Ввысь (ЛП) - Сандерсон Брэндон. Страница 54

Вот чего ей не хватало по сравнению с людьми вроде Цезаря из давних времен. Она должна быть готова на все.

Рикольфр, ее адъютант, подошел с планшетом, полным заметок. Джуди перемотала голограмму, выделив конкретного курсанта. Девушки, которая доставила ей столько неприятностей.

Корабли взрывались, пилоты гибли. Джуди старалась не сопереживать — не могла себе этого позволить. Пока пилотов больше, чем подъемных колец, — а их пока чуть больше — расходным материалом из этих двух ресурсов будет личный состав.

Наконец Джуди сняла шлемофон.

— Она хорошо летает, — сказал Рикольфр.

— Не слишком ли? — спросила Джуди.

Рикольфр пролистал бумаги.

— Последние данные с сенсоров ее шлема. Во время тренировки ничего интересного — почти без аномалий. Но в бою, который вы просматриваете, в сражении у падающей верфи…

Развернув к ней планшет, он показал серию значений, которые буквально зашкаливали.

— В гуще креллов отдел Райтллума в ее мозге небывало активизировался, — пояснил Рикольфр. — Доктор Хэлбет убежден, что это доказательство дефекта, хотя Иглом не столь уверена. Она ссылается на отсутствие доказательств, за исключением одного этого боя.

Джуди хмыкнула, глядя, как корабль трусихи описал петлю и углубился в недра падающей верфи.

— Хэлбет рекомендует немедленно отстранить ее от службы, — отметил Рикольфр. — Но доктор Тиор… ну, с ней, как понимаете, возникнут трудности.

Тиор, которая, к сожалению, возглавляла медчасть «Альты», не верила в дефект. Даже история этого феномена была туманной. Сообщения о дефекте восходили к самому «Непокорному» и бунту на борту флагмана, который привел к крушению флота на Детрите.

Мало кто знал о бунте и еще меньше о том, что его причиной был некий дефект у нескольких членов экипажа. Даже Джуди было не все ясно. Но многие из самых важных и самых заслуженных семей в нижних пещерах вели родословную от мятежников. Эти семьи боролись против признания дефекта и хотели сохранить слухи о нем в тайне. Однако они не видели, что дефект может сотворить с человеком.

А Джуди видела. Собственными глазами.

— Кто на этот раз поддерживает Тиор? — спросила она.

Рикольфр перевернул пару страниц и показал последние письма от именитых членов общества. Первым лежало письмо от главы Национального Собрания Элджернона Уэйта, чей сын Йорген летает в одном звене с трусихой. Йорген не раз высоко отзывался о девушке, поэтому теперь возникли вопросы. Не лучше ли оставить ее в знак истинного искупления Непокорных? Как символ того, что любой, вне зависимости от наследия, может вернуться в общество и служить государству?

«Проклятье, — подумала Джуди, ставя голограмму на паузу, когда трусиха врубила форсаж в отчаянной попытке сбежать. — Какие еще доказательства нужны Элджернону?»

— Приказы, сэр? — спросил Рикольфр.

— Передайте доктору Хэлбету, чтобы он составил опровержение доводам Тиор, а потом посмотрим, нельзя ли убедить доктора Иглом решительно поддержать существование дефекта, особенно у этой девушки. Скажи ей, что, если она сможет укрепить свою позицию, я сочту это личным одолжением.

— Как пожелаете, сэр.

Рикольфр ушел, и Джуди стала досматривать сражение, вспоминая похожий бой много лет назад.

Тиор и прочие могут называть дефект суеверием. Могут говорить, что произошедшее с Охотником просто совпадение. Их там не было.

И Джуди сделает все возможное, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Любой ценой.

30

— Итак, я почти уверена, что она меня не выгонит, — сказала я Ригу, помогая наносить новый герметик на крыло М-Бота.

— Никто лучше тебя не умеет делать выводы по одному только взгляду, — заметил Риг. — В этот раз она тебя не выгнала, но это не значит, что не выгонит в следующий.

— Не выгонит, — повторила я.

— Не выгонит, — флейтой пропела с ближайшего камня Погибель, имитируя модуляции моего голоса.

Риг проделал потрясающую работу со сломанным крылом М-Бота. Мы сообща оторвали погнутый металл и вернули на место годные части. Каким-то образом Риг убедил свое новое начальство позволить ему практиковаться на заводе.

С новыми запчастями мы смогли полностью починить крыло и следующую неделю отдирали старый герметик. Сегодня мы планировали покрыть весь корпус новым слоем. Теперь, когда пошел третий месяц занятий, нам иногда давали увольнительные — сегодня мы тренировались всего полдня.

Я вернулась рано и застала трудившегося над кораблем Рига. Он наносил герметик из небольшого распылителя, а я шла следом с похожим на большой фонарь прибором с двумя ручками. Под льющимся из него голубым светом герметик затвердевал.

В результате этого медленного и выматывающего процесса заполнялись все царапины и выбоины на фюзеляже М-Бота. Кроме того, гладкий, воздухонепроницаемый герметик заполнял и сглаживал швы. Поверхность корабля становилась ровной и блестящей. Мы выбрали черный цвет, в который М-Бот был окрашен и прежде.

— До сих пор не верится, что тебе одолжили все эти штуки, — сказала я, медленно перемещая фонарь за распылителем Рига.

— После того, в какой восторг все пришли от моего чертежа атмосферного рассекателя? Меня едва не повысили до начальника отдела прямо на месте. Никто и глазом не моргнул, когда я попросил взять все это домой, чтобы «разобрать и посмотреть, как оно работает». Все считают меня этаким сверходаренным парнем с самобытным подходом.

— Ты что, все еще смущаешься? Риг, одна эта технология может спасти всю АОН.

— Я знаю. Просто… ну, я бы хотел быть одаренным по-настоящему.

Я поставила фонарь на землю, чтобы отдохнули руки.

— Серьезно, Риг? — Я махнула на крыло М-Бота, блестевшее новым черным герметиком. — Ты и впрямь считаешь, что практически самостоятельно починить крыло технологически продвинутого звездолета посреди необитаемой пещеры с минимальным оборудованием под силу не одаренному человеку?

Отступив, Риг снял защитные очки и осмотрел крыло. И ухмыльнулся.

— А неплохо смотрится. И будет еще лучше, когда покроем последний кусок. А?

Он взвесил в руке распылитель.

Я со вздохом потянулась и подняла световой прибор. Риг начал распылять герметик на последнюю часть фюзеляжа, около носа.

— Так что, ты теперь будешь чаще ночевать в общежитии?

— Нет. Я не могу подвергать остальных риску. Это касается только меня и Железнобокой.

— Я по-прежнему считаю, что ты сделала слишком много выводов из ее слов.

Я прищурилась.

— Железнобокая — воин. Она знает: чтобы победить в этом бою, недостаточно просто одержать надо мной верх, меня нужно деморализовать. Ей нужно иметь полное право называть меня трусихой, как и распространять ложь о моем отце.

Несколько минут Риг продолжал работать в тишине, и я подумала, что он решил не спорить. Он аккуратно распылял полоску герметика под той частью фюзеляжа, что прилегала к кабине. Однако потом добавил более сдержанным тоном:

— Это все, конечно, здорово, Спенса. Но… ты когда-нибудь задумывалась, что будешь делать, если ошибаешься?

Я пожала плечами.

— Если я ошибаюсь, она меня выгонит. Ничего не поделаешь.

— Я не об адмирале. Спенса, я имею в виду твоего отца. Что, если… он и правда отступил?

— Мой отец не трус.

— Но…

— Мой отец не трус.

Риг оторвался от работы и встретился со мной взглядом. Моего прищура хватало, чтобы заставить замолчать большинство людей, но он его выдержал.

— А что насчет меня? — спросил он. — Я трус, Спенса?

Моя ярость вспыхнула и погасла.

Он снова посмотрел на распылитель.

— Ты говоришь, если бросишь учебу, то проявишь себя трусихой. Ну, я бросил учебу. Получается, я трус. В общем-то, самое ужасное, что можно себе представить.

— Риг, это другое.

— Кобб — трус? Он ведь катапультировался. Его сбили, и он катапультировался. Назовешь его трусом в лицо?

— Я…

Риг закончил покрывать черным герметиком последнюю металлическую секцию и отступил на шаг. Покачал головой и посмотрел на меня.