Меч и плеть (СИ) - Колесник Андрей Александрович. Страница 15

— Ваше Величество, моего младшего сына…

— Нет! — враз посуровев, перебил его молодой король. — Не желаю ничего слушать! Ты просишь меня отнять законно взятую Родриком добычу и вернуть её тебе? Ты, воин, приходишь ко мне жаловаться о том, что тебя кто-то обставил? Так может, ты не достоин, быть лордом-протектором, если не можешь организовать надлежащую оборону собственной крепости? Ты соображаешь, что вообще делаешь?

В глазах Сотара будто что-то оборвалось. Черные от природы они потемнели еще сильнее, став похожими на две дыры.

— Соображаю, — похолодевшим голосом покорно ответил он, заметив злорадную искру, мелькнувшую в глазах внешне невозмутимого Мисгерда. — Вы рекомендуете мне самостоятельно решить вопрос?

— На слове ловишь? — недобро взглянул на него Элберт. — Умничаешь? Не зарывайся, Сокол! Я уже сказал, дружеские отношения не помешают мне вынести справедливый вердикт на мое усмотрение. Если будешь дерзить своему королю, то прикажу лишить тебя всех дарованных привилегий и дать плетей! Разбирайся со своими проблемами сам, лорд Сотар! Но если я еще раз услышу от тебя подобную жалобу, или обвинение в адрес достойных людей… Понял меня?

Сотар молчал. Он, опустил голову вниз и глядел на свое отражение в полу, словно отруганный отцом мальчишка.

— Ты меня понял? — повторил вопрос, сердито сжимающий челюсти монарх.

— Да.

— Отлично. Тогда свободен.

На отечном лице Мисгерда проскользнула едва заметная улыбка. Сотар поклонился. И молча, пошел прочь. Он задержался у входа лишь на короткий миг. Но Тео Бойл так и не поднял глаз.

— Уфф, — откинулся на шитые шелковыми нитями подушки Родрик, блаженно закрыв глаза. — Люблю сказки со счастливым концом. Велон повержен, Корона торжествует! В общем, замечательно, что ты все это мне рассказал, а теперь можешь выметаться вон, я буду досыпать, и… тут где-то была деваха, хочу наглядно подтвердить превосходство беонтов над рабами хе-хе!

Риккерд чуть заметно дернул щекой.

— Тебе обязательно было убивать мальчишку Сотара?

— Щенка-то? Он на меня бросился! За руку укусил! Меня! — возмущенно потряс своей сухощавой конечностью наследник семьи, продолжая витать в воздушных замках фантазий.

«Идиот! Тупой идиот! И почему же ты не убил их всех! Отчего не вырезал поселок и не сжег замок дотла, чтобы ничего не могло указать на тебя!» — глядя на то, как во дворе, солдаты внимательно досматривают громыхающую осями крытую повозку, привезшую Винтарху бочки с рыбой, думал Риккерд. Занимающиеся своими делами слуги, старались не обращать внимания на Каменных Ос [16].

— Жена Сотара еще жива?

Родрик приоткрыл один глаз и с насмешкой уставился на брата:

— А тебе на что?

— Отец прислал меня за ней, — Риккерд поднялся, и, скрывая брезгливость во взгляде, поглядев на Родрика, сказал: — И за тобой. Одевайся. Мы едем в Южную Корону.

— Какого черта? Никуда я не поеду, мне и здесь хорошо, — зло пробурчал тот, уткнувшись в подушку носом.

«Ты и так мыслями не блещешь, а усекновение головы не пошло бы на пользу даже мудрецу».

— Отец приказал тебе прибыть в Корону со мной, пока проблема с Сотаром не будет разрешена окончательно.

— Да какая проблема? Король послал его подальше. Что сделает этот слюнтяй? Приедет сюда, к Винтарху и вызовет меня на поединок?

«Я бы взглянул на то, как он потаскает тебя по земле».

— Не обманывайся. Сотар покинул летнюю резиденцию и может быть сейчас где угодно. Отец не верит, что он просто так оставит это дело. Он уже разослал вассалам письма с требованием глядеть в оба и принимает необходимые для нашей безопасности меры.

— Да какая разница-то? Он один! Что может один человек? И зачем, ну зачем я понадобился отцу в замке?

Риккерд промолчал.

«Для меня это загадка в гораздо большей степени. Почему, несмотря на всю твою ничтожность и глупость отец не чает в тебе души, и стремится защитить от любой опасности?»

— И что дальше, мой лорд? — окидывая цепким взглядом заросли ивняка, растущего вдоль берега Заливы, спросил Башивир. — Домой?

Пренебрегая разъезжими трактами, они вдвоем ехали по одному из ответвлений южной дороги — тропинке, расстилающейся между серебристой рекой и задумчивым поясом лиственного леса. В листве копошились весело щебечущие птицы, в траве у дороги порхали желтые и пурпурные бабочки. От реки шел шум, и тянуло подсоленным воздухом. У самой воды кипела работа — собравшиеся там прачки с усердием стирали и выкручивали мокрые вещи, развешивая те на веревках. Все пело, жило и радовалось, своим буйством напоминая о лете, которое, казалось, будет длиться вечно. Все кроме Сотара. Он раскрыл рот и заговорил. В первый раз с того момента, как они выбрались за городские ворота:

— Моего сына таскали по двору как раба. Били палками как циркового медведя и хлестали плетьми, на потеху рвущим брюха гнидам. Пьяному ублюдку ван Дрейнов. Мою жену отняли, словно сам я бесправный слуга, а король пообещал мне взамен свою пахнущую кнутом справедливость. Забуду ли я об этом? — жестко спросил он поежившегося Плута. Все лицо Сотара, вечно флегматичное и спокойное заострилось, и напряженные черты выступили на нем как раны. — Мы не едем домой. Точнее я не еду.

На опушке леса пасся огромный лось с раскидистыми рогами. Заметив странников, он настороженно покосился на них, но убегать не стал. Будто чувствовал, что людям до его лосиной шкуры нет ни малейшего дела.

— Башивир.

— Да, мой лорд, — с готовностью отозвался Плут.

— Ты поедешь в Красную Гряду. Соберешь всю нашу дружину и проследишь, за сбором провианта для них. Если заметите лазутчиков, трогать их не нужно. Пусть смотрят. Присмотри за Ториасом. Никого из дворян-просителей не принимать. Я дам знать о себе, как только смогу. Очень скоро.

Сотар сейчас напоминал скорее полководца, рассуждающего о расположении войск, чем мирного лорда-покровителя. Башивир догадывался, куда собирается его лорд, но отговаривать Барлейта не смел. Тем более что свою клятву верности он приносил не престолу, а самому Сотару. Спросил лишь:

— Не опасно ли путешествовать в одиночку?

— Не более чем всегда. Камень брошен, но мы обгоним расходящиеся от него круги, — дорога делала поворот и врезалась в чащу, за которой уже виднелся дорожный столб указатель. — Готовьтесь к бою. Мы восстановим честь нашего дома… Ринвальд наверняка уже предупреждает своих вассалов, и снаряжает Ос. Пускай думает, что угадал мои намерения.

Башивир не задавал вопросов, потому что, как ему казалось, он разгадал намерение своего лорда. И не имел ничего против хорошей резни в стане ван Дрейнов, которых он сам ненавидел, как и всех беонтов. А король? Король представлялся Плуту натурой отходчивой и способной простить Сотара в случае чего. Но последняя фраза Барлейта заставила его усомниться в правильном понимании господского замысла.

— И еще, последнее. Как только вернешься в Гряду, вестником, а лучше через надежных людей отправь весть Заике и Визерию. Они могут сослаться на мою болезнь или любой другой повод… в любом случае пусть выбираются из столицы. Пусть выбираются, до того как всё начнется.

Башивир встретился с лордом глазами и, вздрогнув, тут же отвел их в сторону. Почти полвека ходивший по степям и лесам разведчик, устрашился того, что таилось на дне двух черных бездн, которыми смотрел на мир Сокол Велона. В отдаляющемся шуме Заливы, по-прежнему полном солнца и радостной суеты, Башивиру вдруг почудился отзвук ломающихся пик, скрежета скрещенных сабель и сливающегося в единый кровавый поток человеческого крика…

… Там где кончались поместья, разделенные между жадными до денег беонтами наделами, начиналась Великая степь Велона. Конечно же, степью она именовалась во многом формально — здесь встречались леса и холмы, овраги и балки, по дну которых струились ручьи, текли, вдоль заросших берегов речки и даже попадались целые поселки. Здесь селились свободные велоны — большая редкость, учитывая ненасытные аппетиты Бестигвальда. Народ тут жил работящий и трудолюбивый, но кое-чем отличающийся от сотен миллионов своих прислуживающих господам собратьев. Здесь все имели оружие. И в случае чего не боялись его применить. Конечно, это не спасало свободные хуторки от гнева дворян — временами случалось, подобные поселки разоряли, а население вырезали или отправляли на каменоломни, где рабочие руки всегда были в дефиците. Чтобы другим неповадно было. Поэтому на самом деле лишь небольшая часть велонов рисковала жить так. Однако, жизнь причудливая штука, и нередко бывало что получивший надел где-то по соседству мелкий дворянин предпочитал сосуществовать с соседями мирно, не будя лихо.