Семь дней (СИ) - Коул Стиви Дж.. Страница 7

- Да, прелестная Элла. Я бы пошел на все ради тебя.

Я делаю глубокий вздох.

- У тебя есть вино? Мне нужно выпить.

Ухмыляясь, он разворачивается и идет по красивому дому. Я следую за ним через комнаты с высокими потолками, замечая люстры в коридоре. Он ведет меня на кухню размером почти с нашу старую квартиру.

- Зачем ты вообще решил жить в той квартире, если у тебя было все это?

Он открывает дверцу полностью укомплектованного холодильника с вином, скользя пальцем вверх по стройным рядам из горлышек бутылок, прежде чем останавливается и достает одну. Я вижу этикетку, когда он ставит вино на стол, чтобы открыть. Chateau Ste. Michelle. Вино, которое я всегда покупала в магазине за углом, недалеко от нашей квартиры.

- В тот момент, когда мы встретились, я понял, что ты особенная, Элла. После нашего второго свидания я понял, что ты – та самая. Я хотел, чтобы ты была в игре. Я представлял, каково это – наблюдать, как они трахают тебя, как ты расцветаешь и перерождаешься в нечто неприкасаемое. Но, если бы я не был с тобой, не жил с тобой, не любил бы тебя, - он взмахивает рукой между нами, - то это было бы невозможно. – Это и было невозможно.

- А Мария?

- Все это часть игры, моя любовь. Я никогда не хотел ее. Я лишь трахал ее, чтобы ранить тебя. Это было необходимо.

- Но почему она была в игре? Я имею в виду, ради Бога, Сойер, я трахнула ее, а потом думала, что Тобиас убил ее.

Он поджимает губы, наливая вино в бокал.

- Я хотел понять, насколько ревнивой она сделала тебя. Я хотел узнать, убьешь ли ты ради меня. Я был горько разочарован, Элла.

- Я не собиралась убивать ее за твои ошибки.

- Но ты бы убила Лили Дэвис, чтобы спасти Тобиаса... – выражение его лица мрачнеет. - Осторожно, милая. Мое терпение и так превысило все лимиты, - он вручает мне бокал и подходит ближе.

- Ты накачал меня наркотиками и изнасиловал, - тихо говорю я, сдерживая эмоции, потому что, если я этого не сделаю, то, скорее всего, разобью этот бокал о его лицо.

- Нет, нет, нет, - он убирает волосы с моего лица. - Я просто хотел тебя. Все это было частью игры. - Он сошёл с ума, абсолютно свихнулся. Сойер отворачивается, пряча бутылку вина обратно в холодильник. Я бесшумно перемещаюсь вправо и достаю маленький нож, заправляя его за пояс джинсов. И возвращаюсь на свое место, к тому времени как он разворачивается ко мне. Улыбаясь, я подношу вино к губам. Он подходит ближе и забирает бокал из моей руки, переплетая наши пальцы. - Позволь мне показать тебе дом.

Только он не показывает мне дом, а ведет наверх и проводит по коридору к гигантской спальне. Огромная деревянная кровать расположена в центре комнаты, идеально застеленная темными атласными простынями. Дверь закрывается с щелчком, и я бросаю взгляд через плечо, пытаясь успокоить дыхание. Боковым зрением, я вижу, как он приближается ко мне. Его пальцы опускаются на заднюю часть моей шеи, и кожа покрывается мурашками.

- Я хочу тебя, Элла. Прекрасная, милая, Элла. - Я поворачиваюсь к нему лицом, не желая, чтобы он обнаружил нож у меня за спиной. Я прижимаю губы к его губам и медленно разворачиваю его к кровати. Он опускается на матрас, и я следую за ним, пристраиваясь между его расставленными ногами. Когда он пытается дотронуться до меня, я прижимаю его руки к матрасу. Я не могу позволить ему почувствовать нож. Медленно я расстегиваю его рубашку. Он продолжает сидеть, припадая к моим губам, пока стягивает с плеч рубашку. Он углубляет поцелуй и хватается за край моей рубашки, прежде чем снять ее через мою голову. Вздыхая, он скользит ладонями по моей обнаженной груди и опускает рот к соску. Я заставляю себя откликаться на его ласки, чтобы создать иллюзию, будто хочу его. Касаясь пальцами его шеи и волос, я не могу не вспомнить, как прекрасен когда-то был Сойер. Забавно, что сейчас, по сравнению с Тобиасом, он кажется таким болезненно посредственным.

- О, Элла, - бормочет он, целуя мою шею.

- Я хочу тебя, - шепчу я, мой желудок сжимается, когда я толкаю Сойера обратно на кровать. Наши глаза встречаются, когда я дотягиваюсь до ремня, расстёгиваю его. Он избавляется от штанов и боксеров, пока не оказывается на кровати полностью голым и таким уязвимым. Я убью его, потому что он плохой человек. Я убью его, потому что он причинил мне боль. Я убью его, потому что этот поступок будет правильным.

Дверные петли скрипят, и я вздрагиваю, когда дверь распахивается. Я оглядываюсь через плечо и вижу, как в дверном проеме появляется Тобиас. Гнев и доминирование исходят от него волнами, когда его темные глаза встречаются с моими. Я знаю, как это должно выглядеть со стороны. Я знаю, что он должен думать обо мне, и опускаю взгляд, ощущая, как румянец расползается по моим щекам.

- Не стесняйся, Элла, - говорит Сойер. - Или тебя расстраивает, что Тобиас увидел тебя со мной? - он ухмыляется. - Видишь ли, такой была договоренность между нами. Ты проиграла, и Тобиас должен трахнуть нас. Никакого Престона. Только я, ты и он.

- Нет, - шепчу я, глядя на Тобиаса. - Хорошо, что он все) видит, - я молю, чтобы он распознал мою ложь, но он уже расстегивает пуговицы на рубашке. Его челюсти сжимаются. А ноздри раздуваются, когда он приближается к кровати.

- И, ох, как же низко пали всемогущие сего мира, - смеется Сойер. Он хватает меня за грудь и скручивает сосок. - У меня теперь твоя любимая игрушка, Тобиас, - он наклоняется и щелкает языком, по моему напрягшемуся соску.

В холодной тишине комнаты слышно неровное дыхание Тобиаса.

- Как я уже сказал, - рычит он, - ты можешь забрать ее тело, но ты никогда не заберешь ее душу. Она моя.

Сойер смеется.

- Семь дней, Тобиас. Это не более чем похоть. Стокгольмский синдром. Ты слишком доверяешь себе.

- Я слышу сомнения в твоем голосе, - припечатывает Тобиас.- Ты лучше всех знаешь, какой властью я обладаю, Третий.

Глаза Сойера закрываются с глубоким вдохом.

- Ты - как наркотик, Тобиас. Захватывающий и смертельный, - его глаза открываются, и он смотрит прямо на меня. - Разве ты не согласна, красавица?

- Да, - шепчу я.

Жажду ли я его или люблю? Я уже даже не знаю, что такое любовь. Некая темная разрушительная сила, которая не желает ничего, кроме смерти. Что бы это ни было, оно исходит от Тобиаса. Живет и дышит в воздухе между нами. Я бы убила ради него. Я и сделала это ради него, и мне интересно, убьет ли он ради меня? В конце концов, разве это не определение любви? Что она безгранична. Не знает ограничений. Это самопожертвование.

Поцеловав Сойера в последний раз, я слезаю с него и встаю рядом с кроватью. Мы не разрываем зрительный контакт, пока я медленно иду назад к Тобиасу. Я знаю, что Тобиас уже видит нож, спрятанный за поясом джинсов. Я обхожу Тобиаса, и он поворачивается лицом ко мне.

- Ты хочешь его, Сойер? - я скольжу ладонью по ткани распахнутой рубашки Тобиаса. - Разве он не прекрасен? - я льну к его телу, не отрывая взгляд от Сойера, развалившегося на кровати, его твердый член прижимается к плоскому животу.

- Ох, милая, - выдыхает Сойер, - я хотел его задолго до того, как мы с тобой познакомились, - он поднимается с кровати, пересекает комнату и открывает ящик, вытаскивая пистолет, а затем, держа его в руке, возвращается ко мне и Тобиасу. Я напряженно смотрю на пистолет в руке Сойера, когда он обходит Тобиаса, прижимая палец к его голому, мускулистому плечу, прежде чем целует Тобиаса в шею. Я вижу, как вспыхивают глаза Тобиаса, а мышцы его челюсти напряжены. А потом я чувствую, как холодный металл пистолета прижимается к моему виску. – Теперь все становится намного более захватывающим, не так ли? - спрашивает Сойер.

В глазах Тобиаса горит ярость, его природная властность борется с непреодолимыми ограничениями, которые он вынужден соблюдать. Я качаю головой, умоляя его сдержаться. Прямо сейчас он должен продолжить игру.

Мы можем закончить это вместе. Ягнёнок хочет заставить его гордиться собой.

Глава 5