Мой парень - порноактёр (СИ) - Сорокина Дарья. Страница 24

— У меня чистая толстовка, я же на тебя упала.

— Да? Какое упущение, — зачерпнул ладонью пригоршню влажной земли и с особым удовольствием втер ей в спину. — Как меня бесит эта кофта, ты бы знала. Вот теперь снимай и поехали.

*Гуантанамо лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных преступлениях, в частности, в терроризме, ведении войны на стороне противника

*Spoon (перевод с англ. Ложка, разг. Простофиля, недотепа)

Глава 14 Голая правда

Бет

Плевать на глупую тетрадку и обнаженные в ней чувства. То, что происходит со мной в эту самую секунду откровеннее миллиарда кривых сердечек и нескладных стихов. Я чувствую, как по моему лицу проносятся сотни эмоций: стыд, радость, нежность, волнение, страх. Сердце колотится на кончиках пальцев, которыми я упираюсь в грудь Эда и получаю в ответ не менее мощные точки. Впитываю каждый удар, и они сладкими волнами предвкушения содрогают мое тело. Как хорошо, что я сбежала и позволила ему догнать меня, как хорошо, что он подсмотрел о моей влюбленности. Теперь, когда он все знает, мне будет еще проще снимать с себя слой за слоем, показывать, какая я на самом деле, чтобы секретов между нами оставалось все меньше. Ненавижу тайны и недосказанности, они разрушают отношения, это они превратили моего отца в черствого циника, который не верит в любовь, а измеряет счастье только процентами полученной или упущенной выгоды.

Я не хочу так. Хочу, как сейчас.

— Как меня бесит эта кофта, ты бы знала. Вот теперь снимай и поехали.

Даже дернуться не успела, когда Эдвард щедро размазал грязь по моей любимой толстовке.

— Ты с ума сошел?

Вскочила на ноги и закрутилась вокруг своей оси, пытаясь разглядеть насколько все плохо. Плохо…

— Ну смотри, что ты со мной натворила, — Эд продемонстрировал мне свою грязную спину и джинсы. — Кроссовкам, кстати хана. Твоим тоже.

— Я не просила тащить меня. Ты сам упал.

Он недовольно скрестил руки на груди.

— Вот и вся благодарность. Окей. Могу тебя здесь оставить.

— Валяй!

Эд пожал плечами, обошел машину, открыл заднюю дверь, и… начал раздеваться. Подцепил руками толстовку и снял так, словно я тут с букетом банкнот в ожидании стою, и от эффектности его действий зжависит, сколько из них засуну ему за резинку от трусов. И почему у него голова позорно не застряла в горловине? Даже очки на месте остались. а потом он сделал этот умопомрачительный жест, от которого я всякий раз замирала, притаившись в библиотеке и таращась поверх книги. Он картинно размял ладонями шею, а затем уверенно положил руку себе на ремень.

— Это я тоже в твоем дневнике прочитал. Нравится?

Запоздало реагировала на происходящее. Смотрела на белую обтягивающую футболку, повторяющую контуры мощной груди, плеч. Магия. Как он умудряется прятать такое тело за своим шмотьем?

— Что именно прочитал? — спросили пересохшие губы, и я облизала их, вызвав у Эда победную улыбочку. Закомплексованный ты, да? Что-то незаметно.

— Что тебе нравится, когда я делаю так, — он снова потер шею, и мне показалось, что земля с оси сдвинулась под моими ногами.

— Как много ты там прочитал? Знаешь, если ты решил исполнять все мои фантазии, я готова вести дневник специально для тебя.

— Как интересно. А такое ты бы написала?

Он наступил на задник кроссовка и разулся. Руки завораживающе покачивались, пока Эд расстегивал джинсы, а затем, не колеблясь ни секунды, он снял их, оставшись только в футболке и боксерах.

Только захлопнувшаяся дверь вывела меня из глубокого транса.

— У тебя есть три минуты, и я уеду.

Это не звучало, как шутка. Эдвард устроился на переднем сидении и завел двигатель.

А он не забыл, что у меня под кофтой нет ни лифчика, ни майки?

Я дернула на себя ручку пассажирской двери. Закрыто! Вот же!

Постучалась в стекло, и оно немного опустилось, высвобождая из салона приятное тепло. Как же я замерзла, или меня не от холода сейчас колотит?

— Ты что-то хотела? — невинно спросил Хэндерсон, поглаживая пальцем кнопку стеклоподъемника.

— Не смешно. Пусти, Эд.

— А? Что? Повтори, грязнуля, а то я не слышу, — он приложил ладонь к уху и покачал головой.

Стекло встало на свое место, отсекая меня от спасительного тепла.

Козел. Он же не серьезно? Эдвард постучал по часам на приборной панели, а затем демонстративно поиграл с педалью газа, заставляя меня нервничать сильнее. Блефует же?

Машине медленно покатилась. Не блефует, псих.

— Ладно! Ладно! Стой.

Мысль остаться хоть на секунду на темной обочине рядом с каким-то болотом оказалась страшнее, чем снова раздеться перед Эдом. И не только перед ним. Мимо проезжали другие водители и, как назло, слегка притормаживали около нас.

Выждала небольшой прогал в нескончаемом и весьма заинтересованном потоке машин и дернула кофту вверх.

Кроссовки скользили по земле и неприятно чавкали. Злость и досада пополам с адреналином заставляли ноги мчать вперед навстречу красным стоп-сигналам шевроле. Секунда. Резкий рывок руками. Как и ожидалось: волосы запутались в горловине, а кисти словно связало мне над головой. Холодные ветер жадно щипал голую кожу, пробегал по ней ледяными пальцами, вызывая мурашки. Крутила шеей, прыгала на одной ноги, чтобы волосы поскорее выправились и прикрыли мне грудь. Боже, даже думать не хочу, как нелепо я сейчас выгляжу. Отец бы точно убил меня. Но тем приятнее. Я делаю глупости, я не в дорогущем платье у дорогой тачки с бокалом чего-то дорогущего в руках. Сейчас я с голыми сиськами бегу и спотыкаюсь, мечтая очутиться в потрепанном жизнью шеви и выпить обещанный мне кофе из автомата.

Дернула на себя дверь и победно шлепнулась на сидение, прижимая кофту к груди. Лишнее. За сегодня у Эда было достаточно времени все разглядеть, но почему-то не хотелось награждать его таким бонусом после всего. Обойдется.

Нетерпеливо постучала по приборной панели:

— Мы едем или нет? Чего пялишься? Голых девушек никогда не видел.

— Ты нечто, Бэйли! Я же пошутил. Я бы не уехал! Чокнутая, ты хоть представляешь, как это выглядело со стороны?

Я не поняла, он меня отсчитывает сейчас?! Он? После того, что сделал, это я чокнутая? Я изображала погоню от Ай-Эн-Бэ? Я листала чужой блокнот и использовала информацию из него чтобы сначала обидеть, а потом соблазнять?

— Ты не умеешь шутить. Не твое это, Хэндерсон, — процедила его фамилию, стараясь сохранять лицо, лишь бы еще больше идиоткой не стать в его глазах. И вообще ему необязательно знать, что я сама хотела раздеться и пробежаться по улице голышом.

— Просто ты веришь всему. Так нельзя, Бет.

— Не всему, — крепче обняла толстовку и вполголоса пробормотала. — Только тому, что ты говоришь.

— Не говори, что поверила, когда я сказал Дженкинс о нашей свадьбе, — он как-то нервно хохотнул, но продолжал сверлить меня взглядом, словно очень ждал моего ответа.

— Отличная попытка, Хэндерсон. Ничего тебе не скажу. Попробуй еще раз с кольцом и на одном колене.

— Ха. Ты ведь, понимаешь, что мне не слабо?

Пожала плечами, молясь, чтобы скомканная кофта была отличным звукоизолятором и не позволила Эду услышать, как громко у меня сердце колотится от этого разговора. Я же, правда, поверю, я же ждать этого буду. За каких-то жалких полдня дня общения с ним я стала самой счастливой девушкой на планете, и ничего не сможет отнять этого у меня сегодня, ни промокшие грязные кроссовки, ни возможное попадание на ютуб.

— И вообще, ты в своей книжке не угадала, чем я на самом деле занимаюсь, Бет, — его губы подернулись немного извиняющейся улыбкой, и от этого Эдвард внезапно стал милым и даже застенчивым. — Я не русский шпион и даже не вампир.

— И кто же ты? — я слишком легко подчинялась его странной магии, и не могла не улыбаться в ответ.

— Порноактер. Снимаюсь во взрослом кино.

Ага. Ну, конечно. Если он собрался снова поржать над моей доверчивостью, ничего у него не выйдет. Эдвард Хэндерсон снимается в порно… О да! А я мастер-спорта по забегам на голые и короткие дистанции. Оглядела серьезное лицо своего парня, скользнула по умопомрачительной фигуре. Или не он сейчас не шутил?