Плохие девочки не плачут. Книга 2 (СИ) - Ангелос Валерия. Страница 19

Сомневаюсь, что его секретарша сосет старательно. Мистер Секс не выглядит удовлетворенным.

Плакать нет сил. Голова накалена свинцовой тяжестью. Фон Вейганду плевать на мое состояние. Чувство, будто его член продолжает двигаться внутри, не покидает тело, даже после завершения столового этюда.

Сдвигаю ноги, переворачиваюсь на бок и продолжаю лежать. У меня нет желания подниматься. Между бедер липко, вкус коктейля из спермы и крови во рту, щека пульсирует болью.

— Спускайся вниз, водитель отвезет домой, чтобы ты могла привести себя в порядок и собрать вещи. Часа достаточно? — окидывает меня критическим взглядом. — Выглядишь ужасно. Дам два часа.

— Куда собираться? — меланхолично поправляю платье.

— Ты же не думаешь, что я останусь в… Украине, — название страны он подчеркивает с особым презрением.

Винтики в голове крутятся слишком туго.

— Я не совсем понимаю.

— Мы вылетаем в Барселону.

— Но виза…

— Мой самолет не досматривают.

«Никто и ничто не спасет тебя», — красноречиво обещает бездна в его горящих глазах.

Глава 5.2

Люблю ли я фон Вейганда до сих пор? Ожило ли мое безумие?

— Валленберг, а не фон Вейганд, — умничает внутренний голос.

По большому счету человек один и тот же. Мне нравилось собственническое отношение, властность и жестокость, его сила и воля, все его движения, голос, то, как он смотрел на меня, и то, как он имел меня… ох, лучше не развивать.

Вы решите, что я извращенка, если узнаете, как сладко тянуло в низу живота при мысли о нем. Валленберге или фон Вейганде. Плевать. Избитая и уставшая, я все равно желала его больше всего на свете. Это зов плоти, первобытный инстинкт склониться перед альфа-самцом, и меня тянуло в огонь с отчаянной тупостью. Я готова была ползти на коленях, я хотела ползти и выполнять все, что прикажут.

Однако мазохистская готовность отдаться целиком и полностью не означала, что разум не вставит пистонов телу.

— Ты ведь хочешь меня? — спрашивал Леонид, когда мы оба лежали в постели абсолютно голые.

— Хочу, — соглашалась я, целомудренно накрывалась простынкой и прибавляла: — Но этого мало.

Вот оно, природное упрямство. Хочу, а не буду. Сей принцип работает на все кроме хавчика. Разочарование, соглашусь. В мире ничтожно мало постоянства и много жестокой несправедливости.

— Подумай о другой стороне вопроса. Это не только цепи да плетки. Он миллиардер, у него столько денег, сколько ты за всю жизнь не видела в самых смелых мечтах. И он хочет тебя, дура. Если бы ты была для него рядовой шлюхой, стал бы он тебе помогать? Он бы делал вид и дальше, что вы встретились впервые. Ты нужна ему. Ты или твое тело или покорность… какая разница? Пораскинь извилинами, оцени выгоду, которую способна извлечь, — нашептывала корысть.

— Выгоду она извлечет, если останется жива после тест-драйва, — пропищал инстинкт самосохранения.

Я велела голосам в голове притихнуть, проглотила правильно подобранные антидепрессанты, и тревоги улетели прочь на розовом драконе.

Шучу. Без голосов в голове мне станет совсем грустно, мир вокруг потеряет краски… в общем, я культурно попросила их замолчать и не беспокоить, когда решение уже принято.

Надежда вернулась ко мне под приятно согревающими струями душа. Надежда и безумно-авантюрный план.

Конечно, я не собиралась отрабатывать должок. Не настолько мазохистка как фон Вейганд садист. Сегодняшняя ночь — аперитив перед основными блюдами. Легкий флирт, плавно перетекающий в тяжелые последствия. Надо свалить куда-нибудь подальше, с глаз долой из сердца вон. Он ведь не настолько отмороженный псих, чтобы прессовать мою родню?

Смотрю на себя в зеркало. Синячок прорисовался живописный. На руку взглянуть не забудь, детка.

Признаю: псих.

Однако это не означает, что в случае моего тихого и мирного исчезновения, он начнет разбираться по понятиям. Не означает же?! Это, в конце концов, унизительно для него, мелочно и ниже уровня миллиардерского достоинства. Он найдет себе другую мишень и отыграется. Главное: скрыться получше, а то если выловит меня, ничего хорошего не жди.

План побега будем составлять на ходу. К счастью, ко мне не приставили охрану. Он не может вообразить, будто я решусь бежать. Зря. Нельзя недооценивать противника.

Пункт первый: спешно упаковываюсь в спортивный костюм Стаса и для верности набрасываю безразмерную ветровку, скрываю половую принадлежность.

Пункт второй: из вещей нет смысла брать что-либо кроме денег и документов. Запас на «черный день» имеется, тем более, я могу воспользоваться сбережениями Стаса. Десять штук родной валюты помогут оплатить билет на автобус в любой город, после необходимо снять квартиру на окраине и скромно жить минимум три месяца.

Теперь самая большая проблема: как все объяснить маме?

Реально зависаю.

Сказать правду? Страшно и неудобно.

Врать? Понятия не имею о чем.

По маме меня с легкостью найдут, проследят звонок на мобильный и все такое. Можно, конечно, на городской звонить, но его тоже реально прозондировать. Разумеется, я куплю другой телефон и чистую симку, но если проверят, то сразу заподозрят, вычислят, из какого города звоночек. Game over. (Игра окончена)

Надо пропасть совсем, чтобы ни единой ниточки не вело, чтобы нигде не светиться.

Как это объяснить маме?! Ну, как?!

Ладно, подумаю потом. Основное — свалить. Не могу же остаться с фон Вейгандом до полной потери психического здоровья только потому, что не знаю, как объяснить ситуацию маме?

Бежать прямо сейчас. Иначе никак. Слабо представляю, как смогу отделаться от своего кредитора в Барселоне, не зная города, без нормального паспорта с визой, и неизвестно, какие условия меня ждут.

Черт, вы тоже обратили внимание на мою неистребимую манию преследования? Я не уверена, что фон Вейганд, вообще, начнет искать меня с прослушкой телефонов, частными детективами и стаей охотничьих собак.

Впрочем:

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — как любит говорить мой папа.

Уже под дверью подъезда я понимаю: на дворе три часа ночи, рабочий день, безлюдно.

Как же незаметно проскользнуть мимо зоркого водителя?

Да, в теперешнем прикиде меня признать трудно, хотя человек опытный и подозрительный… вдруг кинется следом? А там — дело дрянь.

Придется проанализировать ситуацию серьезно.

Что сделал бы на моем месте дон Хуан? Вариантов много. Но поскольку в моем распоряжении нет дымовых шашек, гранатомета, умения мастерски мимикрировать в тон окружающей среде и навыков гипноза, ничего нельзя воплотить в жизнь. Я могу поискать пластиковую ложку и начать рыть подкоп, но…

Вообще, есть идея получше. Да здравствуют ментовские сериалы моего папы! Всё же отечественный продукт порой гораздо качественнее и полезнее зарубежного «мыла».

Что нам требуется для осуществления дерзкого замысла? Выпивка, закуска и алкаш, непременно проживающий на первом этаже.

Пулей несусь обратно в квартиру, собираю нехитрый тормозок: дорогущие коньяки Стаса, подарки благодарных клиентов, и первое попавшееся под руку съестное. Галопом скачу вниз, прямо к вожделенной двери спасительного алкаша. Меня не заботят детали. Как то опасность нахождения юной девы в апартаментах проспиртованного насквозь субъекта с нестабильной психикой.

После пилона и фон Вейганда страшно не бывает.

Упрямо трезвоню в дверь.

— …кто… — донеслось до моего утонченного слуха единственное цензурное слово.

— Я! — отвечаю с вызовом, для верности бряцаю бутылками. — Опохмел.

— Колька, ты чего ль?

— Ага, — подтверждаю, потому что не люблю разочаровывать людей.

Копание в замке под аккомпанемент отборной брани. Минутная пауза. Попытка сфокусировать зрение.

— Колька? — с долей подозрения спрашивает алкаш, задумчиво почесывая небритый фейс, и всеми силами пытается сопоставить разрозненные картинки в подсознании.

— Ага, — уверенно киваю и сую ему тормозок для отвода глаз. — Ну, че? Пойду вылезу у тебя через окно…