Меч и плеть (СИ) - Колесник Андрей Александрович. Страница 42

Тут он замолчал, дожидаясь оценки слушателей.

— Брехня, — безапелляционно заявил, воспользовавшись возможностью, Тиб. — Обычная сплетня, в которой вранья, что воды в пиве сваренном бессовестным беонтом!

— Кто о чем, да, Пивное Брюхо?! — со смехом поддел его Коррис, самый молодой из старшин, известный своим острым языком и едким нравом.

— Я тебе последний раз говорю, малек, если не прекратишь меня так звать, я тебе мое имя на груди вырежу! Возьму свой нож и вырежу! — пригрозился Тиб, у которого, в самом деле, был не самый маленький живот.

— Какой нож? Ты его обменял на эту своё чудо-ведро!

Многие старшины откровенно засмеялись на этих словах.

— Это священная кружка! Она выточена из священного древа, которому три сотни лет поклонялись в южных землях! И когда я пью из нее то очищаюсь, глупые ослы! То обряд! Мое питие радует Прародителя, а вы мелкие богохульники за свое неуважение к святыне отправитесь червей кормить!

На этом месте смех стал звучнее, настолько забавляла Вольных свирепая набожность Тиба. Особенно его манера собирать всевозможные странные артефакты, вроде столетнего зуба рудного мага или нетленного конского хвоста, вываливая за них приличные деньги всяким торговцам.

— Вполне возможно, что рассказ о Глифте правдив, — подал голос Волчий Брат, которого скандализм Тиба нисколько не веселил. — Случались под этой луной и более странные вещи. Что думаешь, предводитель?

Все навострили уши.

— Логвелл северянин. Когда-то его предки пили горячую кровь своих врагов, чтобы выживать в снегах. У них много обычаев.

Больше Сотар по этому поводу ничего говорить не пожелал. И своим тоном дал понять, что не желает продолжать тему.

— У нас есть и другой разговор, — напомнил он. — Королевская армия идет Центральным Трактом. Идет сюда.

Эти слова сразу погасили улыбки на лицах старшин. Около трех десятков человек, собравшиеся за одним столом, ждали, что скажет им лорд-ренегат. Лорд-отступник. Лорд-предатель. Они грабили поместья местных дворян. Жгли дома и забирали имущество. Таким был первый приказ Сокола, когда он пришел в себя, после нескольких дней забытья.

Вернувшись с Лебединой Пустоши, чудом отбитый у Ринвальда Дрейна он изменился. Мрачноватая сила, время от времени проглядывавшая раньше, теперь, казалось полностью вытеснила прежнего невозмутимого Сотара. Один за другим, отправлялись в Вольные Города Велона с предложением присоединиться к войску Мальдгарда гонцы на быстроногих конях. А Барлейт был занят тем, что сдержал свое обещание. Шесть тысяч солдат и дворян Южной Армии умерли в течение дня, превратив тихую равнину в братскую могилу. Еще восемьсот человек перешли на сторону Вольных. Дворян или командиров, за чьи жизни их родственники обещали большие деньги, среди них не было. Собственно, на предложения о выкупе Барлейт никак не реагировал.

— Мы ждали этого. Готовились, — медленно растирая чешущийся на ноге шрам, говорил Сотар. — Увеличивали свои ряды.

Это было правдой. Трехтысячный отряд Вольных уже успел разрастись до пяти с половиной тысяч. Пополнения из Велонской равнины прибывали в лагерь почти каждый день. Пока, что это были только самые отчаянные или истосковавшиеся по доброй рубке «свободные люди» (как они себя называли). Еще одну крупную — полуторатысячную группу, ждали к концу недели.

— Теперь пришло время драться.

— Уже известно, скольких послал король? — первым делом спросил старшина Дикрад. Тот самый, который изначально выступал против похода и крайне неохотно подчинился мнению большинства. Он умело скрывал свои эмоции, но Барлейт знал, что гордый Вольный никогда не простит унижения, которое устроил ему Сотар на том памятном сборище. Он, пуще других следил за каждым словом вождя. И можно было не сомневаться, хорошо запоминал любой просчет.

— Башивир сообщает о трех сотнях рыцарей королевской армии. Больше половины дворянского офицерского корпуса.

— Ха! Король что совсем глупец? — недоверчиво спросил один из молодых Вольных, примкнувших к войску совсем недавно. — Что нам те три сотни?

Некоторые поддержали его. Но большая часть командиров хранили настороженное молчание. Причину, которого выразил в своем следующем вопросе Дикрад:

— И какая же у них свита? Сколько у них Верных и сколько «младших» рекрутов?

Да. Шила в мешке не утаишь. Но Барлейт и не собирался. Он был непоколебим:

— Около трехсот сотен.

Отчаяние. Вот что можно было увидеть на лицах старшин в тот миг. Будто в шатре повеял незримый зимний ветер.

— Тридцать тысяч? — раздельно и очень четко переспросил Дикрад. На него эта цифра произвела сильное впечатление. — Тридцать тысяч солдат и мелких дворян, вооруженных и снаряженных. И три сотни хорошо обученных рыцарей в полном доспехе? Против нас?

Сам вопрос прозвучал как приговор.

— Это же смерть, — прошептал тот самый Вольный, что радовался малому числу врага. Решимость их таяла. Еще немного и они бы все встали и ушли прочь, торопясь спасти себя от грозной поступи, что казалось, раздастся поблизости с секунды на секунду.

— Мы будем драться, — недрогнувшим голосом заявил Барлейт.

— Да зачем? — закричал Дикрад, подпрыгивая на своем месте. — Погибнуть ради твоей прихоти? Из-за твоей свары с Дрейнами? Против нас идет королевская армия Бестигвальда! Непобедимое войско! Воевать с ними можно было бы, имея поддержку всех Вольных городов, но никак не пяти тысяч человек!

— В самом деле, Сокол, — согласился, хотя и менее эмоционально Волчий Брат, — ты думаешь, что пять тысяч одолеют три десятка? Даже с помощью «драконов» это вряд ли удастся. На что расчет?

Сокол Велона поднял вверх руку, призывая к молчанию.

— Я обещал битву, — с нажимом заговорил лорд, когда шум поутих. — Такую, о которой будут помнить в веках. И я сдержу свое слово. Многие из тех, кто смотрит на нас, колеблясь, и не спеша присоединяться, после нее отринут сомнения. Вы спрашиваете, что я задумал? Есть ли у меня замысел или же я повредился в уме, отправляя на верную смерть тех, кто доверился мне. Армия Бестигвальда может победить кого угодно. Кроме своих командиров. И поэтому, — он медленно положил ладонь на столешницу, — они уже побеждены.

В тех словах чудилась какая-то загадка. Непостижимая тайна. «Человек не может быть так уверен на пустом месте. Особенно такой хитроумный человек», — невольно думалось, глядя на его спокойствие.

— Стеммос, — обратился он к смуглому старшине. — Я знаю, что вы с Кривоносом затеяли разыскать среди Вольных всех, кто имеет хотя бы зачатки способностей рудного мага. Сколько их сейчас в наших рядах?

— Семьдесят два человека. — Помедлив, с достоинством ответил Волчий Брат.

— Семьдесят два мага. Отлично. Сегодня вечером, я хочу встретиться с ними, — теперь Барлейт посмотрел на Тиба. — Отбери два десятка самых ловких и отважных воинов. Добровольцев, само собой. Скажи все как есть, что дело смертельно опасное и что их помощь жизненно необходима для победы над врагом. Думаю, от желающих не будет отбоя.

— Сделаем.

Дикрад недовольно следил как Барлейт, вернув в голос командирские нотки, раздает распоряжения. Не очень понятные, но убеждающие всех, что он знает, что делает.

— Может, все-таки объяснишь, нам глупеньким, в чем заключается твой замысел? — не выдержал старшина, наконец.

— Ничего нового. Никаких великих хитростей. Будем сражаться. Как умеют только вольные люди Велона и никто больше. Это единственное решение. В случае поражения, нас разобьют и казнят самой страшной казнью, которую способны придумать королевские советники. А у них очень богатое воображение. Бежать, тоже не имеет особого смысла. Совершенно ясно, что королевская армия не остановится пока не дойдет до самого Мальдгарда и не выжжет там все подчистую. Я уже говорил, что они собирались сделать это с самого начала. Поэтому в случае бегства или неудачи, мы все умрем. Но если мы победим…

Пауза была многообещающей. Сотар видел, что отнюдь не все из них склонились на его сторону. Он слышал негромкие переговоры, которые вел Дикрад на другом конце стола. Знал, что одних увещеваний слишком мало, чтобы заставить их всех действовать так, как положено.