей дивизии. И с этого времени пути Деменева и Краснова разошлись, но ненадолго. Краснов уехал принимать новую дивизию, которая стояла под городом Мозырь, а Деменев остался в своем корпусе на прежней должности. Но корпус вскоре расформировали, и Деменева назначили командиром 10-го Донского казачьего полка, который включили в состав 3-го Конного корпуса, которым командовал генерал Крымов. А Краснов ненадолго задержался на должности командира дивизии. Уже в августе 1917 года его снова назначили командиром корпуса, но не прежнего, а 3-го Конного, который по распоряжению Верховного главнокомандующего генерала Корнилова по железной дороге направлялся в Петроград и находился в движении. Позже Деменев узнал от Краснова, что части этого корпуса, погруженные в эшелоны, были разбросаны по восьми железным дорогам разных направлений так, что даже командиры полков не всегда знали, где находятся их сотни и эскадроны. В результате только в Пскове Краснову удалось разыскать штаб и некоторые части 3-го Конного корпуса и принять их под свое командование.

Получив новое назначение и прибыв в Псков, Краснов срочно собрал на совещание полковых и дивизионных командиров, которые к этому времени уже прибыли в Псков или находились недалеко от него и имели связь со штабом корпуса. Командир 10-го Донского казачьего полка полковник Деменев, полк которого уже находился в Пскове, ехал на совещание к генералу Краснову с радостью. Ведь он почти два года служил и воевал под его началом, начиная с дивизии и заканчивая корпусом, которыми командовал Краснов. За это время они не один пуд соли съели вместе с ним. Наступали, проводили рейды по вражеским тылам, отступали, теряли в боях с врагом своих сослуживцев. И даже несколько дней в минской тюрьме вместе просидели в ожидании приговора военного трибунала. Они всегда понимали друг друга с полуслова. Поэтому Деменев и радовался предстоящей встрече со своим бывшими, а теперь уже и будущим командиром. Обрадовался и генерал Краснов, увидев на совещании бывшего заместителя начальника штаба 2-й Сводной казачьей дивизии и корпуса, а теперь командира родного ему 10-го Донского казачьего полка полковника Деменева. Сразу же после совещания Краснов поехал знакомиться с частями 3-го Конного корпуса, расположенными в Пскове и в его окрестностях, и начал с 10-го полка, в который поехал прямо с совещания вместе с Деменевым. Перед тем как отправиться в свой полк, Деменев сообщил начальнику штаба, что едет вместе с генералом Красновым, и приказал к их прибытию построить полк. И когда Краснов с Деменевым приехали в полк, то он уже был построен и встретил своего бывшего командира полка, а теперь уже командира корпуса, в парадном строю и в полном составе. Большинство казаков этого полка знали Краснова лично еще по тем временам, когда он им командовал, поэтому встретили его с радостью и ликованием. Осмотрев внешний вид личного состава полка, Краснов в целом остался доволен. Но у многих казаков обмундирование поизносилось и требовало замены. Требовался ремонт и замена конской сбруи. Но все это негде было взять, потому что централизованного снабжения армии уже давно не было, и каждый командир сам выкручивался, как мог. Кому-то удавалось где-то что-то раздобыть, приодеть и накормить своих людей, и они имели более-менее сносный вид. Но многие командиры были или не способны заниматься снабжением, или просто не хотели обременять себя лишними заботами. Сами были сыты и одеты, а их подчиненные были предоставлены сами себе. Поэтому казакам ничего другого не оставалось, как митинговать и заниматься грабежами. За такое отношение к своим подчиненным многих офицеров казаки арестовали, а некоторых и расстреляли.

Из 10-го Донского казачьего полка Краснов вместе с Деменевым, которого он попросил поехать с ним, отправились осматривать другие полки и дивизии 3-го Конного корпуса, положение в которых оказалось намного хуже, чем Краснов и Деменев могли себе представить. Везде, куда они приезжали, генерала встречали не в строю, как это было в 10-м полку, а полуоборванной толпой. Офицеров среди солдат было очень мало, потому что одних солдаты арестовали, а другие сами устранились от своих обязанностей и вели разгульный образ жизни. Все руководство в дивизиях и полках взяли на себя солдатские комитеты. И во всех частях Краснову задавали один и тот же вопрос:

— Куда и зачем нас ведут?

На этот вопрос Петр Николаевич честно отвечал:

— Не знаю, — потому что он действительно не знал, зачем этот корпус везут в Петроград, хотя и догадывался, но никому об этом не говорил.

Не только в полках и дивизиях, но и в штабе 3-го Конного корпуса многие офицеры тоже были арестованы, а начальник штаба генерал Солнышкин после смерти бывшего командира корпуса генерала Крымова, который покончил жизнь самоубийством, запил и самоустранился от выполнения своих обязанностей. Поэтому с согласия штаба армии Краснову пришлось срочно заменить его полковником Деменевым. В это время в штаб корпуса приехали комиссары от Временного правительства, с помощью которых Краснову с Деменевым удалось убедить солдатские комитеты освободить арестованных офицеров, чтобы наладить в частях корпуса хотя бы элементарную дисциплину.

Волей-неволей, но в своей работе по руководству корпусом Краснову пришлось опираться на солдатские комитеты, с помощью которых ему удалось выгрузить из вагонов прибывшие в Псков Приморский драгунский и Уссурийский казачьи полки и разместить их по деревням. Жизнь в корпусе понемногу стала налаживаться. Но неожиданно пришел приказ Керенского, который к этому времени арестовал Верховного главнокомандующего генерала Корнилова и сам занял эту должность: 1-ю Донскую казачью дивизию перебросить в район населенных пунктов Павловск-Царское Село, а Уссурийскую казачью дивизию сосредоточить в районе населенных пунктов Гатчина-Петергоф. Мотивировалось это тем, что финны и немцы намереваются высадиться в районах этих населенных пунктов. Но Краснов с Деменевым хорошо понимали, что никакой выброски ни финнов, ни немцев в этих районах не предполагается, а две наиболее надежные казачьи дивизии передислоцировали туда из Пскова для того, чтобы ослабить и без того низкую боеспособность 3-го Конного корпуса, опасаясь, чтобы он не пошел на Петроград и не выступил против Временного правительства. Но приказ Верховного главнокомандующего, хочешь не хочешь, а выполнять надо, и две казачьи дивизии заняли предписываемые им районы. А Петр Николаевич уехал в Царское Село к командирующему Петроградским военным округом генералу Теплову, который сообщил Краснову, что 3-й Конный корпус направляется в Петроград для подавления вышедшего из повиновения Петроградского военного гарнизона. Но никакой боевой задачи 3-му Конному корпусу генерал Теплов не поставил, а сказал Краснову, что он и сам не знает, что и как нужно делать. Вернувшись в корпус, Краснов направил генералу Алексееву, который главкомверхом Керенским был назначен начальником Генерального штаба, докладную записку, в которой охарактеризовал обстановку в 3-м Конном корпусе, и предложил убрать подальше от Петрограда неблагонадежную Уссурийскую казачью дивизию, а вместо нее влить в корпус Гвардейскую и 2-ю Сводную казачью дивизии. Кроме того, он предложил три окончательно «разложившихся» казачьих полка отправить на Дон для «перевоспитания».